Давай будем друзьями - Татьяна Олеговна Новикова

– Эй, вы кто?! Убирайтесь отсюда! Пошли вон! Ходят всякие, потом клумбы пропадают!

– Теть Света, это я, Оксана Верещагина, из двадцать седьмой, – привычно откликаюсь. – Никто не тронет ваших клумб.

Женщина подслеповато щурится, затем нацепляет на нос очки, которые до того висели на груди.

– Оксанка! Ба! Как вымахала-то! Кобыляка! А что за кобель с тобой? Столичного привезла, что ль? Мало тебе здешних?

Наверное, нужно обидеться, но я могу только ржать (как лошадь, ага). Тетя Света всегда была очаровательна в своей искренности. Помню, как она гоняла по подъезду муженька, а он улепетывал в одних трусах и называл её ведьмой. Потом почему-то возвращался с неизменным букетом хризантем.

Видимо, это и есть любовь: тебя бьют по хребту шваброй, а ты тащишь хризантемы, которые твоя жена терпеть не может.

– И вам не хворать, – набираю номер квартиры, и входная дверь открывается.

Подъезд темный, лампочек здесь не бывает по определению.

– Ещё не передумал? – поднимаемся на третий этаж, и под сапогами хрустят осколки стекла.

– Даже не надейся.

Дверь в квартиру приоткрыта. Набираю в грудь больше воздуха, мысленно досчитываю до десяти и вхожу.

– Ну, наконец-то! Ты на собаках ехала? – доносится из кухни недовольный голос мамы. – Поезд прибыл в девять вечера, где ты до одиннадцати ходила? Друзья важнее матери? Ужин совсем остыл.

– Я тоже рада тебя видеть, мам. Я приехала не на поезде.

Стою в чистенькой, вылизанной до белизны прихожей, а Денис застывает позади меня, лишая путей к отступлению. Разумеется, сначала мама обращает взор на него, а уже потом смотрит на меня, причем в глазах её читается: ну и что это значит?

Она у меня худощавая и симпатичная. Носит сорок четвертый размер одежды, мало красится. Даже не скажешь, что ей почти пятьдесят лет. Только вот мама сознательно посвятила жизнь мне, отказавшись от мужчин.

Ну и к чему это привело?

К тотальному одиночеству.

– А кто это? Таксист? Ему заплатить или что? – уточняет мама.

– Денис, познакомься с моей мамой.

– Очень приятно, Людмила Петровна, Оксана много рассказывала про вас, – безбожно врет Костров, который про маму слышал три раза и исключительно в контексте «тебя ждет кромешный ад».

Но имя он её выучил. За что получает дополнительный плюсик в карму.

– Вообще-то ты должна была приехать одна, – поджимает мама губы, чем подтверждает мою теорию про случайное знакомство с хорошеньким медбратом.

– Решила заодно познакомить тебя со своим молодым человеком. Покормишь нас?

Но мама застывает на месте, не предлагая раздеться, не спрашивая, где наши чемоданы.

– Ну и где твой молодой человек планирует спать? – сухим тоном. – В машине?

– Здесь. – Улыбка становится шире, хотя внутри меня потряхивает. – У нас вроде бы была третья комната, если тебя смутит его совместная ночевка со мной.

– Смутит?! – Мама старательно изображает крайнюю степень ужаса. – Это возмутительно и аморально! Что люди-то скажут? Привезла хахаля к родной матери! Я запрещаю этому твоему Денису находиться здесь. Пусть немедленно уезжает!

– Ты уверена?..

– Всё нормально, – Костров кладет ладонь мне на плечо, – я переночую в гостинице.

– Я тоже переночую в гостинице, – зло рычу, разворачиваясь. – Мне двадцать лет, я могу сама выбрать, с кем и где спать. Поехали отсюда.

– Если ты сейчас уедешь, то можешь не возвращаться! – радостно откликается мама.

Спасибо за предложение.

С удовольствием им воспользуюсь.

Глава 14

Мы оказываемся на улице, причем я пышу гневом и готова метать глазами молнии. Телефон разрывается от звонков – мама дает неразумному ребенку последний шанс одуматься и вернуться в теплое гнездышко.

Вернуться в одиночестве, конечно же.

Желательно, навсегда.

– Что, выгнала тебя мать? – вылезает из окна вечно бодрствующая тетя Света. – Ну и правильно сделала, а нечего шляться ночами со всякими козлами.

– Идите к черту! – ласково отвечаю я и показываю средний палец, который вводит местную сплетницу в глубочайший ступор.

– Стой. – Денис хватает меня за локоть и разворачивает к себе. – Остынь. Вдохни и выдохни, ну же, давай.

Он так спокоен, как под транквилизаторами, без единой эмоции. По сравнению с Костровым я – сумасшедшая истеричка.

– Остынь?! Денис, она так каждый раз! Всегда! Мне шагу нельзя ступить без её разрешения. Нечего нам тут делать, давай уедем…

– Ну-ну, семнадцать часов туда, семнадцать часов обратно. Увлекательное путешествие. Перестань. Ничего же не произошло, – убеждает Денис, будто не его только что гоняли ссанными тряпками как какого-то малолетнего утырка. – Не горячись, Оксана. Знаешь что? Подожди меня в машине.

– Костров, я не знаю, чего ты добиваешься, но тебя пошлют так далеко, как ты ещё не ходил. Тебя даже в квартиру не пустят, в домофон выскажутся, и всё.

– Даже не сомневаюсь в этом. Дай мне пять минут.

Сижу, нахохлившись, а Денис общается с моей мамой через – ну, конечно же! – домофон. Разумеется, она не позволила ему войти внутрь. Более того, я не таю надежд, что они поговорят, и на маму снизойдет озарение.

Обидно до слез, но сдерживаюсь.

Так, надо заняться чем-нибудь полезным. Например, выбрать приличную гостиницу. Всё, что я знаю про отели нашего города, так это то, что в них лучше спать полностью одетыми и желательно на своем постельным белье.

Костров возвращается, откидывается на водительском сидении. Пальцы его барабанят по рулю, а на губах появляется усмешка.

– А у тебя властная мама.

– Ты нашел интересный синоним к слову «деспотичная», – я тычу Денису под нос телефоном с выбранным номером. – Устроит?

– Да, вполне, – даже не смотрит. – Куда ехать?

Отель оказывается сносным, даже без видимых тараканов и – надеюсь – без клопов. Впрочем, мы так измотались от долгой дороги, что рушимся на кровать, особо не разглядывая обстановку.

Я просыпаюсь в пять утра, потягиваюсь, хрустнув всеми позвонками разом. Матрас, конечно,