Апелляция кибер-аутсайдера - 5 - Семён Афанасьев

В-четвёртых... А всё. Можно тормозить.

Первых трёх пунктов более чем достаточно.

Если бы на его месте был кто-то более молодой, менее образованный, менее опытный либо просто более эмоциональный — этот человек, отказываясь смотреть правде в глаза, оставшееся время употребил бы бестолку. Наверняка начал бы дёргаться в разные стороны, названивать всем подряд, пытаясь успеть поднять побольше шума... чтобы полностью использовать теоретический небольшой шанс на спасение.

Трофимов же отлично понимал, что величина такого шанса равна нулю или даже меньше. Соответственно, свои последние полчаса он собирался провести с гораздо большей пользой.

А то и минут сорок пять-час, если повезёт, он поднял вверх самому себе указательный палец.

Никогда не думал, что всё случится вот так. Из-за истеричных идиотов из дома, оказавшихся по ошибке не в тех креслах — так бездарно и глупо.

Но и выполнять преступное распоряжение, даже ради попыток спасти собственную шкуру, он не собирался — а как потом в зеркало смотреть?

С другой стороны, а вдруг и правда обойдётся? О конторе звонившего он знает далеко не всё, а собственный рейтинг внутри государства (включая не всем открытую его часть) позволял надеяться, что альтернатива всё-таки существует.

После первой пары коньяка появилась достаточно толстая мысль, что всё, возможно, будет хорошо.

А если и нет, ну не убивать же школьников, в самом деле. Ради своей шкуры.

Были бы жена-дети, шут его знает; может, и дрогнул бы. А так...

Интересно, эта штукенция обладает ли функцией массового самовоспроизводства через сетку, уже не совсем трезвыми мозгами подумал он, закуривая. Или это скальпель, а не фугас?

Теперь уже не узнаешь.

* * *

Следующая глава сейчас. Исправляю орфографию

Глава 15

Едва засунув голову в кабинет завуча, натыкаюсь на такой рёв с его стороны, что малодушно поддаюсь собственной интуиции и на немедленной беседе не настаиваю.

Вдобавок ко всему, говорящий с кем-то Трофимов орёт мне по-английски, что тоже о чём-то говорит (только я не понимаю пока, о чём конкретно).

Ладно. Хорошо ещё — постучал и заглянул, а не стал с порога горланить, заходя внутрь без предупреждения. Мало ли.

Вернувшись обратно, застаю свою троицу порознь: Мартинес размахивает руками, как журавль крыльями, и изображает дирижёра — только вместо музыкантов оркестра у неё активированы до десятка каналов связи (вижу "зрением"). Похоже на аврал.

Спрашиваю жестом, могу ли чем-то помочь. В ответ получаю отрицательное покачивание головой, при этом она даже не отрывается от своего занятия.

Снова ладно. Не стоит лезть под руку тому, у кого, говоря образно, сенокос.

Неожиданно хмурая Эрнандес (обычно она какая-то более снисходительная, что ли? Позитивнее точно) рисует в аналитическом редакторе какие-то схемы, закусив губу и бросая взгляды на подругу. Мне она вообще молча выбрасывает поднятый вверх указательный палец, чтоб не сбивал мысли.

Третий раз ладно. Хорошо хоть Миру похожа на себя обычную и вопросительно поднимает подбородок:

— М-м-м? Что за взгляд? Что задумал?

— Пошли отойдём, поговорим.

Подхватываю "сестру" и практически волоком тащу метров на тридцать в сторону: от девчонок у меня секретов нет, но говорить-то я собираюсь не о своих делах.

— Что тебе сказал завуч? Такого, что у тебя глаза стали, как у филина? — Хамасаки оказывает на меня неожиданно умиротворяющее действие. — И ты это вдобавок решил скрыть от остальных.

Она по-родственному берёт меня под руку и кладёт висок на плечо. Интересные ощущения.

— А приколи, ещё месяц назад ты о таком походе со мной даже мечтать не мог, — продолжает она, метким плевком сбивая летящую наперерез стрекозу. — О, у меня кое-какие функции восстанавливаются. Вау.

— Каким образом ты смогла активировать это расширение без импланта? — спрашиваю, чуть помолчав, совсем не о том, о чём хотел.

Продукт, который у неё сейчас сработал — игрушка, но для натуралов она недоступна.

— Расскажу, — обещает она. — Но сразу после тебя. Говори, что у тебя там с Трофимовым стряслось, видно же.

— С ним как раз ничего, он там с кем-то разговаривал и безальтернативно предложил зайти позже.

— В достаточно категоричной форме? — смеётся японка.

— Ага.

— Как у тебя сейчас с самооценкой? — её ладонь аккуратно гладит мой бицепс.

Сама она продолжает улыбаться.

— Зашкаливает, — ворчу. — Кабы были не кровные родственники — сейчас бы ещё веселее был.

— Угу. Я потому и добрая. Расслабься, я без задней мысли! Почему-то подумала: с отцом больше разговаривать не хочу и не буду. Маман оказалась способна на сюрпризы — тебя. Не то чтобы неприятно, на чёрт его знает, какие у неё ещё секреты от меня есть... Получается, мы с тобой — единственные люди в мире с настолько общим составом крови, у которых даже тайн друг от друга особых нет. — В интонациях японки помимо иронии звучит настойчивый оттенок вопроса.

Без затей вываливаю инцидент с её бывшей китайской подругой.

— Вот это да. — Миру разворачивает нас обратно, но шаг не ускоряет. — Так, сейчас соображу. Это как-то связано или с моим вирусом, или с этажом клиники, где твоя мама погибла... Чего молчишь?

— Думаю. Взаимоисключающие желания одолели.

— Какие?

— С одной стороны, хочется ей помочь. Просто какая-то физиология — зуд от неправильности.

— С другой?

— Неохота себя чувствовать идиотом. А почему-то кажется, что именно им и окажешься, если сейчас начать размахивать шашкой. И приняться разгонять тучи над её головой.

— Тебе и не стоит этим заниматься, — машинально замечает Хамасаки. — Если в их ровную шеренгу вломишься ты, могут реально постараться отомстить ей. Причём в такой форме и в такое время, что ты и захочешь — а ничего не сможешь сделать. А вот если поступить наоборот...

— Стой! Что задумала?!

"Сестра", не выпуская моего локтя, делает ещё один разворот на сто восемьдесят градусов:

— Да наши латиночки ещё полчаса будут тут приседать, Мартинес же сказала. Мы только под ногами путаться будем. Пошли пройдёмся по своим делам.

— Э-э-э, а куда ты сейчас меня тащишь?

— Да как раз эту проблему и решим, — абсолютно спокойно предлагает Миру. — Я же вижу, у тебя прямо триггер на эту тему: не успокоишься, пока не рассосётся.

— Она была уверена, что ты её проигнорируешь.

— Я же не ради неё, — пожимает плечами Миру. — Если бы речь шла только