Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

— Но это нам мало поможет, — подал голос Иван Никифорович, — воспоминания секретарши весьма туманны.

Роберт сел на свое место и показал на самый большой ноутбук.

— Социальные сети удобная вещь. Скажем, инстаграм, где люди выставляют на всеобщее обозрение свои фото. Некоторые аккаунты неожиданно начинают пользоваться успехом, обрастают подписчиками, и тогда их владельцы неплохо зарабатывают на рекламе. Снимаются, допустим, в каком-нибудь кафе с булкой в зубах, указывают адрес и пишут: «Вкусно — супер, счет небольшой, уютно». В каждой местности есть свои звезды, а в Лоскутове это Ольга Шарова. Девушка, похоже, живет в Сети. Между прочим, никто не запрещает иметь несколько профилей, один для публичного пользования, другой для узкого круга. Кстати, так поступают многие селебретис. Например, Милада Смолякова. У писательницы несколько сот тысяч подписчиков в Сети «Школьники», она регулярно с ними общается. Полагаю, там от имени Милады работает ее помощник. Но мало кто в курсе, что у Смоляковой есть инстаграм, зарегистрированный под ником «Maflove». Профиль закрыт, в нем всего десять человек. Вот там ее личные фото для узкого круга друзей и родственников.

— С чего ты взял, что «Maflove» — это писательница? — засмеялся Жданов. — Бог инстаграма на ушко шепнул?

Роберт спокойно объяснил:

— Просто поразмыслил. Люди в качестве ника часто используют клички домашних животных, их же ставят как пароли, чего лично я категорически не советую делать. Милада рассказала всей стране, что у нее есть любимая собака Мафи, фотографировалась с псиной во всех журналах и… вот ваш «Maflove».

— А вдруг это все-таки не Смолякова? — упорствовал Жданов.

— Она, — уперся Троянов.

— Может, у кого-то кошка Мафи живет? — настаивал Денис. — Профиль закрыт, правды не узнать.

Роберт развернул ноутбук.

— Любуйся! Писательница и псина дома на кровати. Милада без макияжа, в пижаме, волосы стянуты в хвост, псина у нее из чашки чай лакает. Не для посторонних фотка. Убедился?

— Ты же говорил, аккаунт закрыт, — растерялся стажер.

Троянов вернул компьютер на место.

— Дэн, я могу залезть куда угодно, поэтому меня в социальных сетях нет. И онлайн-банком никогда не пользуюсь.

— Прекрасно, — остановила я Роба, — мы убедились в неограниченности твоих возможностей. А теперь поясни, зачем ты все это устроил?

— Максим Бражкин уверял, что не мог изнасиловать секретаршу Вербицкой, потому что сразу после работы поехал на день рождения друга. В качестве подтверждения своих слов он продемонстрировал фотографии с праздника. Все присутствовавшие на тусовке выложили кадры в Сеть, кое у кого инстаграмы закрыты для чужих. А я не поленился в них влезть и составил из снимков ленту событий. Как сие проделал? Ну вот, например, в ноль часов три минуты Олег Фокин запечатлел девушку, пляшущую на барной стойке, слева виден Максим. В ноль четыре Рита Репина сняла певицу Мару, возле сцены младший сын Бражкина… Я выудил из всех профилей кадры с Максом, разложил их в хронологическом порядке и теперь могу рассказать, чем занимался уважаемый Максим Игоревич весь вечер, буквально по секундам.

— Начинай, — скомандовал Иван.

Глава 34

Спустя два дня мы в полном составе сидели в доме, стоящем на въезде в Лоскутово. Он находился на строго охраняемой территории за высоким забором, верх которого украшали камеры. Зал, где сейчас расположилась большая компания людей, был богато декорирован — повсюду позолота, хрустальные люстры, ковры, картины в бронзовых рамах. У одной стены на диване и креслах устроились Каролина Бражкина и сыновья покойного мэра: старший Константин с женой Раисой, средний Семен с супругой Надей, младший холостой Максим. Чуть поодаль на стуле с высокой спинкой сидела Ирина Федоровна, мать умершего градоначальника. Напротив в противоположном конце квадратного зала разместились все Шаровы: Алевтина Степановна, Василий Петрович со Светланой Алексеевной, их дочери Аня, Катя, Оля.

Места для членов бригады были ближе к центру помещения, мы прекрасно видели непримиримых врагов, а они спокойно обозревали нас.

— Мы похозяйничали тут без спроса, — улыбнулся Иван Никифорович, — притащили доску. Информация легче воспринимается, если она написана. Итак, господа, вы наверняка задаетесь вопросом, зачем мы вас тут всех собрали.

— И хочется услышать на него ответ, — процедила Алевтина Степановна. — Мы бросили важные дела, надеюсь, не зря.

Босс покосился на меня, я встала и подошла к доске.

— Василий Петрович пригласил нас для выяснения обстоятельств гибели мэра Лоскутова.

— Вот как? А семью покойного господин Шаров о своей акции не предупредил! — взвизгнула Ирина Федоровна. — Какое право он имел затевать расследование в отношении моего несчастного сына?

— Бабушка! — предостерегающе одернул ее Константин.

— Неужели вы не хотите узнать, кто убил Игоря Семеновича? — поинтересовалась Антонина. — Обычно близкие мечтают увидеть преступника за решеткой.

— Естественно, мы хотим отомстить за отца, — кивнул Константин, — но наша полиция тщательно изучила все обстоятельства и пришла к выводу, что виноват пьяный водитель, найти которого не представляется возможным.

— Дубов одноклассник Шарова, — перебила сына Ирина Федоровна, — из руки Василия ест, поэтому замазывает любые скандалы, связанные с его дочерьми.

— Понесла корова Якова чушь про всякого, — возмутился, как всегда, словами поговорки Федор Михайлович. — Это что я замазал? Конкретно назовите!

Бражкина-старшая отвернулась к окну, процедив:

— Все. Что ни натворят, ты мигом прячешь. Я тебя мальчишкой помню, ты у Шаровых дневал-ночевал, жрал-пил, они тебе одежду покупали.

— Выкладывайте факты! — потребовала Алевтина Шарова. — Когда и кто из нас совершил плохой поступок? А?

Мать мэра махнула рукой.

— Сами знаете. Незачем воздух сотрясать.

— Понятия не имеем. Уж сотрясите воздух, — ухмыльнулась Катя, — хотим услышать о себе правду. Если сейчас ничего не скажете, я лично подам на вас в суд за клевету.

Лицо Ирины Федоровны покрылось красными пятнами.

— Наглая девчонка! Не смей таким тоном со старшими разговаривать!

Катя и Аня рассмеялись. Алевтина Степановна бесцеремонно ткнула в сторону Бражкиной указательным пальцем.

— Эй ты, выжившая из ума маразматичка, не смей клеветать на моих внучек! Нашлась тут аристократка подзаборная… Думаешь, не знаю, где Семен тебя отрыл? В гостинице при вокзале! Ты, Ирина, там номера мыла.

— Ухожу прямо сейчас! — закричала мать покойного.

— Замолчи, — велел бабушке Константин, — мы не скандалить сюда пришли.

— Верно, — согласилась я, — пора перестать размахивать саблями. Мы выяснили некоторые подробности, и они в корне поменяют ваше отношение друг к другу. Информация касается личной жизни членов ваших семей.

— Поэтому организовали встречу в доме, который местное представительство ФСБ использует для бесед с разными людьми, — пояснил Иван Никифорович. — Здесь подслушать нас невозможно.

— Что собираетесь сообщить секретного? — с тревогой спросила Каролина.

Я обвела присутствующих взглядом.

— Имя Агния Генриховна Бундт кому-нибудь из вас знакомо?

— Нет, — хором ответили Бражкины.

— Если вы ведете речь о заведующей архивом меддокументов, то я с ней встречалась. Но какое отношение она имеет к нам? — удивилась Светлана Алексеевна Шарова. — Бундт очень пожилая, в позапрошлом году ее хотели отправить с почетом на пенсию. Помню, я столкнулась с начальником департамента здравоохранения на одном совещании, тот меня после окончания заседания придержал и спросил: «Как тебе идея отправить наконец-то Бундт на заслуженный отдых? Ей скоро девяносто стукнет, пора у телевизора в халате дремать». А я ответила: «Агния Генриховна прекрасно работает, молодым фору даст, память у нее уникальная, на любой вопрос ответ мигом выдает. Зарплата у завархивом мизерная, и карьеры там не сделаешь, амбициозный молодой человек туда на работу не пойдет. И кто ее место займет? Какой-нибудь пофигист. А Бундт живет архивом, это ее детище. Старушка одинока, ни мужа, ни детей нет, сядет у телевизора в халате и вскорости от тоски умрет. Оставьте ее на посту, она заслужила особое к себе отношение. Вот если увидим, что она перестала с обязанностями справляться, тогда и решим проблему». Потом, правда, я насторожилась, после того как у нас с Бундт состоялся один странный разговор.

— О чем? — тут же спросила я.

Светлана Алексеевна начала пояснять:

— Агния Генриховна явилась ко мне неожиданно, без звонка. Вошла в кабинет и заявила: «Знаю, что вы не согласились на мое увольнение. Спасибо за хорошую характеристику не говорю, я ведь безупречно работаю, вы лишь оценили мой труд по достоинству. Но все же испытываю желание как-то вас отблагодарить: после моей смерти получите некоторые документы. Поступайте с ними, как сочтете нужным, но у вас в руках окажется мощное оружие, откроется чужая тайна. Даже представить себе не можете какая. Вот если бы вы поддержали идею меня на пенсию отправить, тогда…» Бундт развернулась и ушла, не договорив. Я опешила. Ну, думаю, зря ее интересы лоббировала, кажется, у старушки начались проблемы с головой.