Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль" - Чарлз Дарвин

Капитан Фиц-Рой решил пройти теперь по ее течению настолько далеко, насколько позволит время. 18-го вышли три вельбота с трехнедельным запасом провизии; в состав экспедиции входило 25 человек — этого числа было бы достаточно, чтобы противостоять большому отряду индейцев.

При сильном приливе и ясной погоде мы прошли порядочный. путь, вскоре добрались до пресной воды, а к ночи оказались уже за пределами области прилива.

Река здесь уже приняла те размеры и вид, которые почти не изменялись до самого конца нашего пути. В ширину она была большей частью от 300 до 400 ярдов и имела около 17 футов глубины посредине. Самую замечательную особенность реки составляет, должно быть, ее быстрое течение, имеющее на всем протяжении скорость от 4 до 6 узлов. Вода чистого голубого цвета, но с легким молочным оттенком и не так прозрачна, как ожидаешь, на первый взгляд. Река течет по руслу из галечника, такого же, каким сложены берег и окружающие равнины. Она вьется е долине, которая тянется по прямой линии на запад. Ширина долины колеблется от 5 до 10 миль; ее ограничивают ступенчатые террасы, громоздящиеся по большей части одна над другой до высоты 500 футов, замечательно соответствуя друг другу по обеим сторонам реки.

19 апреля. — Против такого сильного течения, разумеется, совершенно невозможно было идти на веслах или под парусами; поэтому все три шлюпки связали друг с другом — нос с кормой, на каждой оставили по два матроса, а все остальные сошли на берег тянуть бечеву. Так как распорядок, установленный капитаном Фиц-Роем, много облегчал нашу работу, в которой все принимали участие, то я опишу здесь, как все было организовано. Все без исключения участники экспедиции были разделены на две смены, и каждая тянула бечеву по очереди, по полтора часа. Офицеры каждой шлюпки жили вместе со своим экипажем — ели одну и ту же пищу, спали в той же палатке, — так что каждый бот был совершенно независим от других. После захода солнца первое же ровное место, где росли какие-нибудь кусты, выбиралось для ночлега. Каждый из команды по очереди становился коком. Как только шлюпку притягивали к берегу, кок разводил огонь, два других матроса разбивали палатку, старшина выдавал вещи из шлюпки, а остальные сносили их в палатки и собирали хворост. При таком порядке за полчаса все бывало готово для ночлега. На вахте всегда стояли два матроса и офицер, обязанностью которых было присматривать за шлюпками, поддерживать огонь и охранять лагерь от нападения индейцев. Все мы дежурили по часу каждую ночь.

В этот день мы протянули шлюпки лишь на небольшое расстояние, так как на пути было много островков, покрытых колючим кустарником, а протоки между ними были мелкие.

20 апреля. — Мы миновали острова, и работа закипела по-настоящему. За день мы обыкновенно продвигались, хоть это и было достаточно тяжело, в среднем только на 10 миль по прямой, но в общем миль на пятнадцать — двадцать. Вверх от того места, где мы провели последнюю ночь, страна становится настоящей terra incognita [неведомой землей], ибо отсюда и повернул назад капитан Стокс.

Мы видели вдали густой дым и нашли скелет лошади, из чего заключили, что где-то поблизости находятся индейцы. На следующее утро (21-го) мы заметили на земле следы большого числа лошадей и знаки, оставленные волочившимися по земле концами чусо — длинных копий. Наше общее мнение было таково, что индейцы высматривали нас ночью. Немного спустя мы подошли к одному месту, где, судя по не оставлявшим сомнений свежим следам взрослых людей, детей и лошадей, группа переправилась через реку.

22 апреля. — Местность оставалась по-прежнему крайне неинтересной. Полное однообразие природы на протяжении всей Патагонии — одна из самых поразительных ее особенностей. На гладких равнинах сухого галечника попадаются все те же чахлые и низкорослые растения, в долинах растут те же вооруженные шипами кустарники. Повсюду мы видим одних и тех же птиц и насекомых. Даже самые берега реки и прозрачных ручейков, в нее впадающих, не оживляются более яркой зеленью. Проклятие бесплодия тяготеет над страной, и на водах, текущих по руслу из гальки, лежит то же проклятие. Поэтому и число водяных птиц здесь крайне незначительно: в водах этой бесплодной реки нет ничего, что могло бы поддерживать жизнь.

Но как ни бедна Патагония в некоторых отношениях, она может похвастать ббльшим количеством мелких грызунов, чем, вероятно, какая бы то ни было другая страна в мире. Характерным внешним признаком нескольких видов мышей являются большие тонкие уши и очень нежная шерстка. Этими зверьками кишат заросли в долинах, где им приходится целыми месяцами оставаться без единой капли воды, если не считать росы. Все они, видимо, каннибалы, потому что не успевала еще попасть в мой капкан мышь, как ее уже пожирали другие. Маленькая изящная лисичка, также встречающаяся здесь в изобилии, питается, вероятно, здесь одними только этими зверьками. Гуанако тут тоже на своем месте; часто попадались стада в пятьдесят — сто голов, и, как я уже говорил, мы видели как-то одно, в котором должно было быть по крайней мере пятьсот голов. Пума, сопровождаемая кондором и другими стервятниками, следует за этими животными и нападает на них. Следы пумы видны были почти повсюду на берегах реки, а останки нескольких гуанако со свернутыми шеями и перебитыми костями свидетельствовали о том, как они погибли.

24 апреля. — Как мореплаватели былых времен, приближаясь к незнакомой земле, мы осматривались и следили за малейшим признаком какой-нибудь перемены. Плывущий по течению древесный ствол или валун первичной породы мы приветствовали так же радостно, как если бы увидели лес на склонах Кордильер. Впрочем, тот признак, что вершина тяжелой гряды облаков почти все время оставалась в одном положении, был самым многообещающим и оказался, в конце концов, правдивым. Сначала мы принимали облака за сами горы, а не за клубы испарений, сгустившихся над их ледяными вершинами.

26 апреля. — В этот день мы натолкнулись на резкую перемену в геологическом строении равнин. С самого начала экспедиции я внимательно осматривал гальку в реке и в последние два дня заметил в ней присутствие немногочисленных мелких голышей очень ячеистого базальта. Постепенно численность и размеры их увеличивались, но ни один не достигал еще величины человеческой головы. В это утро, однако, голыши той же породы, только более плотной, вдруг стали попадаться в изобилии, и не прошло и получаса, как мы увидели на расстоянии 5 или 6 миль острый угол огромной базальтовой платформы. Подойдя к ее основанию, мы увидали, что река тут прорывается между обвалившимися глыбами. На протяжении следующих 28 миль течение реки было загромождено такими базальтовыми глыбами. Выше этого рубежа столь же многочисленны были громадные обломки первичных пород, отколовшиеся от окружающей валунной формации. Ни один из обломков сколько-нибудь значительных размеров не был унесен течением больше чем на 3–4 мили вниз по реке от своей материнской породы; если принять в соображение исключительную скорость огромных водяных масс в Сайта-Крус, по которой нигде не встречается тихих излучин, то оказывается, что эта река — самый разительный пример того, как мало способны реки переносить обломки даже средних размеров.

Базальт есть не что иное, как лава, излившаяся в море под водой, но извержения при этом происходили, должно быть, в грандиозных масштабах. В том месте, где мы впервые встретились с этой формацией, она имела 120 футов в толщину; вверх по течению реки поверхность незаметно поднималась и массив становился все толще, так что в 40 милях от начала он достигал толщины 320 футов. Как велика может быть толщина его у самых Кордильер, мне совершенно неизвестно, но платформа достигает там высоты около 3 000 футов над уровнем моря; следовательно, мы должны рассматривать эту великую горную цепь как источник данной формации: такого источника вполне заслуживают потоки, разлившиеся по слегка наклонному морскому дну на расстояние целых 100 миль. С первого же взгляда на базальтовые утесы по разным сторонам долины было ясно, что пласты представляли когда-то одно целое. Какая же сила снесла на всем протяжении страны сплошной массив очень твердой породы, средняя толщина которого была почти 300 футов, а ширина колебалась почти от 2 до 4 миль? Хотя река так мало способна переносить даже незначительные обломки, но в течение веков, путем постепенной эрозии, она может привести к последствиям, о которых трудно судить в целом. В данном случае, однако, независимо от маловажности подобного фактора можно привести основательные доводы в пользу того взгляда, что в прошлом эту долину занимал морской рукав.

В настоящем сочинении нет нужды распространяться о доводах, ведущих к такому заключению; оно следует из формы и природы ступенчатых террас по обеим сторонам долины, из того, каким образом дно долины поблизости от Андов, расширяясь, переходит в большую, напоминающую эстуарий равнину с песчаными буграми на ней, и из факта нахождения в русле реки немногочисленных раковин морских моллюсков. Будь у меня больше места, я мог бы показать, что Южную Америку некогда прорезал здесь пролив, соединявший Атлантический и Тихий океаны подобно Магелланову. Но все-таки как же был снесен сплошной массив базальта? В прежнее время геологи для объяснения пустили бы в ход сокрушительное действие какой-нибудь катастрофы; но в данном случае подобное предположение совершенно недопустимо, ибо те самые ступенчатые равнины, на поверхности которых лежат раковины современных морских моллюсков и которые вытянулись по линии патагонского побережья, простираются и по обеим сторонам долины Санта-Крус. Немыслимо, чтобы действие какого бы то ни было наводнения могло придать местности ее настоящий вид как в долине, так и по открытому берегу; сама долина была выдолблена при образовании этих ступенчатых равнин, или террас.