Галактический хищник - Виталий Забирко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С Бори Чилтерном, егерем реликтового заповедника "Территория туманов", Броуди познакомил меня за час до отъезда. Егерь прибыл в i-Эрмитаж для сопровождения гостя к озеру Чако, а затем бдительной опеки во время экскурсии во избежание эксцессов в чаще дикого леса. С первого взгляда егерь не произвел на меня впечатления - такой же полноватый коротышка, лысоватый, розовощекий, как все раймондцы. Но пообщавшись с ним пять минут, я понял, что Бори Чилтерн сильно отличается от тех соплеменников, с которыми мне до сих пор доводилось общаться. Не было в его словах и жестах и тени угодливости, улыбался он хоть и часто, но к месту, держался просто, но за этой простотой чувствовалось достоинство. Оказывается, "не все китайцы на одно лицо".
Провожая нас к кабине межпространственного лифта, Броуди очень сокрушался, что не может сопровождать меня в экскурсии, поскольку обязанности распорядителя выставки не позволяют отлучиться из i-Эрмитажа ни на минуту. При этом, кажется, говорил искренне - было в таинстве деяния Великого Ухтары нечто, влекущее к нему раймондцев с такой же силой, как верующих влекут святые места. Но, когда мы распрощались, я вошел в кабину и оглянулся, мне вновь показалось, что в глазах Броуди пляшут искорки злорадства "облого чудища".
Глава 9
Заповедник "Территория туманов" располагался на северо-востоке континента. Здесь еще действовали гейзеры, выбрасывавшие в атмосферу формальдегид, поэтому дикий холмистый край не пользовался популярностью у инопланетных туристов, несмотря на то что именно тут природа сохранилась практически в первозданном виде. Такова была официальная версия, я же подозревал, что дело совсем в Другом. По моим данным, где-то в этой местности покоились останки модуля трапперов, из-за чего раймондцы, свято оберегавшие тайну своего происхождения, не желали пускать в заповедник посторонних.
В i-Эрмитаже было позднее утро, а у озера Чако день клонился к вечеру. Кабина межпространственного лифта доставила нас на небольшой пригорок на восточном берегу метрах в сорока от воды. Озеро было большим, широким; поверхность - идеально ровной, без малейшей ряби, но какой-то мутно-серой, как слежавшийся прошлогодний снег. Лишь у северо-восточного берега, там, где в озеро впадала небольшая речка Рио-Бланко, виднелось отблескивающее на солнце зеркало настоящей воды. На западном берегу возвышались два округлых, поросших лесом холма, чуть севернее от них располагался еще один холм с голыми покатыми склонами рыже-охристой глины. Только при большой (если не извращенной) фантазии можно было вообразить лежащую на противоположном берегу женщину, где голый холм - это запрокинутое лицо, а два других - груди. Тем не менее, согласно атласу, лесистые холмы именовались именно грудями великанши. Непроходимая чаща буро-зеленого леса вплотную подступала к обрезу воды на всех берегах, и только с глинистого холма да с нашего пригорка к воде имелся свободный доступ. На сине-фиолетовом небосклоне не наблюдалось ни единого облачка, ртутно-белое солнце резало глаза, но совсем не грело, и от этого возникало гнетущее ощущение наступающей осени, хотя сезонные изменения на Раймонде отсутствовали. Ничего земного, привычного для человеческого глаза в пейзаже не было, но мне вдруг почему-то вспомнилось озеро на вилле Мальконенна скорее всего сказалась элементарная ностальгия по родной земле, которая появляется у человека буквально с первых минут отъезда в дальние края. Атавизм оседлости.
- Наденьте респиратор, - посоветовал егерь, - и можете пройтись, посмотреть окрестности, пока я буду ставить палатку. Но в лес один не заходите и от воды держитесь подальше.
В воздухе ощущалась примесь формальдегида: щипало глаза, першило в горле - и я послушно прикрыл лицо забралом респиратора. Затем огляделся. На берегу у самой воды, высился на подпорках небольшой антигравитационный катер, а слева, метрах в пятидесяти от нас, в лощине между пригорком и окружавшим его лесом стояли четыре палатки.
- Наши туристы, - объяснил Бори Чилтерн, заметив направление моего взгляда. - Сохранилась в народе тяга к своим истокам... - в голосе егеря проскользнула то ли гордость, то ли горечь. - Не беспокойтесь, свое общество они навязывать не будут, предупреждены. Но, если пожелаете познакомиться, в гостеприимстве не откажут. Когда-то в вечер свершения таинства Великого Ухтары здесь собирались громадные толпы. А сейчас... Чилтерн расстроенно махнул рукой и отвернулся.
Общением с раймондцами я был сыт выше всякой меры, поэтому к палаткам не пошел, а направился вниз, к озеру. Белесая трава под ногами по внешнему виду напоминала макароны: плотные, упругие, склизкие - и приходилось спускаться мелкими шажками, чтобы не поскользнуться. Не доходя до берега метра три, я присел на корточки и стал внимательно рассматривать воду в озере. Передо мной был еще один артефакт Раймонды того же происхождения, что и знаменитая брошь, - двухмерная вода, до краев заполнявшая котловину озера. Точнее, не сама вода, а проекция двухмерной воды в наш трехмерный мир, абсолютно проницаемая, как фата-моргана. Двухмерная пыль. Согласно законам топологической физики, при своем образовании двухмерная вода должна мгновенно устремиться сквозь материю трехмерного мира к центру планеты, но этого почему-то не происходило. С точки зрения человеческого восприятия нонсенс усваивался легко, другое ставило в тупик - каким образом двухмерная вода в трехмерном мире имеет объем и к тому же видима, если та же рыбка-брошь представляет собой абсолютную плоскость, видимую глазом лишь при перпендикулярном угле зрения? И хотя на этот счет имелось математически строгое обоснование о различных проекциях двухмерных жидкостей и твердых тел в трехмерный мир, в голове оно не укладывалось.
Как и все непонятное, двухмерная вода озера Чако манила к себе. Хотелось подойти к кромке берега, наклониться и опустить руку в озеро. Я знал, что ровным счетом ничего не почувствую, разве что где-то в сантиметре-двух от видимой поверхности пальцы погрузятся в настоящую воду, заполняющую котловину озера из Рио-Бланке, но проделать такой эксперимент все равно хотелось.
Внезапно под подошвами кроссовок что-то зашевелилось, и я, испытав гадливое чувство, будто под ногами начали извиваться черви, вскочил с корточек и отпрыгнул в сторону. Как тут же выяснилось, ничего страшного не происходило, просто стеблям-макаронинам надоело, что кто-то долго на них стоит, и они начали, выползая, освобождаться из-под тяжести. Чужой мир, чужая экология. На Раймонде не требовалось устанавливать на газонах предупреждающие таблички: "Не топчите траву!", трава сама о себе беспокоилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});