13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

А.: Представь себе. Позднейшие биографы Ламетри подчеркивают, что больше всего смущала всех противников Ламетри его какая-то безоглядная смелость, дерзость, на которую они сами не отваживались (См. [18, с. 136-137]). Подобное поведение было характерно для Ламетри вплоть до смертного часа. Вот что пишет о последних днях и часах жизни философа его биограф.

В.М. Богуславский: Святоши распространили весть …о том, что на смертном одре Ламетри отрекся от атеизма и “уверовал”. В действительности же было так: когда страдания исторгли у него возглас “Иисус, Мария!”, проникший в комнату больного священник обрадовался: “Наконец-то вы хо-

190 Диалог 4. “Ментальная механика” или “ментальная химия”? тите вернуться к этим священным именам!” В ответ он услышал: “Отец мой, это лишь манера выражаться”. Мопертюи тоже предпринял попытку вернуть умирающего в лоно церкви. Как ни плохо было в этот момент Ламетри, он нашел в себе силы возразить: “А что скажут обо мне, если я выздо-ровлю?” Даже Вольтер, который из личной неприязни к автору “Человека-машины” часто отзывался о нем очень необъективно, пишет, что “он умер как философ”, что разговоры о его покаянии на смертном одре — “гнусная клевета”, ибо Ламетри, как жил, так и умер, не признавая ни бога, ни врачей [17, с. 29-30]. С: Повеяло чем-то таким древнегреческим… Жить и умереть как философ — разве это не прекрасно? Но в теории Ламетри, наверное, — это нечто вроде французского Гартли, который сводил всю психику к работе нервных механизмов? Ведь его труд так и называется “Человек-машина”.

А.: Это как раз тот случай, когда о труде судят по его названию, а не по содержанию. Да, действительно, Ламетри назвал свой труд “Человек-машина” (его собственным прозвищем, кстати, было “Господин Машина”), но давай вчитаемся в его строки, и ты увидишь, что Ламетри вовсе не механицист типа Гартли или Гоббса. Безусловно, его объединяет с ними позиция естествоиспытателя, отвергающего всякое априорное знание.

Ж.О. Ламетри: Нет более надежных руководителей, чем наши чувства. Они являются моими философами. Сколько бы плохого о них не говорили, одни только они могут просветить разум в поисках истины; именно к ним приходится всегда восходить, если всерьез стремиться ее познать [19, с. 58].

А.: В начале работы “Человек-машина” Ламетри еще более резко выражает свою эмпирическую установку.

Ж.О. Ламетри: В данной работе нами должны руководить только опыт и наблюдение. Они имеются в бесчисленном количестве в дневниках врачей, бывших в то же время философами, но их нет у философов, которые не были врачами. Первые прошли по лабиринту человека, осветив его; только они одни сняли покровы с пружин, спрятанных под оболочкой, скрывающей от наших глаз столько чудес; только они, созерцая нашу душу, тысячу раз наблюдали ее как в ее низменных проявлениях, так ивее величии, не презирая ее в первом из этих состояний и не преклоняясь перед нею во втором. Повторяю, вот единственные ученые, которые

имеют здесь право голоса. Что могут сказать другие, в особенности богословы? Разве не смешно слышать, как они без всякого стыца решают вопросы, о которых ничего не знают и от которых, напротив, совершенно отдалились благодаря изучению всяких темных наук, приведших их к тысяче предрассудков, или, попросту говоря, к фанатизму, который делает их еще большими невеждами в области понимания механизма тел… [20, с. 179-180]. А.: И вот этот опыт и наблюдения приводят Ламетри к выводу, что, “если все может быть объяснено тем, что нам открывают в мозговой ткани анатомия и физиология, то к чему мне еще строить какое-то идеальное существо?” [19, с. 87]. Или вот еще: “Но если все способности души настолько зависят от особой организации мозга и всего тела, что в сущности они представляют собой не что иное, как результат этой организации, то человека можно считать весьма просвещенной машиной!” [20, с. 208-209].

С: Но, насколько я понимаю, это же утверждал и Гарт-ли, который (кстати, тоже будучи врачом) говорил о “машинальности” человеческого поведения и сводил психические связи к связям двух вибрирующих участков мозга!

А.: Я прошу, будь внимателен к текстам. В той последней цитате, которую я тебе привел, есть одно ключевое слово — “организация”. С:Нуи что?

А.: Это очень важное понятие в философии Ламетри, которое одновременно означает иной взгляд на психику. Вспомни, что Гартли выводил все психические процессы “из внешних впечатлений, произведенных на внешние чувства, следов, или идей, этих впечатлений и их взаимных связей посредством ассоциации, взятых вместе и действующих друг на друга” [8, с. 272]. Таким образом, у Гартли психика есть как бы некая реактивная система, реагирующая на раздражители извне. Тогда мы с тобой говорили, что данная модель человека в английской традиции опиралась, прежде всего, на механистическую картину мира…

С:Ау Ламетри разве не так?

А.: Ламетри опирается на эмпирию другого рода. Этой эмпирией были собственные его наблюдения и исследования и известные ему исследования других авторов стадий развития человеческого эмбриона, явлений регенерации у различных животных, функции дыхания у растений, а так-

192 Диалог 4. “Ментальная механика” или “ментальная химия”? же открытие некоторых ископаемых окаменелостей. Глубокий анализ всего этого приводит Ламетри к иной концепции психики и сознания, которую можно назвать “организ-мической”, “эволюционистской”. Конкретно это означает следующее.

Как практически любой материалистически мыслящий философ того времени, Ламетри склонялся к сенсуализму, то есть выведению всех “высших” психических процессов из ощущений. Таким образом, и он рассматривал внешние условия как необходимый фактор функционирования психики. Вместе с тем психическая деятельность не есть только реакция на воздействия извне. Чрезвычайно большую роль в функционировании психики и, главное, в самом возникновении тех или иных форм психического отражения в эволюции играют некие внутренние условия, под которыми Ламетри понимал потребности живого организма. Он впервые в психологии вводит в круг эмпирического изучения потребности как движущую силу человеческого поведения и необходимое условие формирования его сознания (это же касается и животных).

Ж.О. Ламетри: Растение сидит корнями в земле, которая его питает; у него нет никаких потребностей, оно само себя оплодотворяет и не обладает способностью к движению; его рассматривают как неподвижное животное, у которого, однако, отсутствуют ум и даже чувство.

Хотя животное и является растением, обладающим способностью к движению, его можно считать существом совсем иного характера, ибо оно не только имеет способность к передвижению — … но, сверх того, оно чувствует, мыслит и в состоянии удовлетворять множество присущих ему потребностей…

Чем больше у какого-нибудь организованного тела потребностей, тем больше средств дает ему природа для их удовлетворения. Эти средства заключаются в различных степенях проницательности, известной под названием инстинкта у животных и души у человека. Чем меньше у организованного тела потребностей, чем легче питать его и растить, тем слабее развиты в нем умственные способности. Существа, лишенные потребностей, лишены вместе с тем и ума… [21, с. 233].

А.: Посмотри, как великолепно! Человек и животное, обладающее психикой, не есть “автоматы”, только реагирую­щие на раздражители извне. Нет, это активные организмы со своими потребностями, которые они, естественно, должны удовлетворять, а это вызывает необходимость психической деятельности, тем большей, чем больше круг потребностей организма. Разве это механицизм Гартли? Ламетри, фактически, отвечает критикам материализма, которые нападали на действительно свойственный материализму того времени механицизм: материя не есть нечто пассивное, реактивное; нет, движение имманентно самой материи, это свойство материи, а наблюдаемое различие в формах движения (куда, кстати, Ламетри включает и психическую деятельность) порождается различием в организации тех или иных материальных тел.

Ж.О. Ламетри: Вовсе не природа материальных элементов тел порождает все их разнообразие, но различное расположение их атомов. Таким же точно образом различное расположение волокон одушевленных тел, образованных из земных элементов, крепко спаянных вместе, расположение сосудов, составленных из волокон, …и т.д., порождают множество различных умов в животном царстве, не говоря уже о разнообразии, проявляющемся в консистенции и движении соков… Если тела других царств природы не обладают ни чувствами, ни мыслями, то это потому, что они не организованы для этого как люди и животные: они подобны воде, которая то застаивается, то течет, то поднимается, то спускается вниз или низвергается потоком, согласно неизбежным физическим причинам, действующим на нее [22, с. 167]. С: Откуда же берутся различия в организации?