Линейный корабль - Cecil Forester

Хорнблауэр окинул взглядом мускулистые плечи молодого старшины.

– Браун, – сказал он. – Я хочу поручить вам, когда мы будем проходить мимо флагмана, перебросить на него трос. Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы сделать это лучше? Отвечайте честно.

– Нет, сэр. Не знаю, сэр.

Бодрая самоуверенность Брауна заражала.

– Как вы это сделаете?

– С вашего позволения, сэр, привяжу кофель-нагель к лот-линю.

Молодчина Браун – принимает решения мгновенно.

– Тогда готовьтесь. Я подойду кормой по возможности ближе к носу флагмана.

«Сатерленд» под штормовым кливером и узко зарифленными марселями был в двухстах ярдах на ветре от «Плутона». Хорнблауэр с упорством счетной машины просчитывал относительный ветровой снос, давление ветра на паруса, вероятность встречной волны, пьяные метания «Плутона». Пришлось выждать целых две минуты.

– Мистер Джерард, – сказал Хорнблауэр наконец – он был так занят расчетами, что не испытывал страха. – Обстените грот-марсель.

«Сатерленд» погасил и так небольшую скорость. Теперь ветер гнал его к «Плутону», полоска серой воды с бородатыми гребнями волн суживалась. К счастью, «Плутон» не уваливался под ветер, только дергался взад-вперед под ударами волн. Браун картинно стоял на гакаборте, ни за что не держась. Через руку он пропустил лот-линь, который одним концом тянулся к бухте на палубе, на другом болтался кофель-нагель – им Браун небрежно помахивал взад-вперед, как маятником. Он был великолепен на фоне неба, когда без тени волнения наблюдал за сходящимися кораблями. На какую-то секунду Хорнблауэр позавидовал его физической силе и уверенности. «Сатерленд» приближался, на перехлестываемом волнами полубаке «Плутона» готовились принять линь. Хорнблауэр поглядел матросов рядом с Брауном, убедился, что они готовы привязать к лот-линю конец покрепче.

– Получится, клянусь Богом! – сказал Джерард Кристэлу.

Джерард ошибался – сейчас «Сатерленд» снесет ветром и он пройдет от «Плутона» на десять ярдов дальше, чем Браун может перебросить кофель-нагель с привязанным к нему линем.

– Мистер Джерард, – холодно сказал Хорнблауэр, – обстените крюйсель.

Матросы мгновенно исполнили приказ. Теперь «Сатерленд» приобрел слабый задний ход, и расстояние между кораблями сокращалось еще быстрее. Взмывший на волне нос «Плутона» был прямо напротив них. Джерард и Кристэл непроизвольно чертыхались вполголоса. Хорнблауэру вдруг стало холодно. Он хотел бы крикнуть «Кидай!», и лишь с трудом сдерживался. Брауну виднее. И тут он кинул – как раз когда корма «Сатерленда» поднялась на волне. Кофель-нагель с привязанным линем просвистел в воздухе, долетел до бикхеда «Плутона» и зацепился за уцелевший стоячий такелаж бушприта. Ободранный матрос упал на него всем телом, через мгновение и матроса, и кофель-нагель накрыла вода, но он удержал и передал товарищам линь.

– Получилось! – завопил Джерард. – Получилось, получилось, получилось!

– Мистер Джерард, – сказал Хорнблауэр. – Обрасопьте крюйсель круто к ветру.

«Плутон» относило от «Сатерленда», линь быстро разматывался, скоро за ним побежал и трос покрепче. Но время торопило: из-за разной скорости дрейфа Хорнблауэр не мог сохранять неизменное расстояние между кораблями – это было бы опасно, да и просто невозможно. Пока «Сатерленд» лежал в дрейфе, его сносило быстрее, чем «Плутон»; теперь он рванул в бейдевинд, и надо было, учитывая оба фактора, добиться, чтоб корабли расходились возможно медленнее. Занятная алгебраическая задачка, которую предстоит перевести в арифметическую и решить в уме.

Когда «Плутон» ни с того ни с сего устремился к «Сатерленду» и все затаили дыхание, думая, что сейчас корабли столкнутся, Хорнблауэру пришлось спешно перестраивать расчеты. Джерард выстраивал матросов с запасными реями у борта, чтобы те уперлись им в приближающийся «Плутон», как ни мала была надежда совладать с громадой весом в три тысячи тонн. По его же приказу другие матросы перебросили через борт кранец из набитого гамаками старого паруса. На полубаке «Плутона» тоже суетились, но в последнюю секунду под шквал проклятий трехпалубник откачнулся назад, и все вздохнули облегченно – только не Хорнблауэр. Если «Плутон» так устремился к «Сатерленду», он так же устремится прочь и наверняка разорвет привязанный к двадцатитрехдюймовому канату линь, тогда все придется начинать сначала, а мыс Креус все ближе и ближе.

– «Калигула» сигналит, сэр, – доложил Винсент. – «Чем могу помочь?»

– Ответьте «Ждите», – бросил Хорнблауэр через плечо – он и позабыл про «Калигулу». Болтон будет дураком, если без необходимости подойдет так близко к подветренному берегу.

За кормой громко плеснула вода – Буш потравил канат на случай, если «Плутон» потащит его слишком резко. Тут легко переборщить – пеньковый канат тонет в воде и под его тяжестью может порваться линь. Хорнблауэр перегнулся через гакаборт.

– Мистер Буш! – заорал он.

– Сэр! – донесся в открытый порт голос Буша.

– Стой травить!

– Есть, сэр.

Линь снова натянулся, канат гигантским морским червем медленно полз к «Плутону». Вот червь выпрямился – тут опять нужна тщательность и расчет. Хорнблауэр приказывал Бушу, когда травить, когда ждать, следил за кораблями, за морем, за ветром. В канате двести ярдов, но пятьдесят из них приходятся на длину «Сатерленда» – надо успеть до того, как корабли разойдутся на сто пятьдесят ярдов. Хорнблауэр вздохнул лишь когда канат вполз на нос «Плутона» и оттуда замахали флажками, сообщая, что буксирный конец закреплен.

Хорнблауэр взглянул на близкий уже берег, прикинул направление ветра на щеке. Он рассчитал верно – даже если на этом галсе они обогнут мыс, их вынесет в залив Росас.

– Мистер Винсент, – сказал он. – Сигнальте флагману: «Готовлюсь сменить галс».

Джерард взглянул недоуменно. Ему казалось, что Хорнблауэр понапрасну рискует обоими кораблями. Джерард не видит дальше мыса Креус, только враждебную землю и спасительное море. Инстинкт моряка подсказывает ему держаться подальше от берега, дальше он не загадывает. Он видит небо, чувствует море и реагирует безотчетно.

– Мистер Джерард, – сказал Хорнблауэр, – идите к рулю. Как только канат натянется…

Джерарду не надо было объяснять. Ни одному из рулевых не приходилось править кораблем, который тащит за кормой три тысячи тонн; никто не знает, как поведет себя при этом «Сатерленд». Чтобы он не приводился к ветру, наверняка потребуются какие-то неожиданные и решительные меры.

Канат натягивался, медленно вылезая из моря, выпрямлялся, как палка, отряхиваясь от брызг. Захрустели, принимая напряжение, битенги. Потом канат немного провис, хруст прекратился – это «Плутон» набирал скорость. С каждым ярдом он бежал все быстрее, и его все меньше сносило ветром. Как только он начнет слушаться руля, рулевым на «Сатерленде» станет полегче.