Священный изумруд апостола Петра - Наталья Александрова

Тут открылась дверь и вошли двое мужчин, взглянув на которых даже Агния в ее нынешнем состоянии поняла, что они имеют отношение к медицине. И дело было вовсе не в больничной одежде, как раз одеты-то эти двое были в безликие серые куртки и брюки. Просто очень уж слаженно подхватили эти двое едва очнувшегося Солуянова, хмыкнули при виде связанных рук, один тотчас разрезал шнур скальпелем, а второй тут же вкатил Солуянову укол в предплечье. Не оглянувшись на женщин, двое ловко подхватили Солуянова, что называется, под микитки и повели к выходу, умудрившись заставить его перебирать ногами, так что со стороны все выглядело вполне прилично.

– Что это было? – спросила Агния, выпив воды. – Это вы их вызвали?

– Понимаете, Агния, наш шеф немного зарвался. Он захотел жениться на дочке очень влиятельного человека, то есть, как говорят в народе, не по Сеньке шапка. Потому что это он думал, что он очень крутой и богатый, а на самом деле – кто он такой? Никто за ним не стоит, никаких у него особенных связей, и ума, как выяснилось, не так много. Потому что этого ума ему не хватило сообразить, что перед тем, как отдать ему свою дочь, отец его невесты тщательно его проверит. Ему в его положении никаких скандалов и сплетен не нужно.

Вот поэтому месяца два назад со мной познакомился начальник его службы безопасности. Очень приятный человек… – тут Нелли Леонидовна мечтательно зажмурилась. – …солидный, спокойный, не мальчишка какой-нибудь… В общем, он прямо спросил меня, что я могу ему рассказать про своего шефа. Очевидно, он руководствовался всеобщим представлением, что секретарши все всегда знают.

Тут Нелли Леонидовна взяла из рук Агнии бутылку с водой и отпила прямо из горлышка.

– При этом мой собеседник сказал, чтобы я не утруждалась, рассказывая про Лику, поскольку они и так про нее все знают. А также про не слишком честное начало солуяновского бизнеса.

– А вам было что сказать ему еще? – поинтересовалась Агния.

– Представьте себе, было! Это, понимаете, такой человек, которому как-то несподручно врать. К тому же у меня не было причин покрывать шефа. Так вот, я сообщила ему, что господин Солуянов регулярно пьет таблетки, причем тщательно это скрывает от всех. Но секретарь, естественно, всегда в курсе… – Нелли махнула рукой, – я даже принесла упаковку от этих таблеток, предварительно прочитав в Интернете, что это за лекарство.

– Догадываюсь… – пробормотала Агния.

– Да-да, мы сопоставили наши сведения, и оказалось, что Солуянов давно лечится от наследственной шизофрении, которой страдала его мать. И то время, когда он якобы учился за границей, он провел в психиатрической лечебнице.

– Я так и поняла, что он псих, – пробормотала Агния.

– Сами понимаете, влиятельному человеку вовсе не нужен такой зять, – продолжала Нелли Леонидовна, – поэтому меня попросили наблюдать и звонить срочно, если что-то пойдет не так. Отказать ему прямо отец девушки тоже не мог – журналисты бы заинтересовались, девчонка болтлива… в общем, его отвезут в закрытую клинику, откуда он вряд ли выйдет, учитывая историю с вашим дедом. Никому не нужно, чтобы все это выплыло на свет, так что на этом все и закончилось.

– Я понимаю… – вздохнула Агния.

– Но работу мы с вами все-таки потеряли…

По шоссе один за другим ехали три внушительных черных внедорожника. В первом из них на переднем сиденье рядом с водителем сидел полковник Стрепетов. Перед водителем светился экран навигатора, однако навигатор был не совсем обычный.

В верхнем левом краю его экрана мигал тревожным красным светом маленький кружок, словно глаз фантастического существа.

– «Маяк» работает уверенно. Где-то здесь нужно сворачивать, – проговорил водитель, глядя на экран.

И тут справа между сосен действительно показалась узкая полоса дороги.

– Нужно – сворачивай, – невозмутимо отозвался полковник.

Три внедорожника свернули один за другим.

– Сколько осталось до цели? – спросил полковник через несколько минут.

– Километра полтора, – ответил водитель.

– Останавливаемся!

Все три машины остановились, из них высыпали бойцы в камуфляже, выстроились в ожидании приказа.

Полковник вышел последним, огляделся.

– Долго же я ее искал… – проговорил он, ни к кому не обращаясь.

Командир группы спецназа взглянул на него вопросительно.

– Это я не тебе, это я своим мыслям! – Полковник взглянул на часы. – Значит, так. С дороги сходим, дальше идем скрытно, через лес. Как только выйдете к периметру объекта – занимаете позицию для штурма и ждете моего приказа.

Спецназовцы рассыпались широкой цепью и через минуту словно растаяли среди деревьев.

Аня осторожно открыла окно, выглянула наружу.

За окном был аккуратный, ухоженный участок, ровно подстриженные газоны, посыпанные гравием дорожки, хвойные деревья, кусты роз. И ни души.

Она перебросила тело через подоконник, бесшумно спрыгнула на газон, отбежала от стены дома, юркнула за густой можжевеловый куст. И тут в затылок ей уткнулась холодная сталь, и тихий голос проговорил:

– Дернешься – убью!

– Ты еще кто такой? – прошипела Аня, скосив глаза.

– Сказал – убью, сколопендра бесхвостая!

– Ты, что ли, Домовой? – В Анином голосе прозвучала надежда.

– Допустим, я Домовой, – недоверчиво отозвался мужчина, – а ты-то кто?

– Не узнал? – Аня повернулась, за спиной у нее стоял белобрысый парень в камуфляже, с черной банданой на голове.

– Анька, ты? Ты как здесь оказалась?

– Долгий разговор! Кто у вас главный? Стрепетов?

– Ну, допустим…

– Отведи меня к нему!

Через минуту Аня стояла перед полковником.

– Углова? – проговорил тот с оттенком легкой насмешки. – Как это ты дала себя скрутить? Я был о тебе лучшего мнения!

– Вкололи мне какую-то дрянь… – уныло ответила Аня. – В куклу превратилась… все видела, все слышала, но никакой воли к жизни не осталось.

– Ну, сейчас-то ты, я смотрю, в норме!

– Прошло действие той дряни, и я сразу сбежала!

– Ну, молодец. Что в доме видела? Сколько там людей?

– Я видела только двоих. Невысокий азиат, глухонемой, но очень профессиональный – тот, который меня похитил, и пожилая женщина, насколько я поняла, инвалид…

– Вот за ней-то я много лет охочусь! – Стрепетов оживился, потер руки. – Серьезная женщина, очень опасная! Сидит здесь, понимаешь, как паук в центре паутины, и дергает за ниточки… ну ничего, теперь она от нас не уйдет! Пообрываем мы эти ниточки… между прочим, Углова, с твоей помощью! – Полковник хитро улыбнулся.

– С моей? – Аня взглянула на него удивленно. – Я-то при чем?

– А как, ты думаешь, мы нашли этот дом? Кстати, Аня, можешь нарисовать его план?

Полковник достал блокнот, и Аня набросала фломастером ту часть дома, которую успела разглядеть.

Глухонемой Фелипе наводил порядок в холле, когда у него в кармане завибрировал мобильный телефон. Он достал телефон, поднес его к уху, долго и внимательно слушал (что само по себе довольно необычно для глухонемого), затем сделал вещь еще более необычную: коротко и четко ответил:

– Понял, перехожу к исполнению.

Он убрал свой телефон в карман, поднялся по лестнице, постучал в дверь, но, не дожидаясь ответа, вошел в комнату.

Елена Юрьевна подняла на него глаза, проговорила с удивлением и неудовольствием:

– В чем дело, Фелипе?

Большая черная собака почувствовала неладное. Она негромко зарычала, поднялась, приготовилась к прыжку, но Фелипе молниеносно вскинул правую руку, в которой, словно из воздуха, возник пистолет с навинченным на ствол глушителем. Раздался негромкий хлопок, и собака тяжело грохнулась на пол, засучила ногами и затихла.

– Фелипе! – воскликнула Елена Юрьевна изумленно.

– Совет вами недоволен! – проговорил тот, медленно приближаясь к столу. – Вы знаете, что нужно делать.

Елена Юрьевна побледнела.

Не сводя взгляд с приближающегося человека, она тихо проговорила:

– Ты… ты можешь говорить?

Фелипе не удостоил ее ответом.

Вместо этого он повторил:

– Вы знаете, что нужно делать.

Женщина кивнула, выдвинула ящик стола, достала из него маленький стеклянный пузырек, отвинтила крышку.

Лицо ее было землисто-бледным, подбородок дрожал. Она резко и страшно постарела, сейчас ей можно было дать лет семьдесят. Впрочем, столько ей, наверное, и было.

Дрожащей рукой она накапала в стакан бесцветную жидкость из пузырька, поднесла к губам, на мгновение замерла, последний раз взглянула на Фелипе. Губы ее скривились в жалкое подобие улыбки, она проговорила:

– Твое здоровье! – и выпила содержимое стакана.

Глаза ее остекленели, по лицу пробежала судорога, и Елена Юрьевна упала лицом на стол.