От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

В марте 1984 года 285-й танковый полк был выведен из состава 108-й МСД и передислоцирован в город Термез (Узбекистан), а на его месте был сформирован 682-й мотострелковый полк (МСП), где я продолжил службу в должности зампотеха 1-го мотострелкового батальона (МСБ).

Для формирования МСП из Союза в Баграм были введены три мотострелковых батальона, два из которых имели на вооружении боевые машины пехоты БМП-2, а один — бронетранспортеры БТР-70.

Должен сказать, что, по моему мнению, мотострелковые части и матушка-пехота несли основную тяжесть ведения боевых действий и несли основные потери на протяжении всего периода пребывания Советских войск в Афганистане.

Возрастной состав офицеров-танкистов и пехоты очень сильно отличался друг от друга. Если в управлении танкового батальона я был самым молодым, то в МСБ старше меня оказался только командир миномётной батареи, а ровесником — начальник связи батальона. Кроме того, я оказался единственным майором (присвоили звание еще в танковом полку) в батальоне. Командир батальона, заместитель командира по политической части и начальник штаба батальона — капитаны, командиры 1-й и 2-й рот — лейтенанты, 3-й — капитан. Не было ни одного командира взвода в звании старшего лейтенанта — все лейтенанты, отслужившие по одному году после окончания училищ.

Помню, как эти молодые ребята буквально через две недели после прибытия в Баграм обсуждали вопрос о том, как же будет происходить их замена через два года, что же весь командный состав батальона заменится одновременно?

Очень жалко, что абсолютному большинству из них не пришлось дожить до своей замены.

В апреле 1984 года началась очередная Паннджерская операция.

Во главе армейской колонны в Паннджерское ущелье входил 682-й МСП со средствами усиления, 1-й батальон был в голове колонны полка.

В принципе, никакого сопротивления продвижению громадного количества бронетанковой и автомобильной техники по Паннджерскому ущелью не оказывалось.

Основные потери несли от очень большого числа противопехотных мин. В прямом смысле слова, любой шаг в сторону от разминированной саперами дороги был весьма опасен. Хотя противопехотные мины типа ПМН-3 сконструированы таким образом, чтобы вывести солдата из строя, а не убить его, в случае создания минного фугаса с использованием дополнительной взрывчатки, подрыв на нем означал смерть.

Тем не менее, колонна бронетехники прошла населенный пункт Анова, где по соглашению с Ахмад Шахом Масудом с 1982 года располагался усиленный батальон 145-го парашютно-десантного полка, и дошла до населенного пункта Руха, по слухам — родного селения Ахмад Шаха Масуда. При этом слова «населенный пункт» я употребляю скорее по привычке. Никакого населения не было. Были пустые дома, засеянные участи земли, иногда попадались животные, в основном ишаки, но людей не было. Позже начали циркулировать слухи о том, что Ахмад Шах Масуд, зная об окончании «перемирия» с «шурави» (советскими) в марте 1983 года вывел все население Паннджера в Баграмскую «зеленку» и другие более или менее опасные места. Как такой «исход населения» сумела прозевать наша разведка, для меня до сих пор остается загадкой.

Как выяснилось позднее, армейское командование планировало создать в Рухе мощный опорный пункт, «посадив» там основные подразделения 682-го МСП со средствами усиления, для получения возможности проникновения в глубь Паннджера и обеспечения безопасного движения автомобильных колонн по дороге Кабул-Хайратон, проходящей по практически параллельному ущелью Саланг.

Расположившиеся в Рухе подразделения 682-го МСП и другие армейские части и подразделения, начали приступать к «обычной» жизни, то есть, в том числе, и совершать выходы в ближайшие «населенные пункты» и ущелья для поиска складов с оружием, медикаментами и продовольствием.

Так, 30 апреля 1984 года 1-му МСБ 682-го МСП была поставлена задача по проведению выхода в отрог Паннджерского ущелья ущелье Хазарат. При этом необходимо было углубиться в Хазарийское ущелье на глубину около 10 км и провести «зачистку» (проверку) двух кишлаков (их названия, к сожалению, я не помню). Пехота спешилась практически в устье Хазарийского ущелья и начала выдвижение двумя колоннами, одна из которых шла по берегу реки, а вторая по склону гор. Основные силы 1-го МСБ-го 682-го МСП состояли из 2-й и 3-й мотострелковых рот (МСР), одного взвода минбатареи, 10 приданных саперов из саперного батальона дивизии, авианаводчика и арткорректировщика (оба офицеры).

Засада «душманов» была очень грамотно организована. Батальону позволили втянуться на относительно прямой участок тропы. Позволили сделать привал для завтрака, и, после того как была выполнена команда «Становись», был открыт огонь.

Два пулемета ДШК вели огонь по голове и хвосту колонны, идущей по склону, подразделения «зеленых» (афганская армия, данные не подтверждены проведенным позднее расследованием) развернулись и в упор начали расстреливать колонну, идущую по берегу реки.

В результате этой засады батальон потерял людей — 41 убитыми и 53 ранеными. Погибли все 10 саперов, авианаводчик, арткорректировщик, командир батальона, командиры 2-й и 3-й рот, был ранен замполит батальона, в третьей роте остался в живых командир 3-го взвода лейтенант Александров и замполит, лейтенант, которого все звали Федор Федорович, так как у него к тому времени уже было двое детей. Во второй роте остался в живых командир взвода. Погиб командир гранатометного взвода лейтенант Слава Бугара и много солдат и сержантов.

Я не помню фамилии многих офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов, которые принимали участие и в этом «последнем» бою, и в других операциях, которые проводил и 682-й МСП и другие части, и подразделения нашей дивизии. Но могу сказать с уверенностью, что большинство солдат, сержантов и офицеров исполняли честно свой воинский долг.

В дальнейшем я был назначен на должность зампотеха (заместителя командира по вооружению — начальника технической части) 181-го МСП, который дислоцировался в Кабуле, в районе, который наши соотечественники называли Теплым Станом, а афганское наименование Хайра Хана.

Было много всего и хорошего и плохого.

Для себя я сделал несколько выводов из пребывания в Афганистане:

— впервые поставил под сомнение правильность решений Коммунистической партии Советского Союза в целом, а не отдельных членов ее руководящих органов;

— начал задумываться о том, что ускорять прогресс (развитие страны или стран) достаточно неблагодарное занятие;

— скорее всего, мы задержали дальнейшее промышленное развитие Афганистана, несмотря на то, что север этой страны, скорее всего, богат полезными ископаемыми;