Сокрушенная тобой (ЛП) - Роуз Нэшода

Пяткой ботинка он с хлопком закрыл мою дверь, затем прошел к кровати и бросил меня на нее. Я подпрыгнула дважды, затем устроилась и приподнялась на локтях, пока наблюдала, как Рем раздевался. Это было методично и четко, и все это время он удерживал свой взгляд на мне.

Он сложил свою одежду и положил ее на вершину комода, и к тому времени мое ожидание взлетело так высоко, что я боялась, что кончу в ту же секунду, как он дотронется до меня, но я хотела его внутри себя, когда это случится. Я хотела сжаться вокруг его члена, и чтобы его палец был в моей заднице.

— Рем? — Мне было так трудно дышать, только думая об этом, что к тому времени, как он стал голым, а его тело нависло надо мной, я была гиперосведомлена обо всем. Ничего не было туманным или менее чувствительным. Иметь мужчину, вроде Рема, поверх тебя приносит трезвость на целый новый уровень.

Он ждал, когда я заговорю, его палец зацепил мои черные легинсы.

— Я запомню.

Он все еще не усмехнулся. Вместо этого он едва заметно кивнул.

— Хорошо. Но я в любом случае скажу тебе это еще раз завтра с утра.

— Ладно. Теперь прекрати страдать херней и сними уже с меня штаны.

Это вызвало ухмылку, а затем он дернул их вниз, прихватив с ними мои трусики. И он не складывал мою одежду. Нет, Рем скинул ее на пол, а затем поцеловал меня.

Эмили была права, пьяный секс был горяч.

Глава 16

Я проснулась от бархатистого касания его языка, кружившего у моего соска, и выгнула спину, застонав. Зубы Рема ухватили чувствительный участок. Затем он снова прошелся там языком, прежде чем засосать его глубоко и жестко.

— О, Боже, — теперь я полностью проснулась, и Рем взобрался поверх меня. Все, что я могла видеть — это макушка его головы. Мои пальцы сжались в его волосах, когда он двинулся к другому соску и тоже всосал его, затем удивил меня, прикусив его. Я прикрикнула от боли, а потом застонала, когда он успокоил его жаром своего языка. — Медленный, ленивый секс?

— Да, малышка, — пробормотал он, все еще с моим соском у себя во рту, и вибрации его голоса послали мурашки по коже.

Он проследовал поцелуями в ложбинке груди, потом вниз к моему пирсингу, где его язык поиграл с серебром.

— Это горячо. Мне нравится, — он задержался там надолго, затем двинулся туда, где у меня татуировка. — И это горячо, — он поцеловал татушку и двинулся еще дальше. — А это… — он посмотрел вверх на меня, и я задержала дыхание, потому что он нависал так близко, и все же не касался там, где он мне нужен. Он наблюдал за мной, когда его палец скользнул от основания ребер к моему пупку, замешкавшись, затем скользнул во влажность. Я резко вдохнула. — Это… — подушечка его большого пальца прижалась к клитору, и я стала извиваться.

— Замри, — его голос требовательный и хриплый, и я тут же прекратила двигаться, мое желание обострилось. — Хорошая девочка.

Иисус. Я воспылала и готова кончить просто от его слов. Давление на моем клиторе оставалось устойчивым, а я хотела, чтобы он двигал своим пальцем вперед и назад. Я до боли желала, чтобы он сделал это, но он не делал. Он удерживал там давление, пока два его пальца кружили у моего входа.

— Она… прекрасна. И теперь принадлежит мне. Она никогда больше не ощутит другого.

Его большой палец сделал легкое движение, и разряд удовольствия ударил в меня. Мне нужно больше. Я должна получить большее. Это было слишком медленно. Мне это не нравится. Я стала нетерпеливой и хотела его член во мне сейчас же.

— Рем.

Он толкнул два пальца внутрь, я напряглась и прогнулась к нему, задыхаясь. Он совершенно замер, и когда я снова открыла свои глаза, то увидела его лицо, которое притягивало, как магнит. Он уставился на меня, и это было, словно он был совершенно открыт. Не было ничего скрытого за этими темными глазами, никакой хмурости, никакой ухмылки, только чистая, неприкрытая честность в его выражении.

Я пробежалась пальцем по его расслабленной челюсти, и, несмотря на бушующую жажду, что пульсировала во мне, мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

— Мое место рядом с тобой. Я принадлежу тебе. И я люблю тебя, — слова с легкостью вырвались из моего рта, и я увидела проблеск неверия на его лице; затем оно снова стало уверенным и даже самоуверенным.

— Несмотря ни на что, — требовал он, как будто ему нужно подтверждение, что несмотря ни на что, я всегда буду любить его. Я не верила, что любовь могла бы прекратиться. Я могла бы бежать от нее, прятаться или прикрыть ее другими эмоциями, но любовь не даёт тебе выбора.

Он вытащил свои пальцы и протолкнул их обратно внутрь.

— Несмотря ни на что, Кэт.

Я улыбнулась. Затем я сделала то, что он всегда делал мне — обхватила его челюсть своей рукой.

— Да, Рем. В этом и суть любви. Безоговорочно.

Выражение, что омыло его, было облегчением, и он внезапно показался таким уязвимым. Никогда не видела этого прежде. Он всегда был сильным и самоуверенным, знающим, что хочет и берущим это. Но вот уязвимость там, спрятанная за его темными глазами, раскрывающая Рема, который доверился мне с теми словами, что я только что произнесла.

Я проследовала по его губам кончиком пальца.

— Рем, любовь не приходит на определенных условиях. Она просто есть, — его пальцы не двигались внутри меня, соединялись со мной. — У нас будут противоречия. Мы будем бороться и спорить, а затем у нас будет великолепный примирительный секс. — Это заставило его брови подняться. Но он был таким серьезным, и я не понимала почему. Будто бы он боялся, что теперь, когда я есть у него, я вдруг внезапно исчезну. — Это мы. И я люблю нас. Ты подтолкнул меня и заставил встретиться лицом с тем, от чего я пряталась. Я доверилась тебе, чтобы ты дал мне это, потому что это то, в чем я нуждалась. Детка, я люблю тебя за то, что ты такой. И я люблю то, кто я с тобой.

Он пялился на меня в течение нескольких секунд, затем наклонился и поцеловал мой живот.

— Я не заслуживаю тебя, — его слова были тихими, поскольку он продолжал посыпать крошечные поцелуи по моей коже. — Но я слишком эгоистичный, чтобы отпустить тебя.

— Тогда не отпускай, — прошептала я.

Больше не было слов, поскольку его большой палец начал двигаться туда-сюда, и я бы не смогла заговорить, даже если бы и захотела. Он целовал и всасывал, а его атласный язык пробовал каждый сантиметр меня, пока я оставалась на пике, Рем не позволял мне распасться. Заводя меня, затем медленно остужая снова.

К тому времени, как он натянул презерватив, я тяжело дышала и была настолько заведена, что боялась кончить в ту же секунду, как он войдет в меня.

Но он не спешил, его рот напротив моего был ленивым и сладким, пока я пыталась поймать дыхание и снова немного расслабиться. Он всосал мой язык в то же время, как вошел в мое тело, и я задохнулась под ним, напрягаясь от ощущения внезапной наполненности. Его бедра дернулись вперед, и он вонзился глубже, пока стонал напротив моего рта.

Его рука свела мои запястья вместе над нашими головами, пока другая сжимала и пощипывала мой сосок, затем медленно и мягко обхватила вершину, только чтобы ущипнуть снова и послать стрельнувшее удовольствие от соска прямо туда, где он двигался внутри меня медленно и глубоко.

Он целовал меня, занимался любовью со мной, удерживал меня нуждающейся еще больше, пока мы оба больше не могли этого выдержать. Затем он удерживал мои бедра вокруг своей талии, когда вбивался в меня.

Его спина прогнулась, а пальцы впились в мои ноги, в то время мои руки, теперь свободные, стали способны прикоснуться к холмам и равнинам его тела.

— Не трогай, — прорычал он.

— Но…

— Прошу.

Я видела муку в его глазах, и мне хотелось забрать ее прочь, так что я снова положила свои руки над головой, и его глаза закрылись. Он толкался в меня, сильнее и сильнее. Я стонала, подушка сжалась в моих руках, когда я почувствовала крутящееся удовольствие, а затем нырнула с края в горячий бассейн.