Непутевый ученик в школе магии 7: Беспорядки в Йокогаме (Часть 2) - Сато Цутому

Однако если всё это исключить, сама суть по-прежнему вернется к морали. Боевой дух солдат иногда ведет к победе, несмотря на плохие условия. По крайней мере, для сухопутных сражений не изменится ещё очень долго то, что мораль — неотъемлемая часть победы. Так что для командира требуется эта редкая способность пробудить боевой дух солдат.

— Устремимся вперед вместе!

Соблюдая приказы Катсуто, массив магии был выпущен вместе.

Не было взаимного вмешательства, ведущего к обнулению магии, поскольку все бомбардировали врагов магией типа Гравитации.

Для войск вторжения, которые отчаянно пытались отступить, эта атака была соломинкой, перевесившей чашу весов.

Большинство пехоты и волшебников, за исключением механизированных отрядов, были уничтожены. БТР и двуногие танки, которые сумели устоять против заградительного огня, начали отступать с небольшой группой солдат и волшебников.

Стоя сверху опрокинутого двуногого танка, Катсуто, продолжая атаковать Фалангой, взмахнул рукой.

— Вперед!

Это был приказ преследовать и лишить противника любой возможности на перегруппировку.

Мораль добровольцев достигла пика.

Как и Катсуто, Масаки понятия не имел, что противник начал рушиться из-за нападения Отдельного магического батальона с тыла.

Тем не менее он тоже уловил ветер перемен и ухватил эту возможность почти в то же время, что и Катсуто.

Как и Катсуто служил лидером для добровольцев, Масаки тоже активно направлял битву и стоял в передних рядах, чтобы защитить своих товарищей.

Сейчас он был у северных ворот (Черной Черепахи) Китайского Квартала. После войны этот квартал перестроили, в нем были большие здания, которые могли служить стенами, оставляя лишь четверо входных врат: на севере, на юге, на востоке и на западе. Такой итог был достигнут не неорганизованной реконструкцией, а, вероятно, тщательным планированием.

Четверо врат, которые обычно были открыты из-за нескончаемого потока туристов, сейчас были наглухо закрыты. Возможно, чтобы в такое время прекратить торговлю, а возможно, чтобы запечатать врата для обороны. Более вероятным было второе.

Масаки не собирался придираться. Тем не менее его раздражало: они явно живут на территории иностранного государства, но защищают лишь свой народ и даже превратили квартал в крепость.

Тем не менее он стоял перед северными вратами не из-за того, что хотел излить разочарование.

— Откройте врата! Иначе мы будем считать, что вы в сговоре с захватчиками!

Масаки стоял здесь, полностью готовый к бою, потому что враг сбежал в Китайский Квартал. Было невозможно сказать, когда в его сторону полетят пули. Может, полетят даже гранаты или магия. Не было гарантии, что магическая защита выстоит. Поэтому он стоял в одиночестве в состоянии повышенной боеготовности и был готов в любую секунду развязать свою магию.

Хотя Масаки и говорил иначе, он уже давно принял решение насильственно нарушить периметр, когда придет время.

Если бы врата открылись сразу после запроса, то они, прежде всего, не сбежали бы в этот квартал.

Даже если живущие в квартале люди не в сговоре с силами врага, как только вошли, вражеские солдаты должны были захватить механизм двери. Маловероятно, что безоружные граждане могут что-то предложить, помимо символического сопротивления.

Тем не менее, после того как Масаки крикнул, перед его удивленным взглядом постепенно открылись двери.

Вышла небольшая группа людей во главе с молодым человеком с аристократической аурой, он был на пять-шесть лет старше Масаки.

Они вели с собой связанных захватчиков.

— Меня зовут Чжоу Гонджин, — молодой человек представился.

— ...Чжоу Гонджин?

— Это мое настоящее имя.

Чжоу Гонджин — так звали известного военного стратега времен трех королевств. Молодой Чжоу, похоже, привык к такой реакции. Увидев, как Масаки склонил голову, молодой человек любезно рассмеялся.

— Мои извинения. Я Итидзё Масаки. — Слишком долго игнорировать приветствие старшего человека было бы невежливым, поэтому Масаки немного запаниковал, но с учетом их взаимного расположения, он осмотрительно назвался.

В ответ молодой человек низко поклонился и жестом показал на военнопленных (строго говоря, они были просто пленными, а не военнопленными), чтобы передать их Масаки.

— Мы не в сговоре с захватчиками. Фактически, мы тоже жертвы. Чтобы доказать это, пожалуйста, позвольте нам предоставить помощь, — высказал свои доводы молодой человек, у него на лице было искреннее выражение.

В нем, по крайне мере внешне, не было видно никаких следов лжи.

Однако Масаки не слишком-то ему верил.

Впрочем, наигранно он не говорил.

Молодой Чжоу настаивал, что они позволили захватчикам зайти, лишь чтобы снизить им бдительность, прежде чем схватить. Этот логический довод определенно имел смысл. С другой стороны, как именно им удалось подчинить полностью вооруженных солдат?

Он определенно не снижает бдительности.

Такое впечатление Масаки получил от Чжоу.

Тем не менее Масаки не имел власти всесторонне расследовать просто случайного человека. К тому же, внешне, их помощь определенно приведет к концу конфликта в этом секторе. Масаки выразил свою благодарность Чжоу и скооперировался с остальными добровольцами, чтобы взять связанных вражеских солдат.

Однако Масаки не заметил, что, поступая так, выходит с линии фронта.

Салон вертолёта, который летел над сушей вдоль побережья, был совершенно тихий. Почему-то настроение было таким, что все боялись заговорить. Тем не менее они просто не могли сидеть и терпеть эту странную тишину.

— ...Несмотря на то, что это случилось с моим собственным телом... мне даже сейчас с трудом вериться, — забормотал себе под нос Исори.

— ...Что, черт возьми, тогда случилось? Что он сделал, чтобы достичь такого результата? — не обращаясь к кому-либо конкретному, выразил своё потрясение Кирихара, другой человек, которого это непосредственно касалось.

— Почему бы просто не смотреть на все это как на галлюцинацию. Это может быть более убедительно.

— Но это не была галлюцинация. Я почти умер, твоя нога была разорвана в клочья, это неопровержимые факты.

Снова наступила тишина. Ещё раз столкнувшись с этими глубокими фактами, настроение стало даже тяжелее чем прежде.

— ...Шиба, просто скажи мне. — Наконец. Наверное, так было правильнее всего узнать. Мари задала вопрос Миюки, единственной сдери них, знающей правду.

— Что бы ты хотела узнать? — невероятно спокойно спросила Миюки. Тем не менее она не смогла скрыть жесткость в выражении лица. Нет, в первую очередь, наверное, она никогда и не пыталась её скрыть. Вполне возможно, что она намеренно приняла холодное, кристальное выражение лица.