Лисичка для журавлика (СИ) - Ермолина Юлиана

Приехал на работу. Обычная рабочая суета. Машины, клиенты, разговоры. Зашел разговор об аварии. Наконец-то поймали парня, который ехал в нетрезвом виде на скутере. Он долго скрывался, но когда узнал, что девушка-водитель погибла, то сам пришел в полицию.

Погибла. Умерла. Мама Надюшки. Ее больше нет. Сразу перед глазами зеленые глаза Наденьки. Значит, все было зря? Я не смог ее спасти. «Окатило» обжигающей волной. Смешанные чувства. Это и разочарование, и боль, и переживание с тревогой за маленькую девочку. Но это была только вершина надвигающего айсберга. Следующие фразы меня просто повергли в шок.

— Максим, тебя в соцсетях разыскивал отец спасенной тобой девочки, — обращается ко мне один из моих сотрудников. — Хотел сказать тебе: «Спасибо за дочь». Я ему в личку написал, где тебя можно найти. Он хотел сегодня прийти.

Я в шоке. Зачем он это сделал? Я не смогу посмотреть ему в глаза. Чувствую за собой вину, что не спас его жену. Мог ведь. Нужно было быстрее плыть, быстрее действовать. Нужно было лучше пытаться спасти ее. Возможно, она была бы жива. А я оказался слабаком. Устал, выдохся, замерз. Не смог.

— Я у себя буду, доделывайте.

Пошел к себе в кабинет. Нужно побыть наедине. Сел на кресло и обхватил голову руками. Сложно представить, что сейчас испытывает этот мужчина. Какого знать, что чужой человек мог спасти близкого тебе человека и не сделал это? Просто не успел. Хотя, с другой стороны, я хоть попытался. Большинство просто предпочли не вмешиваться и предоставить все на волю случая и судьбы. Но это не оправдание.

Наденька! Я не оправдал ее надежд. Этот маленький человек остался без самого родного и близкого человека. Без мамы. Она такая маленькая и уже такая тяжелая ноша легла на ее плечи. Я не спас ее маму. Осознание легло на плечи тяжелым грузом. Чувствую за собой вину.

В дверь постучали и прервали мои размышления.

— Войдите.

Вошел мужчина лет сорока. Я выпрямился. Он встал у самой двери, и в нерешительности начал переступать с ноги на ногу. Нервничает, это заметно.

— Здравствуйте. Это вы Максим? — изучает меня.

— Да, я. Чем могу быть полезен? Проходите, присаживайтесь.

Показываю ему на стул передо мной. Он робко прошел, присел.

— Я, Кропотов Иван Сергеевич. Муж Верочки и отец Наденьки.

Я сглотнул. Во рту все сразу пересохло от напряжения. Я опустил глаза, но мельком рассматривал его. Тяжелое зрелище. Мужчина, познавший потерю близкого человека. На лице отражается вся боль, все бессилие. Он еще это не пережил, пока он только пытается это сделать. Он продолжил:

— Я долго искал пути, как можно выйти с вами на связь. Наконец-то удача мне улыбнулась.

Слово удача из его уст в его ситуации звучит издевкой. Но он собирается с мыслями, продолжает:

— Хотел сказать вам глядя в глаза — спасибо, что вы спасли мою дочь! ­– Он смотрит в упор на меня, и я отвечаю тем же. Выдерживаю его взгляд. — Вы не просто спасли ее, вы подарили мне смысл жизни. Вы знаете, мы с Верочкой почти десять лет не могли зачать ребенка. — Он опустил глаза в пол. Понимаю, так легче говорить о сокровенном. — Никак не получалось. Мы объездили все церкви, отстояли сотни церковных служб, и бог нас услышал. Он подарил нам дитя. Оно выстраданное, вымоленное у бога. Надежда — это наш лучик света. — Рассказывает о дочке и в его глазах появляется блеск. — ­Мы мечтали, что когда-нибудь ей родим сестричку и назовем ее — Любовь. И в нашем доме будет Вера, Надежда, Любовь. Но сейчас у меня осталась только Надежда. Больше нет никого.

Он тяжело вздохнул. О чем-то задумался.

— Простите, что я не смог ее спасти.

Тяжело мне далась эта фраза. Должно стать легче, но не становится. Чувство вины не отпускает. Оно, глядя на этого мужчину, еще больше разрастается и окутывает самые сокровенные уголки сердца и души. Тоска, боль, сопереживание и чувство вины давят на меня. Я неосознанно опускаю плечи и тяжело вздыхаю.

— Что вы. Я должен в ногах у вас валяться и благодарить вас. — Я неуверенно поднимаю глаза на него. — Вы единственный кто осмелился бросить вызов судьбе. Мне кажется, вас Надюшкины и Верочкины ангелы послали в тот день. Это судьба так распорядилась. Вы знаете, у Верочки спустя год после рождения дочки обнаружили болезнь. Не буду вдаваться в подробности. Но врачи прогнозировали ей всего год-два жизни. Наверно, это была ее высокая плата за возможность выносить и родить дочь. У каждого подарка судьбы своя цена. Кто-то получает все и не ценит этого, а кто-то вымаливает и платит за это высокую цену. У Верочки не было шансов на выживание, ее миссия была подарить жизнь Надюшке. Но она держалась, прожила четыре года после этого диагноза наперекор прогнозам врачей.

Я выдыхаю. Потихоньку чувство вины начинает отступать. Все уже было предрешено. Даже если я бы ее спас, то шансов на жизнь оставалось не много.

— Как Надя восприняла эту информацию?

Иван выдохнул. Дочь — это его радость и боль одновременно.

— Ей нелегко. Она до конца не осознает, что произошло. Для нее мама просто в больнице. Бывает говорит, что мама теперь живет на небе, но мне кажется особого смысла в эту фразу еще не вкладывает. Хотя, смышленая она у нас не по годам. До сих пор говорю — у нас. Тяжело перестроиться и произносить — у меня. — Он в очередной раз громко выдыхает. — Максим, дочка просила меня найти дядю, который ее спас. Можно я познакомлю вас с ней? Вы не против?

— Разве я могу отказать самой Надежде? ­

Я улыбнулся, но улыбка сразу пропала. Готов ли я еще раз заглянуть в эти зеленые глаза?

— Я ее сейчас из садика заберу и привезу к вам, хорошо?

Смотрит с тревогой на меня. И я не могу отказать.

— Давайте в парк лучше сходим? Автосервис не самое лучшее место для детей.

Он слегка улыбнулся.

— Договорились. Через полчаса в парке на Невском.

Я утвердительно кивнул, и он вышел из кабинета. Волнуюсь перед встречей с этим маленьким ангелом. Что я ей отвечу на вопрос: «Почему ты не спас мою маму?» Как объяснить ребенку, что иногда мы бессильны? Делаю глубокий вдох-выдох. Надеюсь, найду нужные слова.

В парке я первым заметил приближающегося ко мне ребенка. Хорошенькая девочка с зелеными глазами. Ангелочек.

— Привет. А я тебя помню. Ты меня спас, — она с любопытством разглядывает меня.

— Привет. Я тоже тебя помню. Такую красотку сложно забыть, — улыбаюсь ей.

— А как тебя зовут?

Ее зеленые глаза, такие живые, такие глубокие.

— Максим.

— Как Максима Галкина?

— Ага. Почти.

Я улыбнулся. Она забавная.

— А ты знаешь, что у Максима Галкина есть дочь Лиза? Вот я хотела бы с ней дружить. У нее очень много игрушек. А у тебя есть дочь?

Любуюсь ей. Такая разговорчивая, такая отзывчивая. Жаль, что ее мама не увидит, какой принцессой она вырастет.

— Неа. Дочки нет.

Она нахмурилась.

— А игрушки есть?

Я задумался. ­Не буду разочаровывать ребенка, хочется, чтобы она все время улыбалась.

— Есть одна. Рыжая лисичка. — У нее недовольное лицо, поэтому добавляю. — Но она самая любимая.

Она сразу отвечает, не раздумывая:

— Нет, ты точно не Максим Галкин, ты какой-то другой Максим. У тебя и дочки нет и игрушка всего одна.

— Ты права. Далеко мне до Максима Галкина.

Я наигранно разочарованно вздохнул.

— Но ты не переживай, я все равно буду с тобой дружить. И игрушками могу поделиться. Приходи ко мне в гости.

Такая добрая, такая открытая. Чудная девочка.

— А Лисичку можно с собой привести?

— Ну, только если она не кусается.

Я хихикнул. Не знаю, не уточнил у Ани этот щепетильный вопрос.

— Мне кажется, она добрая, не кусается.

— Тогда приходи с ней. А у Лизы есть еще брат Гарри, а у меня никого нет.

Она погрустнела, села рядом ко мне на лавочку и опустила голову. Смотрит как раскачиваются ее ноги под скамейкой.

— Давай я буду твоим братом? Староват, конечно, немного, но я тоже могу тебя защищать и заботиться о тебе.