Турист - Ольга Погожева

— Ты нравишься людям. Ты хороший человек, ниньо, и Сандерсон это чувствует. Кроме того, ты создаешь много проблем. Я думаю, он тебя отпустит.

— Маркус.

Кубинец молча посмотрел на меня.

— Значит, я должен сделать это?

— Убить? — очень спокойно уточнил Меркадо. — Конечно. Мне казалось, ты уже понял.

— Я не смогу.

— Скорее всего, — легко согласился кубинец. — Думаю, ты ещё жив потому, что Спруту стало интересно. Он хочет сам встретиться с тобой. Это твое единственное преимущество.

Я сдавленно хмыкнул.

— Заставь себя привыкнуть к этой мысли, — сказал Маркус. — Что ты убил его.

Я бросил на него полувопросительный взгляд.

— Именно так. Что ты уже убил его. Представь это. Привыкни к этой мысли. Тебе станет спокойнее. Ты будешь увереннее. Возможно, даже сможешь сделать это, когда придет время.

— Н-нет, — возразил я.

— Да, — ровно парировал Маркус.

А я вдруг подумал, что бородатый капитан знает, о чем говорит. Что ему, возможно, тоже приходилось убивать, и не раз, так что стоило прислушаться.

— Теперь о том, что я могу сделать. Пока ты ходишь по моему району, никто тебя не тронет. Ни Спрут, ни Сандерсон, ни кто другой. Ты свой здесь, и это знают. Ниньо, за пределами этого района я бессилен, и ты должен это помнить. Как только тебе потребуется уйти, предупреждай нас. Просто предупреждай. — Меркадо помолчал. — Ниньо, больше ничего сделать я не могу. Не сейчас.

Я выдавил из себя улыбку.

— Марк, — сказал я. — Ты уже сделал много для меня.

На следующее утро я вышел из дома вместе с капитаном. Маркус подарил мне отличный кастет, и, странное дело, я сразу почувствовал себя увереннее. Когда в кармане лежал пистолет, такого чувства у меня не возникало. Как сказал кубинец, оружие лучше не брать, могут засечь копы, а в случае чего всё равно не поможет.

Маркус ехал в больницу к жене и сыну. Консуэлле становилось лучше, и ребенок, по словам капитана, хорошел с каждым днем. Похоже, Меркадо всё-таки придется сдержать слово и вернуться на Кубу.

В центре мы распрощались. Кубинец ещё мрачно пошутил, мол, до встречи, если она произойдет. Мне требовалось продлить визу, и купить новую одежду — после того, как Салливан удержал часть моих вещей, и после драки со Спрутом на мне не осталось ничего целого и не заляпанного кровью. У меня сильно болело раненое плечо и ломило всё тело от недавних побоев, но я боялся расслабиться. Дэвид советовал мне залечь на дно на несколько дней, я так и собирался сделать — как только решу проблемы с законом. Я не знал, как долго ещё задержусь в США, но на всякий случай решил продлить визу ещё на два месяца. Так случалось — человек, поработавший здесь какое-то время, обычно хотел покататься по стране, чтобы затем с полным багажом впечатлений вернуться на родину. Мне выдали карточку I-94, в которой указали срок моего пребывания в США. Дата окончания действия визы и дата на карточке I-94 получились разными, но дата на карточке I-94 позволяла мне находиться в США, даже если срок действия визы закончится.

Бумажная волокита задержала меня на полдня. Я никуда не торопился.

Ещё полдня ушло на то, чтобы найти недорогой бутик и купить себе одежду — джинсы и новую куртку — старая порвалась в памятный вечер последней встречи со Спрутом. Я пересек улицу, на которой располагался компьютерный клуб и фирма по обслуживанию техники, в которой я раньше работал. Я задержался на углу, рассматривая серую дверь издалека. Мне хотелось зайти внутрь и поздороваться со своей бывшей начальницей, но я так и не сдвинулся с места. Скорее всего, я стал бы для Киры неприятным сюрпризом. Кроме того, она казалась вечно занятой женщиной, и я не хотел её тревожить. В конце концов, мы не были знакомы настолько, чтобы просто так, по-дружески, зайти и сказать «привет».

Я направился к ближайшей станции метро, стремясь попасть в кубинский район до того, как начнет темнеть. У меня оставалось немногим больше пяти тысяч долларов наличными — из того, что я заработал в «Потерянном рае». Я не был уверен, что с ними делать. Я хотел отблагодарить Марка за всё, что он сделал для меня — в конце концов, я достаточно долго жил у кубинца, и собирался жить у него до самого отъезда. Ещё две тысячи пятьсот лежало на веб-мани — Кира не перевела мне деньги за последнюю неделю работы; я не появлялся, чтобы напомнить, и она с моего молчаливого согласия забыла. Я вдруг подумал, что должен перевести домой, родителям, как можно больше. Посетившая меня мысль оказалась неожиданно своевременной: подняв голову, я увидел рядом с входом в метро яркую вывеску отделения «Вестерн Юнион», и, следуя сиюминутному порыву, зашел внутрь.

Я перевел домой три тысячи, едва удержавшись от того, чтобы не отдать всё, что находилось в карманах. Мне пришлось напомнить себе, что я должен отблагодарить Меркадо, что мне нужно жить на что-то в эти дни ожидания. Я ничего не хотел для себя. Мной даже овладело некое лихорадочное возбуждение: скорее бы, скорее узнать, где находится ублюдок Спрут, и… черт побери, я готов!

В латинский район я добрался без приключений. Я вышел из автобуса на остановку раньше, как и в прошлый раз, но сейчас шел куда осторожней. Слежки я не заметил. Впрочем, кем был я, чтобы утверждать это наверняка?

Впереди, у телефонной будки, я заметил знакомого негра-бомжа, и задержался у киоска, купив целый блок дорогих сигарет.

— Э-эй, — совсем не удивился чернокожий борец за искоренение расизма, — ты живой, бродяга! Я так и знал. Я так и подумал, что этим жирным ублюдкам тебя не догнать! Но на всякий случай убрался отсюда подальше…

— Я не знал, какие сигареты ты куришь, — я протянул ему блок, — извини, если не угадал.

— Чувак, — серьезно посмотрел на меня бомж, — ты серьезно думаешь, что меня можно купить?

Я начал закипать.

— Вот этим? — спросил я. — Я только хотел сделать тебе подарок, черный брат.

— Кто тут, мать твою, черный?! — даже подпрыгнул негр.

— Если ты можешь назвать меня белым братом, то почему я не могу назвать тебя черным? — логично спросил я.

— Да ты ни хрена не понимаешь, — вздохнул бомж, забирая у меня блок сигарет и пряча за пазухой.

— Ага, — согласился я. — Счастливо, брат.

— Меня зовут Фрэнк, — секунду поколебавшись, сказал он. — Друзья называли Фрэнки.

— Рад наконец познакомиться, — усмехнулся я. — Я Олег.

Домой я шел быстро, не оборачиваясь, и добрался без неприятных задержек. Ещё поднимаясь по ступеням к квартире Меркадо, я услышал громкие веселые голоса. Дверь оказалась незапертой. Едва я зашел в коридор, мне к виску приставили дуло пистолета. Я не успел ещё ничего сделать или сказать, когда дуло убралось, и раздался звук крепкой затрещины.