Дождь - Аманда Сан

- Охайо, - сказал Томо теплым и бархатным голосом, похожим на мед. Я не могла сдерживаться. Я хотела рухнуть в его объятия.

Вместо этого я вдохнула. И выдохнула. Сердце громко колотилось, меня словно сковали по бокам когти дракона.

- Доброе утро, - сказала я. Казалось, что руки и ноги щипает стайка трясогузок.

- Все в порядке?

- Да, - в голове зазвенел колокольчик фурин.

- Я кое-то тебе принес, - он сунул руку в карман пиджака и вынул оттуда кулак, чтобы я не видела, что там.

- Подарок на расставание? – я не хотела говорить этого вслух, но говорить с ним сейчас было сложно. Зачем мне подарок? Я думала, что он хочет, чтобы я держалась от него подальше.

Он покачал головой, не глядя мне в глаза.

- Ои, - сказал он. – Все совсем не так. У нас нет выбора, - он протянул руку мне и ждал, пока я вытяну свою. Он раскрыл ладонь, коснувшись пальцами моей.

Мы словно оказались в одном из хокку Басё, что я проходила во время подготовки к переезду. Красота увядающего цветка.

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер.

Подарок упал на мою ладонь. Это был маленький мешочек из бледно-желтой ткани с розовыми лепестками вишни. На верхушке мешочка висел маленький золотой колокольчик и плетенная розово-желтая ленточка, чтобы прицеплять к сумке или телефону. Спереди были розовые кандзи, идущие сверху вниз.

- Это омамори, - сказал Томо. – Талисман из храма Сенген. Я приобрел его утром.

- Ты прошел через врата? – удивилась я, он покачал головой.

- Я обошел, - он подмигнул, словно это было забавно.

Смешно не было.

- Он напоминает мне о твоей юката на Абекава Ханаби. Тогда мы не думали, что нам придется попрощаться.

В горле пересохло, голос дрогнул.

- Тогда мы как раз попрощались, Томо.

- Знаю, - сказал он. – Но я этого не осознавал. Я думал, у нас есть возможность. Есть право выбора.

Казалось, это было так давно. Я вспомнила палатку с колокольчиками фурин. Звон шанса, как сказал тогда продавец, шанса выбрать, как дальше будешь жить.

- Дай свой кейтай.

Я вытащила телефон из сумки. Он прицепил к нему ленточку, все это время позвякивал колокольчик, словно у потерявшегося котенка.

- Что там написано? – спросила я, глядя на кандзи.

Губы Томо были бледными. Он, похоже, не спал всю ночь.

- Яку йоке мамору, - сказал он. – Защита от зла.

Холодок сковал сердце.

- Ты – не зло.

- Зло, - сказал он. – Так и есть.

Я не знала, что сказать. Я хотела разбиться на миллион осколков. Он вложил телефон в мою ладонь. Колокольчик звякнул.

- Можно я провожу тебя в класс, Кэти? – мое имя таяло на его языке, словно сахар.

- Конечно, - прошептала я.

Мы вошли вместе в гэнкан. Безмолвно переобулись по разные стороны комнаты, согласно нашим классам. Мы встретились у двери. Он открыл ее, и я прошла в коридор.

Его пальцы скользнули по моему запястью, он осторожно взял меня за руку.

Я взглянула на него, теплое прикосновение разбило все мои попытки отгородиться. Я не могла этого вынести. Мы ведь просто должны разорвать эту связь? Это пытка.

Мы стояли там, где я увидела его впервые, на ступеньках, когда Мию отвесила ему пощечину, когда его рисунки посыпались на меня.

- Ски, - прошептал он, сверкая глазами. Я люблю тебя.

- Ски, - отозвалась я.

Его рука отпустила мою, словно сквозь пальцы просыпался весь песок. Словно в песочных часах, наше время вышло.

- Сайонара, - сказал он. Так прощались, когда все было кончено, когда не собирались возвращаться.

- Нет, - сказала я по-английски. Я не могла это произнести. Не хотела. Я прошла по коридору в сторону своего класса. Он следовал за мной, как призрак.

Я шла медленно, не желая заходить в класс. Тогда все закончится.

Все уже закончилось.

Все смотрели на нас. Мы, видимо, выглядели ужасно. Но они смотрели так пристально… откуда они знали, что мы расстались? Я коснулась ладонью лица. Что-то не так?

Томо тоже заметил и встревожено посмотрел на меня.

Может, они слышали о турнире кендо? Но никто не поздравлял его за прекрасные результаты. Никто ничего не говорил так громко, чтобы было слышно. Они шептались.

- Что-то не так, - сказала я, мы заглянули в кабинет.

Стайка второклассников стояли перед классом, прижав руки ко ртам или опустив руки. Никто не обратил на нас внимания.

Я вошла в класс.

Огромные кандзи, написанные чернилами, растекались по стене класса, захватывая и доску, простираясь от пола до потолка. Чернила медленно стекали вниз, словно кровь, собираясь в лужицы на полу.

«Сын демона. Ты не скроешься».

- О нет, - прошептала я, глаза расширились. Такого я еще не видела. Сзади послышался грохот, я обернулась. Томо дрожал, его сумка лежала на полу, содержимое высыпалось. Его глаза были огромными и испуганными.

- Кэти, - пропел Танака из коридора, приближаясь к нам. – Томо-кун, - усмехнулся он. – Не тот класс, балбесы.

- Что это такое? – спросила я, указывая на зловещие кандзи.

- Какая-то дурацкая шутка, - сказал Танака. – Такое во всех кабинетах.

Голос Томо было едва слышно.

- Во всех?

- Ага.

Томохиро вырвался в коридор, я не отставала. Он двигался по коридору к еще одной группе учеников, что смотрели на исписанную чернилами доску.

От предательства не сбежишь. Ты убьешь.

Я вскинула ладонь ко рту, мне становилось дурно. Такого не должно было случиться.

Томо вырвался из класса и промчался по коридору. Он спешил к моему классу, 1-Д. Он рывком распахнул дверь, она врезалась в стену.

Я вошла в класс следом за ним.

Есть только смерть. Она должна умереть.

Это ведь не обо мне? Быть такого не может.

Ноги подкосились.

Кто-то подхватил меня. Я лишь отметила, что это не руки Томохиро.

- Кэти! – сказал Танака. – Ты как? – Томо не мог отвести взгляда от доски. Я выпрямилась с помощью Танаки. Он оказался сильным, хотя и был тощим. Он помогал мне стоять, а Юки спешила к нам, огибая парты. – Знаю, - сказал Танака. – Выглядит ужасно. Но не расстраивайся так, ладно? Это лишь дурацкая шутка.

Хотелось бы.

Юки коснулась рукой моего плеча.

- Но кто мог такое сделать?

Сузуки-сенсей вошел в кабинет и резко остановился, увидев огромные кандзи.

Воцарилась тишина, он тоже был потрясен.

Томохиро был мертвенно бледным. Я видела, что его руки дрожат.

Лицо Сузуки побагровело.

- Кто это сделал? – спросил он, кипя.

Никто не ответил. Я осмелилась взглянуть на Томохиро. Ему нужно уходить, пока его не заметили. Он был не из нашего класса, а если они обвинят его в написании этих кандзи? Танака говорил, что стиль каллиграфии Томо легко узнать. Так ли это? Его ли это вина? Как и те фейерверки, чернила вышли из-под контроля. Это не мог быть никто, кроме него.