Давай будем друзьями - Татьяна Олеговна Новикова

О, а Костров и пьет, и курит, и вообще его можно ставить на плакат о нездоровом образе жизни. С лозунгом: "Делайте как я, и вам обязательно дадут".

– Денис тоже защищает выпускную работу в аспирантуре, – белозубо оскаливаюсь я.

– Небось по экономике? – киснет мама.

– Если точнее, работа посвящена статистике, – благодушно отвечает Денис, накалывая на вилку кусочек селедки.

Он рассказывает ещё что-то, пока гениальный Юрочка дует губки, а моя мама морщится как от зубной боли.

– Ну а кем вы работаете, Денис? – интересуется дама, и башня покачивается в такт движениям её головы..

– Преподаю в институте.

Так, ну пока всё идет по плану.

– Понятно, – тянет она. – Мой сын вот сразу сказал, что хочет посвятить себя медицине и заниматься чем-то полезным для общества. Никого не хочу обидеть, но в наши сложные времена отсиживаются за бумагами только последние трусы.

– Полностью с вами согласен, – отвечает Костров с такой наивной физиономией, словно не почувствовал камня, брошенного ему в лицо.

Зато я начинаю закипать, но остужаю себя парочкой бутербродов с колбасой. После колбасы вообще сложно злиться.

– Ну а чем вы увлекаетесь, Денис? – продолжает напор «бульдожка». – Мой Юрочка пишет стихи. Если хотите, он прочитает что-нибудь из последнего.

Денис, конечно же, хочет. Прям-таки жаждет, чтоб юный поэт зачитал ему какой-нибудь шедевр.

– Мам… – бубнит Юрочка, но его мама уже вытаскивает из сумочки сложенный вчетверо листок и протягивает сыну.

– Начни с «Октябрьских закатов», – советует она ему и по памяти декламирует: – Вы знаете, как в октябре хороши закаты, и небо в октябре тоже хорошее…

Надо сказать, всё проходит неплохо. Денис с честью выдерживает удар, даже одобрительно кивает, когда в стихах Юры внезапно проклевывается рифма.

Знаете, такой образцово-показательный парень, с которым не стыдно пойти в гости.

Горжусь!

На меня никто не обращает внимания, что тоже приятно.

– Вот это поэзия! Неспроста говорят, что талантливые люди талантливы во всем, – мама негромко аплодирует и обращает на Кострова скучающий взор. – Вон Оксанка моя, бестолочь, ничем не интересуется, не увлекается. Прожигает жизнь как та стрекоза, и только. Мне за неё стыдно. Но, как говорится, какие друзья, такой и человек. Так какое у вас хобби, Денис?

– О, ничего особенного. Я занимаюсь боями без правил. Кстати, как это характеризует вашу дочь? – очаровательно улыбается Денис в ту секунду, когда земля уходит из-под моих ног, а рот Юрочки открывается так широко, что в него можно просунуть кулак.

Глава 15

Чистосердечное признание Кострова порождает ядерный взрыв. Матушка хватается за сердце и спрашивает у меня с надрывом:

– Что он несет?!

Тетя Ира безостановочно хлопает ресницами, а в глазах «хорошенького медбрата» появляется искренний страх. Ещё чуть-чуть, и он спрячется под стол вместе с тарталетками, которые любовно накидал себе в тарелку.

В первую секунду мне хочется отшутиться, успокоив и маму, и разволновавшихся «бульдогов», но затем я ловлю взгляд напротив. Ироничный такой взгляд, из-под изогнутой брови. Денис не стесняется себя настоящего. Ему нравится выламывать с корнями рамки, нравится наблюдать за реакцией на ничего не значащую фразу.

Танцевать на костях предрассудков – это про него.

– Это правда?.. – мама чуть успокаивается, но голос подрагивает.

– Да.

– Я дерусь в подпольных клубах с шестнадцати лет, – с усмешкой вклинивается Денис. – Разумеется, незаконно.

– Кошмар! – она судорожно комкает в руке край скатерти. – Слушать не могу! Господи, дай мне сил вынести этот вечер!

– Что вам не нравится, Людмила Петровна? – Денис склоняет голову набок. – Вы хотели узнать о моем хобби, и я был честен. Кто-то пишет стихи, а кто-то избивает других людей. Что в этом постыдного?

Мама даже не слушает Кострова, изображая тотальное равнодушие ко всему, что он произносит.

– Он испортит тебя, – замогильным голосом шепчет она. – Поверь моему опыту, человек, который так легко насмехается над твоими родственниками, вытрет от тебя ноги.

М-м-м, это когда он насмехался? Когда был искренним или когда взял удар на себя после того, как родная мать начала окунуть меня в грязь, называя бестолочью?

– Любовь Петровна, можете быть уверены, я никогда не обижу Оксану.

Твердо. Резко. С вызовом.

– Помолчал бы! Ты Люду до сердечного приступа доведешь! – огрызается глава семьи бульдогов, пока её сыночек наворачивает за обе щеки оливье.

Вот уж кому что скандал, что война: главное – пожрать.

– Нет, он просто сейчас встанет и уйдет. Всю жизнь прогибаюсь под желания дочери, и что имею? Какой-то хам учит меня жизни, – брызжет матушка ядом, сжав вилку в пальцах. – Стоял вчера, рассказывал, что детей надо любить и ценить. Соловьем заливался, я даже поверила! Знаешь что, Оксана? Слушай сюда. Я никогда не дам своего одобрения на встречи с ним. Нет, даже не так. Ты останешься здесь. Переведешься на медицинское отделение немедленно. Я запрещаю тебе учиться в городе, где есть такие люди, поняла?

О, как всё интересно вывернуто. Тут же и университет приплели, и медицину.

Теперь я либо поступлю по-скотски, не послушавшись, либо стану плохой дочерью в квадрате.

Да хоть в кубе.

Меня начинает колотить от злости.

– Да мне плевать на твоё одобрение, – цежу сквозь зубы. – Мне плевать на твои запреты. Плевать на Юру, извини, Юра, но мне откровенно плевать на тебя, – улыбаюсь ему как оскалившаяся львица. – Плевать вообще на всё.

Удивительно, но меня будто отпускает. Я не срываюсь с рельс и не скатываюсь в истерику. Напротив, очищаюсь от того, что копила в себе долгие годы. С первых дней, когда мама задвигала мое мнение, негатив рос и ширился, чтобы однажды лопнуть гнойным пузырем.

Бум, и всё.

Дети должны уважать родителей. Это истина, которую я не собираюсь оспаривать. Но кто сказал, что дети обязаны становиться безвольным приложением к матерям и слепо подчиняться их желаниям?

Мама