Чекисты рассказывают... Книга 2-я - Виктор Егоров

— Что еще у вас?

— В разных местах города, на перекрестках всех ключевых артерий: Лалезаре, Абасси, Насерие, Саади, на площади Туп-Хане я снял и оборудовал ряд конспиративных квартир с удобным обзором и несколькими выходами. Некоторые мои люди — это Орудж, с которым вы уже знакомы, Рашид, Хатиб, Джавад, впрочем, вам эти имена ничего не говорят — отличные снайперы. Во всех квартирах имеются винтовки с оптическими прицелами. Это не считая легких пулеметов, автоматов и гранат. На Лалезаре нам принадлежит кавехане, или попросту чайная. Там склад.

Коппель ткнул пальцем на один из крестиков.

— Меня интересует этот дом. Судя по масштабу, он метрах в двухстах от английского посольства. Там найдется небольшая открытая площадка, на которой можно было бы расположить несколько минометов?

— У вас есть минометы? — изумленно воскликнул Фрошон.

Коппель кивнул.

— Будут. Их доставят мои люди. Строго говоря, это не настоящие минометы, а мощные реактивные патроны для одноразового использования.

— Превосходно! Этот дом подойдет как нельзя лучше!

— Ну, а теперь, дорогой Фрошон, у меня уже изрядно пересохло в горле. Предлагаю спуститься вниз и выпить за начало нашего великого дела.

Они направились в ресторан. В дверях Фрошон почтительно уступил дорогу невысокому седому господину с восточным лицом, одетому в отлично сшитый европейский костюм.

— Кто это? — без особого интереса спросил Коппель.

— О! Один из самых богатых людей Тегерана. Джафар Муслимов. Поставляет сухофрукты чуть не во все европейские страны, где нет своих, разумеется.

13

Прихрамывая, опираясь на тяжелую суковатую палку, Джафар Муслимов вышел из подъезда и с трудом втиснулся в миниатюрную французскую «симку». Через пятнадцать минут он подъехал к небольшому, хорошей архитектуры особняку в фешенебельном квартале на улице Абасси. Кряжистый привратник торопливо распахнул ворота. «Симка» вкатилась в уютный двор, обсаженный молодыми эвкалиптами.

— Гости приехали, Хосейн?

— Да, агаи Джафар, ждут вас.

Навстречу Муслимову, накинув на плечи канадскую кожаную куртку, спешил мужчина лет сорока с непокрытой русой головой.

— Здравствуйте, Джафар Муслимович! — приветствовал он хозяина на русском языке.

— Рад вас видеть, полковник, — отозвался Муслимов.

И Фрошон, и Коппель немало изумились бы при виде рукопожатия торговца сухофруктами и полковника Давыдова из контрразведки группы советских войск в Иране.

В доме их ждали еще трое. Давыдов познакомил собиравшихся.

— Джафар Муслимович Муслимов, владелец этого дома и наш самый большой знаток Ирана. Наши гости из Москвы. Полковник Радченко, майоры Смирнов, и Евстигнеев.

Муслимов обрадовался:

— Вот хорошо! Вернетесь в Москву, передайте Иннокентию Васильевичу большой привет! Мы с ним не виделись лет пять... Прошу вас, товарищи, присаживайтесь. У меня для вас кое-что есть.

Он вынул из кармана бобину с пленкой и передал Давыдову.

— Держите, Игорь Борисович. Полная запись беседы нашего старого знакомца Фрошона с этим приезжим, которого мы ждали. Я специально ездил в отель и дождался случайной встречи с ним.

— И что? — не выдержал Давыдов.

— Убедился, что Коппель именно тот человек, которого мы ждем по описанию из Центра. И Орудж молодец! Разговор записал полностью.

— Этот ваш портье сущий клад, мне уже о нем Игорь Борисович рассказывал, — позавидовал Радченко.

— А как же! — в голосе Муслимова звучала нескрываемая гордость. — Мы с ним вместе служили комендорами еще в гражданскую в Волжско-Каспийской флотилии, участвовали в знаменитом персидском походе. Так сложилась жизнь: Орудж навсегда застрял в Иране, и мы снова встретились лишь через пятнадцать лет. С тех пор он мой самый лучший помощник. Представляете, как я смеялся, когда Фрошон с величайшими предосторожностями вербовал его!

Рассказав эту историю, немало всех развеселившую, Муслимов вышел в соседнюю комнату и вернулся с магнитофоном.

— Что ж, а теперь предлагаю послушать пленку.

На прослушивание и обсуждение разговора ушло почти полтора часа. За окном уже висела густая южная ночь, когда по сигналу Муслимова Хосейн вкатил передвижной столик с ужином. Дальнейший обстоятельный разговор проходил за едой, что, впрочем, никого не отвлекло от дела.

— Утром мы возвращаемся в Москву, — сказал Радченко. — Рекогносцировку на местах мы уже провели, давайте подведем итог тем предложениям, с которыми я явлюсь к генералу. С местными эсэсовцами все как будто ясно. Нам известны все их боевые посты. За всеми участниками заговора, видимо, необходимо усилить наблюдение. Обезвредим их по особому сигналу.

— Коппеля и Фрошона прошу поручить мне, — вставил Муслимов. — Орудж с Хосейном справятся с этим делом без малейшего шума.

— Согласен... Хуже с той девяткой, которая должна прибыть в распоряжение Коппеля. Ее перехватить будет трудно. Посты воздушного наблюдения предупреждены, подвижные группы наготове, но не исключено, что они все-таки благополучно высадятся и дойдут до Тегерана. Зверье отчаянное... Как вы полагаете, Джафар Муслимович, сумеют они проникнуть в город?

— Могут, — вздохнув, подтвердил Муслимов. — Все зависит от того, кто их будет встречать. У здешних контрабандистов и торговцев опиумом многовековой опыт и необъятные связи с полицией и местными властями. Если им хорошо заплатят, то доставят, как пить дать... Но в любом случае эту группу должен обязательно встречать кто-нибудь из доверенных людей Фрошона. Кроме немцев у него есть и персы, хорошо знающие местные условия. Значит, нужно обратить внимание на тех, кто в ближайшие дни покинет Тегеран... Если не упустим того, кто выйдет на встречу, накроем всю девятку.

— Правильно, — одобрил Радченко. — Видимо, специально для этой цели нужно круглосуточно держать группу наших товарищей. Не исключено, однако, что мы сумеем узнать о месте выброса десанта и из других источников. Теперь об этом Грэвсе...

— Разрешите мне? — поднялся Давыдов.

— Пожалуйста, Игорь Борисович.

И полковник Давыдов рассказал довольно необычную историю. Несколько дней тому назад к нему, в отдел контрразведки, пришел очень возбужденный молодой человек. Он отрекомендовался Александром Марецким, монтером городской электростанции. Отец Марецкого, штабс-капитан колчаковской армии, после разгрома белых бежал с женой и маленьким сыном за границу. Долго бродил по свету, пока наконец не осел в Тегеране. В начале тридцатых годов он умер, мальчика воспитала мать, набожная несчастная женщина, совершенно подавленная эмигрантской судьбой, непрестанными лишениями и смертью мужа. Тем не менее, она сумела добиться того, что сын окончил техническую школу и получил очень выгодную в условиях Тегерана профессию.