Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

Тэцудзи совсем не думал о том, что скоро его будут искать, а матушка опять начнёт причитать, что он совсем её не любит и не бережёт. Принц вообще ни о чём не думал: он просто шагал по дикому саду и с наслаждением вдыхал густой и сладкий воздух, какой бывает только после дождя.

Чужой взгляд на себе он почувствовал сразу. Кто-то наблюдал за ним из густых зарослей жасмина. Приглядевшись получше, принц увидел, как легонько затрепетали ветки куста: словно тот, кто следил за ним, только что ускользнул прочь. Тэцудзи направился в ту сторону и вскоре вышел на небольшую прогалину, поросшую деревьями гинкго.

На каждой ветви рядком сидели горные макаки и не отрываясь смотрели на него. Принц никогда не видел столько зверей в одном месте. Да и вели они себя странно: обычно шумные и подвижные, на этот раз макаки сидели тихо, словно высеченные из камня изваяния. Только по тому, как они то и дело склоняли головы вбок, можно было понять, что звери были живыми.

Обезьяны молча взирали на Тэцудзи, словно чего-то от него ждали. Принц хотел было попятиться, но уткнулся спиной в нечто большое и мягкое.

Обернувшись, принц вздрогнул: позади него стоял высокий мужчина, чьё лицо было скрыто за обезьяньей маской.

– Добро пожаловать домой, – проговорил он и преклонил перед принцем колени.

Тэцудзи бросил взгляд на обезьян. Все они тоже согнулись в поклоне…

* * *

Впоследствии Тэцудзи не мог объяснить себе, что заставило его резко подскочить на месте и забиться подальше, к самому стволу дерева. По-видимому, звериное чутьё и впрямь оказалось не в пример лучше человеческого и потому предупредило о надвигавшейся беде даже раньше, чем принц сумел понять, что происходит.

Наваждение, навеянное странным сном, слетело с него так же быстро, как утренняя роса испаряется под набирающими силу лучами солнца. Сон оставил после себя лёгкое сожаление: если бы он протянулся чуточку дольше, быть может, Тэцудзи удалось бы понять его смысл…

Луна уже стояла высоко: Тэцудзи видел её яркий, пускай и пока ущербный диск, который внимательно смотрел на него с усыпанного звёздами неба.

Когда принц только устраивался на ночлег, он слышал, как где-то над его головой копошилось совиное семейство. Теперь же всё было тихо: смолк даже стрёкот цикад в высокой траве. Слышен был лишь плеск речушки в ночной тиши. Тэцудзи поёжился и обхватил себя лапами. Всё его нутро было напряжено до предела, предупреждая о том, что где-то неподалёку затаился враг.

Когда его задней лапы что-то легонько коснулось, принц вскрикнул и чуть было не потерял равновесие. Он вцепился когтями в ветвь сосны, и принялся озираться вокруг.

Перед глазами замельтешил ночной мотылёк. Принц с досадой отмахнулся от него – откуда насекомое вообще тут взялось? Обычно они летели на свет, но у принца при себе не было ничего, что могло бы привлечь мотылька…

Но поразмыслить над этой странностью дольше Тэцудзи попросту не успел: глубокие тени, лежавшие на ветке сосны, вдруг содрогнулись, и прямо напротив принца появился тот, кого он больше всего боялся увидеть.

– Вот вы и попались, ваше высочество, – с насмешкой проговорил соломенная шляпа, и на глаза испуганного принца опустилась тьма.

Глава 9. Уми

Когда Уми добралась до пожарища, огонь уже полностью потушили. Полуобнажённые пожарные с закопчёнными от сажи лицами купались тут же рядом, в канале, под любопытными взглядами зевак, которые, даже несмотря на довольно поздний час, высыпали наружу. Уми готова была дать палец на отсечение, что, пока бушевал огонь, никто из этих людей не поспешил на помощь погорельцам. Зато теперь ночной воздух был полон охов и вздохов: как же так, почему колокол на вышке зазвонил так поздно, что главный храм святилища успел выгореть чуть ли не дотла…

Уми смешалась с толпой, чтобы подобраться поближе к воротам святилища Поющих Сверчков. Оно было не в пример больше и богаче, чем погоревшее вчера святилище Речного Покоя. Его со всех сторон окружал большой и старый парк, так что со стороны улицы сгоревшего здания не было видно. Только стойкий запах гари, повисший в вечернем воздухе, указывал на то, что здесь и впрямь произошло несчастье.

Полиция уже успела выставить вокруг святилища небольшое оцепление: внутрь пускали лишь лекарей и их помощников. Похоже, на этот раз святилище не пустовало и кто-то был ранен.

– Что ж такое делается-то! – покачала головой дородная тётка с густо напудренным лицом. – За последние два дня уже второе святилище погорело!

– Точно, – всплеснул руками худощавый мужичок с тоненькими и реденькими усами, который заискивающе посматривал на напудренную тётку. – Это всё явно неспроста! И куда только полиция смотрит?

Стоявший неподалёку полицейский услышал последнюю фразу мужичка, которую тот произнёс нарочито громче, чем следовало, и поморщился.

– Если среди вас нет никого, кто сведущ в медицине, то расходитесь давайте, нечего тут глазеть! – проворчал он, надвинувшись на толпу. Остальные полицейские последовали его примеру, а двое даже сняли с пояса увесистые деревянные дубинки.

– Я лекарь, – Уми услышала неподалёку знакомый голос. – Можно пройти?

Уми обернулась и замерла: говорившим оказался Ямада – тот самый монах-колдун, который согласился помочь ей снять проклятие. Он возвышался над толпой, словно гора над лесом, и посох с медными кольцами всё так же был при нём. Что он делал здесь в такой час?

Люди зашептались, увидев незнакомое лицо: всех лекарей и их помощников в городе многие знали если не лично, то хотя бы в лицо.

– Никогда вас прежде не видела, – снова подала голос напудренная тётка. Она с подозрением сощурилась и отступила на шаг.

Ямада повернулся в её сторону, и Уми тут же нагнулась, сделав вид, что вытряхивает несуществующий камешек из сандалии. Одно неосторожное восклицание могло выдать её. В толпе наверняка могли оказаться люди отца: за последние годы дела клана Аосаки шли в гору, и ряды якудза постоянно пополнялись. Без лишней надобности привлекать внимание к своей особе Уми было не с руки. Она и так сильно рисковала, придя сюда без сопровождения в столь поздний час. Уми даже думать не хотелось о том, как будет гневаться отец, если узнает о её проделке.

– Я прибыл в Ганрю совсем недавно, – донёсся до Уми спокойный и низкий голос Ямады. – Когда-то я служил Великому Дракону, но учитель велел мне отправляться в мир и помогать людям.

– Так он и священник, и лекарь! – с уважением зашептали в толпе. – А с виду такой молодой…

– Если вы готовы оказать помощь