Бриллиантовая пыль - Светлана Марзинова

К вечеру снова стал накрапывать мелкий дождик. Сырой, прохладный май выдался в этом году. Вроде бы и лето уже близко, а тепло все никак не наступает. Когда Алексей подоспел к дому Журавлевой, дождь уже разошелся не на шутку: холодные капли быстро измочили его волосы и легкую куртку. Он отметил про себя, что в такую погоду Ленка уж точно ждать не будет, и досадливо поморщился, предчувствуя очередное выяснение отношений и упреки.

С ней он встречался несколько месяцев и из-за своей непредсказуемой работы — урывками. Она была из простой семьи: мать с отцом — работяги, без особенных претензий, как и сама Лена, работавшая продавщицей в секции женского белья. Девчонка она веселая, симпатичная, с легким характером. Но немного пустоватая — говорить с ней было особенно не о чем. Шмотки, модные журналы, какие-то глупые сериалы — вот и все темы для разговоров. А самое главное, что совершенно выводило из себя Алексея и от чего иной раз его мозги просто пухли, — это ее бесконечная болтовня обо всех этих кружавчиках, трусиках, бюстиках, стразиках и прочей чепухе, продававшейся у них в магазине и которой напрочь была забита ее хорошенькая головка.

При встречах они ходили в кино, гуляли в парках, сидели в кафешках, зимой он даже вытащил ее однажды покататься на лыжах. С сексом вот было напряженно — не было свободной квартиры. К себе Алексей приводить ее не хотел, стеснялся молчаливой, но строгой матери, которая к тому же не могла дождаться, когда он наконец женится. А у девушки дома тоже всегда кто-то находился. Снять жилье Алексею не позволяли финансы, так что приходилось выкручиваться: то к ее подруге на часок забегали, то ребята давали ключи от свободной квартиры, то пару дней они провели в подмосковном доме отдыха. Но в последнее время требования Лены стали непомерно возрастать. Ей уже было мало прогулок в парках и скромных Лешкиных букетиков. То своди ее в дорогой суши-бар, то на концерт модной музыкальной группы, один билет куда стоил около двух тысяч рублей. А недавно попросила, чтобы он отвез ее летом в Италию! И еще насмехалась потом: «Хватит тебе твоей милицейской зарплаты?» Все чаще она делала намеки на его несостоятельность: рассказывала об удачливых женихах подруг, которые покупали им дорогие сумочки, сапожки и колечки, проводили время в барах и на тусовках, выезжали за границу и на моря, устраивали девушек на престижную работу, снимали им квартиры. А он не был ни принцем, ни богатым бизнесменом, о котором она мечтала. И уж конечно, не мог покупать девушке дорогие вещи, возить ее на море, а тем более в Италию. Не было у него ни денег, ни времени на все это. Была только работа, которую поначалу он очень любил и считал интересной, нужной, значительной. И пусть сейчас он в ней все больше разочаровывался (да в общем-то и не в ней, а в людях, которые пришли в милицию), дело для него оставалось важнее всего. Ведь он нес ответственность за человеческие судьбы, а порой и жизни, как бы громко это ни звучало. Но Лена не желала этого понимать. У нее были свой взгляд на мир, свои суждения о нем и ценности, совершенно чуждые Алексею. И оттого что они были такими разными, оба начинали потихоньку злиться друг на друга. Лена — из-за невозможности иметь все то, что она хочет; Алексей — из-за ощущения своей ущербности. Причем возникало это ощущение только рядом с ней, в остальное время он считал себя нормальным, умным, способным и вполне состоявшимся мужчиной.

Так что связь между ними начинала его откровенно тяготить. Да еще эти бешеные стальные глаза Зои, что сверкнули перед ним несколько дней назад, стали занимать все его мысли. Вот и сейчас для него было важнее попасть к Зоиному деду, чем на свидание к Лене.

Уже возле дома убитого нотариуса он оглянулся в поисках сотрудника наружки — решил уточнить, не выходил ли куда-нибудь старик. Увидел машину, в которой сидел их наблюдатель, подошел, стукнул в боковое стекло. Парень, услышав стук, вздрогнул и быстро засунул книжицу с кроссвордами себе под мягкое место. Заморочнов покачал головой и погрозил ему пальцем. Наблюдатель сообщил, что дед из квартиры не выходил — с обеда дома сидит. «Странно, — подумал старлей. — Старик должен сейчас по городу носиться, похороны устраивать… Впрочем, с такими деньгами за него наверняка бегает кто-то другой…»

Заморочнов вошел в подъезд. Однако встретиться с Журавлевым в этот вечер ему было не суждено. Алексей позвонил в дверь — никто ему не открыл. Он прислушался — внутри, казалось, была полнейшая тишина.

«Кретины! — ругался про себя Заморочнов, возвращаясь на улицу. — Даже слежку вести не умеют… Может, старик как раз сейчас с внучкой где-то встречается!» Он устроил разнос наблюдателю, приказал смотреть внимательнее, не появится ли старик с молодой девчонкой, и отправился на свидание к Лене.

А Алексей Яковлевич с колотящимся сердцем застыл за плотной тюлевой занавеской окна, наблюдая за старшим лейтенантом, отчитывающим своего сотрудника у машины. «Вот, значит, как! Продолжаете слежку вести! Думаете, я вас на Зойку выведу? Шиш вам!» — думал он.

Он впустил бы Заморочнова, приди тот чуть позже, но старлей появился в очень неудачный момент — старик только что отыскал наконец тайник Нины. Он перерыл всю квартиру в поисках злополучного камня и не нашел его. Зато под одной из половиц дубового паркета нашлись деньги — много денег. И в момент, когда раздался звонок в дверь, дед был занят их пересчетом. Он сидел прямо на полу перед вскрытым тайником и уже насчитал триста с лишним тысяч долларов. И поскольку в планы деда Леши вовсе не входило светить перед милицией эти деньги и тайник, он решил Заморочнову не открывать.

«Но ничего, если что, скажу — спал, не слышал», — решил дед и вернулся к своему занятию. Только сначала он вставил на место вырванную половицу паркета и устроился поудобнее, за столом.

«Почти пятьсот тысяч долларов — ты, девонька, собрала солидную сумму за эти три недели, — разговаривал мысленно Алексей Яковлевич с погибшей Ниной. — Может, один из камней все-таки продала? Тогда продешевила… Или по своим сусекам наскребла столько? До запрошенных полутора миллионов не хватает еще две трети, но не сомневаюсь, ты бы их раздобыла. Таки выручила бы снова Андрюху! Вот молодец! Может, тебя, Нина, потому и прихлопнули, чтобы ты ему на помощь не смогла прийти, а?»

Пересчитав деньги, он аккуратно перевязал каждую пачку резинкой; двести тысяч уложил на дно своего рюкзака, а остальное вернул в тайник. Конечно, ему пришла в голову мысль самому попытаться сделать что-нибудь для Легостаева, раз уж он собрался к нему! Для ребят из Мирного этих денег мало. Но как знать — Андрей мог бы подсказать других людей. В конце концов можно организовать подкуп тюремщиков и обеспечить Легостаеву побег.

«Но все это — только во вторую очередь, — рассуждал Алексей Яковлевич. — Первым делом надо снять нелепые обвинения с Зойки и точно узнать судьбу камней, пока не случилось новой беды. Если Нина посвятила девчонку в свои планы, то один алмаз может быть растолчен, а один продан. В квартире алмаза нет, я проверил все… Как еще могло быть? А вот как: Нина знала, что может погибнуть, потому попросила Зойку в случае чего выручить Легостаева… Коль они вместе дело вертели, понятно, почему порошок у Зойки оказался! Только вот Андрюхины враги, видно, догадывались, что Зойка ей помогала. А потому настропалили против нее милицию, чтобы не болталась под ногами. Может, и милиция-то ими уже куплена… Но ничего! — Старый геолог погрозил кому-то в пространство кулаком. — Существует еще и дед Леша, у которого таки пороху хоть отбавляй!»

В этот вечер Заморочнов разругался со своей девушкой Леной, хотя и пришел на свидание вовремя. Они сидели в маленьком кафе, и старлей пытался рассказать ей об убийстве, о Зое, о своих подозрениях. Но она отмахнулась от его рассуждений и нетерпеливо завела очередную песню о новом белье, поступившем к ним в продажу, и о том, в каких узеньких джинсиках сегодня явилась на работу продавщица соседнего отдела. Алексей смотрел на нее и думал: что он делает рядом с этой симпатичной пустышкой, все мечты которой сводятся к покупке двух клочков кружев? Что он будет делать с ней дальше? Она же не человек, в том смысле, что не разумное существо! Она просто биомасса, приятная на взгляд и на ощупь — и все! Старлей оборвал ее восторги французскими кружевами, сообщив, что внезапно вспомнил о назначенной на сегодня встрече. Лена возмутилась. Он молча пожал плечами. Лена разъярилась. Алексей тактично предоставил ей возможность бросить ему в лицо извечные женские «Ты меня не любишь!» и «Я от тебя ухожу!». Себе самому он позволил сказать только одну фразу: «Ага. Ну, желаю счастья!» — послал ей воздушный поцелуй, иронично улыбнулся и с легким сердцем зашагал домой.

Алексей Яковлевич, припрятав доллары, вспомнил наконец и о похоронах Нины. Позвонил в ритуальную контору и обговорил детали церемонии. Там обещали все организовать без сучка без задоринки, а сами похороны назначили на послезавтра. Он просил устроить церемонию пораньше с утра и скромно, изменив свои первоначальные планы. Ему надо было экономить. Даже имея в своем распоряжении полмиллиона долларов. Он ввязывался в опасную игру на старости лет и прекрасно отдавал себе отчет, чего она может стоить. Сразу же после похорон он намеревался отправиться к Легостаеву. В этот вечер, косясь время от времени на идущего за ним сотрудника наружки, он доехал до авиакассы, чтобы купить себе билет на самолет в Архангельск.