Кто закажет реквием - Владимир Моргунов

Клюев прекрасно понимал их колебания, он и сам в их положении не один раз «прокрутил» бы в голове все возможные варианты. Поэтому он решил ускорить развязку, а одновременно и облегчить выбор своим противникам.

— Сейчас я стану считать — до трех. По счету три, если оружие не окажется на земле, мы откроем огонь. На поражение.

Это всегда действовало. Во всяком случае, кто-то да бросал оружие, чем уменьшал число потенциальных покойников.

— Один! — громко произнес Клюев.

Бирюков еще дальше попятился в створ двери, поднял автомат чуть повыше и подвел мушку под черное пятно маски одного из противников.

— Два!

Два «игрушечных» автоматика брякнулись о бетонный пол, а едва прозвучал следующий счет, и третий автомат был брошен.

— Хорошо, — внятно, но негромко произнес Клюев. — Теперь, вы, все трое, станьте вон под ту стенку, — он показал, вытянув левую руку вперед. — Руки поднять повыше и положить на стену.

Противники беспрекословно выполнили команду.

Товарищи Беклемишева мгновенно подхватили с пола брошенное оружие. Беклемишев подошел к людям, стоявшим лицом к стене, и быстро обыскал их. Магазины к автоматам, ножи в специальных кармашках на голени — улов достаточно богатый.

Поверженный наземь обидчик Беклемишева уже полностью пришел в себя, и его тоже довольно грубо и бесцеремонно обыскали, изъяв кроме всего прочего еще и «уоки-токи», и отправили под стенку к партнерам.

Беклемишев нажал кнопку на радиотелефоне и услышал характерный негромкий зуммер. Щелчок — и зазвучал незнакомый голос:

— Астра, я слушаю. Астра, в чем там у тебя дело?

— У Астры дело совсем хреново, командир. Я уж не знаю, что за цветочек ты, — сказал Беклемишев, — но выслушай мои условия. Я требую, во-первых, чтобы вы назвали себя. Во-вторых, вы немедленно должны покинуть помещение офиса. Если вы этого не сделаете, я лично пристрелю четверых ваших людей. Возьму такой грех на душу, мне не впервой, я бывший майор спецназа КГБ. Четырьмя трупами меньше — четырьмя больше — разница небольшая.

— Эй, майор, — заскрежетал телефон, — ты, мудила, кончай выделываться. Мы сейчас придем туда и всех за яйца вздернем.

— Hy, так мы не договоримся, командир. Я не буду выключать трансляцию, и ты получишь возможность услышать, как умирают твои люди. Ты прекрасно знаешь, где мы находимся. Войну ты здесь фиг затеешь. А если даже и затеешь, мы оборону держать умеем.

— … твою мать! — заматерился собеседник Беклемишева. — Ты не знаешь еще, с кем дело имеешь. Тебе, падла, в любом случае башки не сносить, выползешь ли ты сегодня отсюда живым или нет, козлина.

— Полегче на поворотах, мудачок, — Беклемишева, казалось, ничего не могло вывести из равновесия. — С кем я имею дело, я, можно сказать, уже догадываюсь. Вы люди Коржакова. Ваш налет на офис банка давно планировался. Так что первый вопрос, можно сказать, решен. Ты можешь не называть себя. А теперь слушай.

Беклемишев прицелился чуть выше головы одного из стоявших у стены и нажал на спуск, прикинув траекторию срикошетировавших пуль так, чтобы они вылетели в высокие окна или хотя бы улетели в дальний угол. «Игрушка» протатакала не очень громко, но, судя по отдаче, патронами она была заряжена мощными, калибр тоже был солидный.

— Слышал, сукин сын? — Беклемишев опять поднес «уоки-токи» ко рту. — Следующая очередь пойдет в затылок. Итак, ты выводишь своих людей из офиса, а мы выпускаем этих четверых.

Он подал сигнал одному из охранников, и тот выскользнул из гаража.

— А ты, Сергей, — сказал Беклемишев, обращаясь к другому, — быстро дуй к любому свободному телефону и обзвони все редакции, которые знаешь. А которые не знаешь, про тех спроси.

— Командир, — Беклемишев вел переговоры, набирая очко за очком. — Самое большее через четверть часа здесь будут корреспонденты нескольких газет. В том числе и тех, которые твоего Коржакова очень не любят — даже в первую очередь будут репортеры из тех газет. Я даю тебе пять минут на размышления. После этого в офисе не должно оставаться ни одного твоего засранца.

Выключив связь, Беклемишев приказал всем своим людям, за исключением только тех, кто держал под прицелом налетчиков-спецназовцев, покинуть бокс.

Выждав после этого минуты две-три, он опять связался с командиром спецназовцев.

— Ну, генерал, решился? — насмешливо спросил Беклемишев. — Каковы ваши ближайшие действия?

— Мы спускаемся вниз, — послышался ответ, прозвучавший как-то уж совсем нейтрально, словно бы собеседник Беклемишева несколько минут назад не угрожал, не ругался площадной бранью.

— Договорились. Как только все ваши люди будут внизу, мы отпускаем пленников. И еще условие — вы возвращаете оружие, отобранное у нас. Оно все зарегистрировано, разрешение на него имеется. Ты сам прекрасно это знаешь, ведь мы — не вы.

Держа пленных налетчиков под прицелом, Беклемишев, Щеголев, Бирюков и Клюев вывели их из гаража. На крыльце перед зданием появились люди в пятнистой униформе и черных масках. Из окон здания наблюдали за бесплатным представлением десятки любопытных. С каждой минутой их становилось все больше и больше.

Конечно, командир спецназовцев явно не был заинтересован в том, чтобы его поражение наблюдало большое количество народа. Он отделился от своей группы и, безошибочно «вычислив» Беклемишева как недавнего партнера по переговорам, крикнул:

— Немедленно освободите людей!

— Только при выполнении последнего условия, — спокойно парировал Беклемишев. — Вы возвращаете наше оружие.

— Какое еще оружие? То, что хранилось у вас незаконно?

— Это провокация! У них ничего не хранилось, — Щеголев неожиданно выступил вперед. — Я подполковник российской армии, депутат Верховного Совета Российской Федерации, и я могу засвидетельствовать, что оружие было подброшено — наверняка вашими людьми. Я могу показать, как это было сделано.

— Ты что, подполковник, вместе со своим чеченцем анаши накурился?! — по всему было видно, что главарь спецназовцев-налетчиков рассчитывает одолеть противника примитивным нахрапом.

— Прежде всего вам необходимо назваться. Мы предполагаем, что вы из Главного управления охраны, но хотелось бы знать, кто конкретно отдал приказ о налете — ибо ваши действия иначе нельзя охарактеризовать, — Щеголев говорил уверенно, чувствовалось, что он сразу и очень правильно оценил обстановку. — И еще неплохо было бы знать, кто этот приказ исполнял непосредственно.

— Ты же не из военной прокуратуры даже, козел, что же ты мне тут права качаешь? — загремел человек в маске. Был он высок и широкоплеч, под стать Беклемишеву, только сантиметров на пять-семь пониже и килограммов на десять полегче. Засученные рукава форменной куртки обнажали толстенные мускулистые предплечья, поросшие густым бурым волосом.

Вдруг командир налетчиков резко повернулся в другую сторону и заорал:

— Уберите фотоаппараты немедленно!!! Камеры выключите, я сказал!

Со стороны Калининского проспекта во двор въехал микроавтобус, из которого, не успел он еще остановиться, вывалились человек с камерой и человек с микрофоном. Из двух легковушек высыпали сразу четверо: три парня и девушка, все энергично защелкали затворами фотоаппаратов.

Беклемишев быстро прикинул, что ею «Стечкин» и три «Макаровых», изъятых, насколько он мог предполагать, у других охранников банка, могут быть заменены трофейными мини-автоматами. Устраивать здесь летучую пресс-конференцию или брифинг тоже не очень-то входило в его планы, хотя он и одобрил мысленно оперативность своих коллег и расторопность журналистов. Факты, что и говорить, предоставляются с пылу, с жару.

— Ладно, проваливайте, — Беклемишев толкнул в спину одного из пленников. — Чешите отсюда.

И те «почесали» к своему автобусу, присоединились на

ходу к группе своих товарищей, сбегавших по ступенькам крыльца и направляющихся к автобусу. Беклемишев обратил внимание, что автобус спецназовцев оказался на удивление обычным — ПАЗ, но стекла у него были тонированными.

Журналисты, имевшие уже, очевидно, опыт общения с человеком в камуфляже и маске, держались сейчас от группы бойцов на приличном расстоянии, оберегая драгоценные «Кодаки» и «Минолты».

Но спецназовцы сейчас даже не сделали попытки вырвать фотоаппарат или разбить видеокамеру. Только главарь их прорычал что-то, махнув в сторону журналистов рукой.

«Пазик» заурчал и сразу рванул с места. Для полноты картины позорного бегства недоставало только свиста и улюлюканья. Однако никто не стал издавать никаких звуков — все понимали, что бегства, собственно, и не было, просто существа, не очень любящие действовать на свету, опять спрятались в тень. Они в любой момент могут нанести очередной удар, гораздо ощутимее этого, по существу не получившегося.