Пик - Роланд Смит

Врача в лагере не было, так что лечить пострадавших принялись Запа и Гулу (который остался здесь со своим яком, чтобы можно было спустить Сунджо в базовый лагерь). Закончив, они объявили, что трое из восходителей не смогут сами спуститься в базовый лагерь. А еще два немца, те, у кого был отек легких, навсегда остались на горе — они умерли в Шестом лагере два часа спустя после разговора с Запой. Итого четыре трупа, если считать тех двоих, что вышли на вершину (их судьба на тот момент была неизвестна, но вероятность, что они выжили, была невысока).

На той высоте плохо соображаешь, но я был достаточно в себе, чтобы немного устыдиться того, что думал по поводу Сунджо. Восхождение на Эверест — это не спорт, не соревнование. Это вопрос жизни и смерти.

Выжившие в Шестом лагере спустились в Пятый. Йоги и Яш спускали третьего человека с отеком легких в Четвертый. Те, кто будет в силах, спустятся в ПБЛ завтра.

Запа связался по радио с Джошем и изложил ему обстановку.

— У нас тут как раз есть вертолет и китайский летчик, который готов рискнуть, — сказал Джош. — Но должно очень хорошо проясниться, иначе он не сможет подняться в воздух. Как думаешь, развиднеется до заката?

Запе даже голову не пришлось поднимать — видимость была не дальше шести метров:

— Нет, повторяю, нет, ответ отрицательный.

— Тогда придется подождать до завтра. Когда, думаешь, люди из Четвертого лагеря спустятся в ПБЛ?

— Представления не имею. Мы выйдем им навстречу. Чуть после полудня, наверное.

— Вертолет небольшой, — сказал Джош. — Возьмет максимум четверых, не считая пилота и капитана Шека. Придется тебе выбрать, кто полетит, а кто пойдет вниз пешком.

— О, капитан Шек собирается с официальным визитом?

— Говорят, что так. Он, видишь, все еще ищет того мальца.

— Зачем? Он же уехал в школу. Не знаю, может, парень прогуливает, но точно не у нас в лагере.

— Я изложил это капитану, но он почему-то со мной не согласился. Вчера он обыскал лагерь носильщиков. А сегодня его ребята проверяют каждого, кто спускается в базовый лагерь.

— Ну, что делать, он тут начальник, имеет право, — сказал Запа беззаботно. Но я-то видел, что он беспокоится.

А Сунджо весь аж дрожал. Признаться, я тоже не понимал, как они теперь спустят его в лагерь носильщиков. Як Гулу доел свое сено, так что прятать Сунджо стало негде. А тут еще капитан Шек проверяет всех альпинистов! Это плохие новости, как и обыск в лагере носильщиков.

— У нас тут много пострадавших, — продолжил Запа, — место в вертолете надо отдать им.

— Я тебя понимаю, — сказал Джош, — и поговорю с капитаном Шеком еще раз. Может быть, до него дойдет, что лишнее место в вертолете — это лишний труп на горе, и за эту смерть придется отвечать ему лично.

Это все было так, но это был непростой разговор — все слова предназначались капитану Шеку, который, вне всякого сомнения, сидел и слушал эфир.

— Надеюсь на твою убедительность, — сказал Запа и сменил тему: — Как поживают киношники и мисс Анджело? Спустились?

— Вот только что. Холли пакуется. Завтра с горы уходит грузовик. Правду тебе сказать, она куда выше забралась, чем я рассчитывал. Кригер осматривает киношников — они еле-еле добрались до нас. У нас внизу все тоже больны, Лия сама едва на ногах держится, выдавая всем лекарства. Хорошо, прилетел вертолет, привез еще антибиотиков. Пять разных групп собрали сегодня манатки и уехали еле живые. Хуже того: я, кажется, сам заболеваю. Если эта дрянь продержится, с нашей стороны на вершину вообще никто не зайдет.

Я надеялся, что внизу все болеют тем же, чем я болел раньше, и что повторная зараза мне не грозит. Придется вести себя аккуратно внизу — я не могу позволить какой-то болезни отнять у меня шанс взойти на вершину.

НАУТРО Запа отправил всех вниз в базовый лагерь, кроме человека со снежной слепотой и еще одного, с отмороженными ногами. С группой ушли Сунджо и Гулу. Оставаться Сунджо в ПБЛ не мог — что, если капитан Шек в самом деле прилетит? Я не стал спрашивать, как мы намерены прятать Сунджо в лагере носильщиков; возможно, подумал я, план такой: оставить его в каком-то из лагерей между ПБЛ и базовым, пока капитан Шек не плюнет и не перестанет его искать.

Запа спросил, не хочу ли я спуститься со всеми. Хотеть-то я хотел, но ему сказал, что останусь помогать ему с альпинистами, спускающимися из Четвертого лагеря.

За ночь развиднелось. Было все еще очень холодно, но ветер приутих, а облака разбежались. Альпинисту с отеком легких за ночь стало хуже, его поместили в мешок Гамова. Это значит, спустить его с ледовой стены не получится. Придется вертолету подниматься в Четвертый лагерь и забирать его прямо оттуда.

Наша с Запой задача была помочь Йоги и Яшу спустить остальных восходителей и шерпов в ПБЛ побыстрее. Если кому-то нужно срочно в базовый лагерь, такой человек должен быть готов к отправке к тому моменту, когда вертолет прилетит в ПБЛ. Будет только один рейс.

МЫ ОТПРАВИЛИСЬ НАЛЕГКЕ и добрались до основания Седловины, как раз когда сверху спустился Йоги. Яш остался в Четвертом лагере с пострадавшими.

— Сколько их там? — спросил Запа.

— Трое. У двоих сильные обморожения, третий — наш старый знакомый с отеком легких.

Он поднял глаза горе:

— Да, и кое-кого из тех, кто сейчас спускается, лучше бы отправить в базовый лагерь вертолетом.

С Йоги спустилось шестеро альпинистов — насмерть уставшие, но очень довольные, что сумели спуститься со стены. Запа предложил всем кислород, никто не отказался — какой смысл, зачем им теперь акклиматизироваться? Они спустятся в базовый лагерь и улетят домой, обратной дороги нет.

За полчаса до ПБЛ мы увидели вертолет — он летел вверх, в Четвертый лагерь. Запа приказал всем бегом бежать в лагерь, подумав, что пилот не станет задерживаться в ПБЛ долго на обратном пути.

Он ошибался.

Вертолет сел через десять минут после того, как мы вошли в лагерь. Запа выбрал из спустившихся двоих самых