Избыточная мотивация - Чингиз Акифович Абдуллаев

– Свингер-клубы, – улыбнулся Дронго. – Есть такие. Но это тоже определяется свободой выбора супругов. Если оба готовы к таким экспериментам…

– Что вы говорите, – испуганно отшатнулся Мовсум. – Такое безобразие переходит всякие границы…

– Кто вам рассказывал об этих клубах? – уточнил Дронго. – Может, Этибар, который часто ездил с вашей сестрой в Европу?

– Он рассказывал, – кивнул Мовсум. – Только он говорил об этом с понятным возмущением. Знаете, как он любил Самиру. У них ведь долго не было детей. Они даже хотели взять ребенка. И такие безобразия не для нормальных людей. Я вообще не понимаю, как мужчина может смотреть в глаза жене, если предлагает ей подобную пакость. Нет, нам европейские нормы морали не подходят, совсем не подходят.

– Убедили, – улыбнулся Дронго. – Только учтите, что навязывание любых норм в ту или иную сторону тоже плохо. Конечно, каждый человек и каждое общество само выбирает нормы морали. В Германии или в скандинавских странах есть общие сауны, и никого это особенно не волнует. Во многих странах Европы на пляжах женщины купаются и загорают топлес. И это тоже считается в порядке вещей. Другое дело, что здесь подобное не проходит. У каждого народа свои традиции, здесь я с вами соглашусь. Мне рассказывали, что цыгане выдают замуж дочерей совсем юными. При этом в первую брачную ночь вокруг кровати молодоженов должны находиться тетушки-родственницы, которые обязаны зафиксировать невинность девушки. Согласитесь, что не совсем нормальный ритуал. Лично мне он кажется несколько необычным. Но он существует. А на некоторых островах Юго-Восточной Азии первую брачную ночь девушка должна провести со своим отцом, который и обязан лишить ее девственности. Когда я об этом узнал, думал, что это уже настоящее варварство. А потом мне рассказали, что у огнепоклонников, которые жили в древности и на территории нашей страны, было в порядке вещей жениться на собственных дочерях. Времена и нравы, общества и государства изменяются. Кто мог подумать, что свободные отношения между мужчинами будут узаконены в Испании, где так сильны католические настроения.

– Вы так говорите, как будто готовы все это оправдывать, – сказал Мовсум.

– Я пытаюсь понять, как к этому отнесутся другие люди, – пояснил Дронго.

Они увидели возвращающегося Мурадбекова, который чуть хромал, опираясь на трость. Рядом шел глава исполнительной власти. Ему было чуть более пятидесяти лет.

– Поедем обедать, – предложил он. – И не беспокойтесь, Бахрам-муэллим. Я сегодня потребую, чтобы все занимались только вашим делом. Мы найдем всех виноватых, я вам лично обещаю.

Глава девятнадцатая

Мурадбеков, его сын и глава исполнительной власти поехали обедать. Дронго вежливо отказался. Он понимал, что временно гарантировал свою безопасность, когда прямо рассказал прокурору и начальнику полиции о визите Мехмана. И теперь даже несчастный случай с приехавшим гостем выглядел бы более чем подозрительно. Он вернулся в отель и, заказав чай в номер, сел обдумать ситуацию.

Итак, кто-то застрелил Гулама и не захотел ему платить большую сумму, чтобы скрыть свое возможное участие в этом убийстве. Этот человек должен быть хорошо известен в городе, иметь деньги, иметь дорогое коллекционное ружье. И еще: иметь сорок пятый размер обуви. Ни один из возможных подозреваемых не был такого высокого роста и с таким размером ноги. Но кто-то все-таки застрелил Гулама.

Кто же в списке подозреваемых… Наверное, первый из них сам прокурор Рашидов. Он всячески демонстрирует свое рвение к работе, но при этом никого не уважает. И конечно же он не уважал покойную. Прокурор знал о ее участии в игре во французский покер от своего родственника-композитора, о чем он сказал в разговоре с Дронго. Он мог решить, что подобная молодая женщина легкодоступна, мог подкатить к ней и в грубой форме получить отказ. Тогда он решил столкнуть ее со скалы, чтобы никто не узнал о его позорном приставании к замужней женщине.

Возможно, попытка вывести Дронго из игры объясняется не только его карьерными устремлениями, но и конкретной виной, за которую он может понести уголовную ответственность. И тогда речь идет о спасении не его карьеры, а самой жизни. Да, похоже, что Рашидова можно отнести к подозреваемым. Для не знающего местные реалии человека мотив кажется более чем диким: убить женщину, отказавшую в близости. Но прокурор понимал, что, если Самира расскажет о том, что он приставал к ней, ему придется покинуть район, так как Хаквердиевы никогда не простят ему подобной наглости. Из-за этого и убил Самиру… Это с одной стороны, а с другой – прокурор понимал и то, что в случае, если молодая женщина расскажет о его подкатах к ней, то он может рассказать о том, что она играла во французский покер. И таким образом он может заставить Самиру помалкивать.

Но как бы там ни было, деньги у прокурора есть, и Гулам вполне мог сделать ему предложение купить его молчание о том, что тот столкнул молодую женщину со скалы. Коллекционное ружье тоже не проблема для Рашидова. Итак, он первый подозреваемый.

Вторым может быть Панах Сеидов. Много лет назад ему отказали в женитьбе на Самире, унизив его таким образом. Это, конечно, не обоснованный мотив для убийства, тем более что он вполне удобно устроился, женившись на дочери заведующего отделом кабинета министров. Но чувство мести могло сыграть с ним злую шутку. Все-таки погибшую Самиру нельзя сравнивать с его злой и неприятной супругой. И хотя мотив преступления притянут, но у него есть деньги и ружье. Хотя почти наверняка из этого ружья не стреляли. Однако у него может быть второе ружье. И весь спектакль с сыном мог быть разыгран для гостя. Хотя Сеидов искренне волновался. Но и в этом случае есть объяснение случившемуся. Он мог держать одно ружье дома, чтобы создать себе своеобразное алиби, а выстрелить из другого ружья.

Третьим подозреваемым может быть муж погибшей, какие бы слова ни говорили об их романтических отношениях. Они женаты довольно давно. У них нет детей. Они даже хотели взять ребенка на воспитание. Все это не могло понравиться Этибару. И если работающий в Габале прокурор Рашидов узнал о том, что Самира играла во французский покер, то и сам Этибар Хаквердиев мог узнать об этом. А узнав, он решил избавиться от супруги, которая таким образом опозорила их семью.

Его алиби вызывает сомнение. Доказать, что он не выходил из дома, почти невозможно. В доме были его мать и прислуга, которые дадут любые показания.