Адам не женится на Еве - Лариса Соболева

Тот кинулся к ней, а она, мыча, показывала на монитор.

– Па… роль нашла? – Наверное, его не удивит даже атомная бомба, падающая с неба на голову.

– Я… я просто так… – захлебывалась Дана словами. – Набрала просто так… а это пароль… Пароль!

В порыве счастья она запрыгнула на стул, обхватила Богдана там, где удалось (примерно за шею с плечами вместе), и чмокнула его в щеку.

– Ты по… по… полегче, – отстранился он.

– Господи! – Дана переплела пальцы и трясла ими, стоя на стуле и глядя в потолок. – Спасибо тебе, что сделал меня умницей! Я же говорила, интуиция у меня супер. Моя интуиция водила моими пальцами, когда я… Так… Спокойно… – Она уселась, скрестив ноги по-турецки. – Первое, что посмотрим, – «Мои документы»… Ой, сколько папок… И что тут у него?

– Ложись спать, за… завтра посмотришь.

– Нет, – рассмеялась она, – теперь я не усну, каждую папочку хотя бы бегло просмотрю… А ты ложись.

Богдан пожал плечами, лег и взял книжку. Чего-то не хватало неугомонной Дане. Кофе! Дана сгоняла на кухню, сварила кофе, потом поудобней уселась перед ноутбуком.

В доме горел свет. Вообще-то, Ада не ложится спать рано, да и спит она мало, наверное, боится умереть во сне. Зося въехала во двор, взбежала на крыльцо, долго искала ключ в темноте, но поленилась спуститься вниз и включить свет в машине. Вставив в замок ключ, обнаружила, что дверь открыта. У мадам Ады есть привычка ковылять на костылях перед сном, но она не спускается ночью во двор, боясь упасть со ступенек, значит, дышала воздухом на крыльце, а дверь забыла запереть. Зося прошла веранду, очутилась в комнате, в глаза бросился беспорядок, просто редчайший кавардак. Заподозрив неладное, тем не менее, не представляя, что побудило Аду, отличавшуюся педантичной аккуратностью, перевернуть все вверх дном, она позвала:

– Ада! – Ответа не последовало. Интуитивно Зося осталась на пороге комнаты. – Ада, ты не спишь?

Молчание. Это в фильмах ужасов герои идут туда, откуда любой человек (храбрый тоже) побежит без оглядки, Зося и не решалась пересечь комнату. Она еще раз позвала Аду по имени, тишина угнетала ее до необъяснимой дрожи. В самом деле, не ушла же она? И тем более не уехала, Ада за ворота не выходила ни разу, чтобы людей не испугать, только во двор при помощи Зоси.

– Ада, не молчи! – крикнула громко, надеясь, что та попросту уснула.

И что значит это молчание? Где она? Первый порыв был уйти, и Зося попятилась назад, но остановилась. Уйти и не узнать, почему Ада не откликается, почему тишина тревожит, а дом кажется обитаемым? Зося вспомнила о пистолете, достала его, сняла с предохранителя. Убедившись, что палец находится точно на курке, она осторожно пересекла комнату, оглядываясь, словно за ней крались. Наконец достигла спальни Ады, толкнула дверь и, не заходя, осмотрела комнату беспокойными глазами.

Кровать смята, одеяло на полу, одна из подушек тоже. Шкаф вывернут наизнанку. На письменном столе беспорядок. Что здесь произошло? Зося переступила порог, быстро посмотрела вправо и влево, наставив пистолет в эти стороны, – а там пусто. Думая, что Аде стало плохо, и она свалилась с кровати, лежит без сознания, кинулась туда. Но Ады не было и с другой стороны кровати. Ее вообще не было в комнате. Зато на бордовой простыне Зося заметила темные пятна. И на полу пятна… похоже на кровь… Зося присела, рассматривая потеки, брезгливость не позволила потрогать их пальцами.

– Боже мой… – произнесла она, холодея от ужаса. – Неужели здесь кто-то был? Что с ней сделали?

Потеряв самообладание, Зося, едва не впадая в истерику, понеслась по комнатам, еще надеясь обнаружить Аду хотя бы мертвой, а лучше живой. Но кругом царил беспорядок, только он. В доме что-то искали – это понятно. Впрочем, почему что-то? Искали конкретную вещь, значит, они все знают. Этого не может быть, не может! Дана говорила, что Семен не сдал убийцам ни ее, ни Аду.

Зося бросилась наверх, в свою комнату, там она часто ночевала. То же самое – бардак. Основательно добил ее стол, где она хранила деньги и новые паспорта. Замок взломан, в ящике пусто. Зося отчаянно и беззвучно разрыдалась, плюхнувшись на кровать. Все, это конец, ей теперь не убраться отсюда, Аду наверняка убили и вывезли труп. Значит, есть осведомитель, он продал ее. А Зосю? Что он о ней знает?

Не в силах больше оставаться в доме, она бросилась вон, села в машину и помчалась к Боровскому. Домой ехать боялась.

Глава 24

– Блиц, блиц, – сказал Катков с неподражаемой интонацией коматозной мухи, стоя посреди кабинета. Оперативники сидели на стульях у стен.

– Потом она поехала к Метлову, – продолжил более живо опер, «хвост» Зоси. – Они что-то искали в саду, я не видел, темно было. Потом поехала вот по этому адресу… – Катков не взял в руки протянутый лист, лишь искоса взглянул на запись, кивнул. – Пробыла там недолго, поехала к Боровскому, это ее заместитель, у него осталась на ночь, не выходила, дом под наблюдением.

– О чем она говорила с Метловым? – осведомился Катков.

– Мне не удалось сесть поближе к ним…

– Понятно, – безнадежно махнул рукой Катков, он был недоволен и указал подбородком на лист. – Кто проживает по этому адресу?

– Не выяснил пока, времени не было.

– Выясни. Дальше.

– Давайте я, – чуть приподнял руку Цибаев. – Вот распечатка разговора, Глеб Аркадьевич… Ничего не буду говорить, а прочту:

«– Данка! Это я, Нелька! Дана, тебя ищут придурки, у меня искали, то есть ждали у меня на квартире. Прикинь: в туалет ходила под конвоем…

– Остановись на секунду. Ты где?

– Прячусь от тех, кто тебя искал. Боже, что я пережила! Мне удалось убежать от них, сижу безвылазно, боюсь. Да и не в чем выходить, сбежала босиком и в халате, представляешь? Не могла раньше предупредить тебя, мобилу отключила, а твой номер, сказала, будто не помню. Мобилу, когда убегала, не захватила… Данка, скажи, что ты натворила?

– Потом, при встрече.

– Данка, меня из-за тебя чуть не грохнули, а я даже не знаю за что! И тебя убьют, ты поняла? Говори правду, а я придумаю…

– Не могу по телефону. Обо мне не беспокойся, я в надежном месте.

– Скажи, ты хоть думала, как из этого кошмара выкарабкаться? Мне не хочется молодые годы провести в темнице.

– Думаю. Честное слово, думаю.

– Дана, срочно обратись в милицию, я не могу этого сделать…

– Ни за что! Они меня тоже ищут.

– Тебя? Милиция ищет?! Ну, ты даешь… Может, ты пришила кого-то? Нечаянно там?..

– Не болтай. Когда менты меня найдут, отдадут тем… ну, ты поняла, кому. Они с ними заодно, ясно? Сиди у своего друга и не выходи. Как я рада слышать тебя.

– Ой, не говори. А я рада, что ты живая, хотя ничего не понимаю. Да, на этот номер не звони, потом скажу почему. Я сама тебе позвоню. Ну, все, целую, кися.

– Пока».

– Как я понял, – в заключение сказал Цибаев, кладя распечатку на стол Каткова, – звонила Неля Зверева подозреваемой Дане Гуйве. Звонила на свой номер, на этот же номер звонил дед, значит, телефон Зверевой у Гуйвы. Обе от кого-то прячутся. Зверева звонила из района многоэтажек, а Гуйва – из микрорайона престижных новостроек недалеко от центра. Это все пока.

Катков, обхватив челюсть пятерней, сощурился, перечитывая диалог двух подруг. Весельчаку Санину так и хотелось сказать ему: «Сделайте умное лицо, Глеб Аркадьевич», но он подметил немаловажную деталь, как ему показалось:

– А почему мы с ними заодно? С кем – с ними?

– С теми, кто ищет Гуйву, – разъяснил Цибаев. – Повсеместное народное заблуждение: милиция продажная, с преступниками заодно.

– Говоришь так, будто продажных у нас нет, – хмыкнул Санин. – Выходит, нашу подозреваемую еще кто-то хочет? Кого же она так крепко достала? Ну и девчонка – гремучая смесь.

– Я, конечно, могу ошибаться, но у меня есть предположение, кто ее ищет, – сказал Цибаев. – Глеб Аркадьевич, помните, сын Бабаджанова говорил, будто Даной интересовался Тучкин. А было это в ночь убийства Галдина, точнее – рано утром, на рассвете. Ему так не терпелось установить личность Даны, что он разбудил Виталия. Полагаю, на том вечере произошел инцидент…

– Галдина замочили, – ввернул Санин. – Она же и замочила, по всем показателям.

– Тучкин, – продолжал Цибаев, – показал Виталию портрет девушки.

– Угу, угу, – очнулся Катков. – В доме Бабаджанова камеры слежения, неудивительно, что у него был портрет. А нам с Олегом он сказал, будто бы записи вечера стерли, девочку не узнал…

– Глеб Аркадьевич, извините, у меня внутренняя связь хромает, – заглянула секретарша. – Питер на проводе, будете говорить?

– Разумеется!

– Я сейчас переключу, если получится.

Катков взял трубку, подождал, склонившись над столом и от нетерпения потрясая коленом, вдруг закричал: