Единственная для принца (СИ) - Агатова Анна

Дамиан сложил на груди руки и пристально уставился на говорившую.

– Она мельком глянула на нас, отвернулась и сделала шаг в сторону выхода. Дальше я уже ничего бы не смогла рассмотреть – мы миновали коридор. Я не сразу сообразила, кого именно я увидела. Это случилось позже, намного позже, когда улеглись эмоции. Потому и пришла только сейчас.

Реджи внимательно слушал, смотрел и взвешивал, лгала ли сейчас Лали. Про эмоции, что должны были улечься, точно нет.

А вот про женскую фигуру в плаще? Могла ли она придумать такое, чтобы попытаться к нему вернуться? Могла бы, наверное. Но вряд ли была бы при этом так спокойна. Хоть платочек бы да мяла в пальцах, губы бы облизывала, глаза бы бегали. А этот опустошённый взгляд не подделаешь…

Хочет вернуть его расположение? Да.

Но при этом такая потухшая, будто уже не верит, что он может её простить. Эх, Суземского бы сюда, он бы её просчитал…

– Почему, сударыня, вы решили, что это была девушка, если фигура была в плаще?

– Даже в плаще женщина и девушка выглядят по-разному. Эта была невысокого роста и очень тоненькая, какими бывают очень юные девушки. Я могла рассмотреть, потому что она спешила, и ткань плаща немного облегала фигуру.

Принц попытался вспомнить принцессу, с которой дважды танцевал, и представить её обёрнутой плащом и спешащей. У него не получилось.

– Хорошо, допустим, что вы правы. Но если девушка была в капюшоне и лица её не было видно, то как же вы могли понять, что это именно принцесса?

Лали вздёрнула подбородок, но глаз не подняла, отчего получилось, будто она их прикрыла. Закусила губу, а потом, вздохнув, объяснила:

– Я наблюдала за ней раньше, старалась не пропускать её появлений. И я заметила… заметила некоторые характерные жесты.

– Какие жесты? – насмешка настолько явно прозвучала в голосе принца, что Лали задрала подбородок ещё выше.

– Да, жесты. Она почти никогда не двигала руками, не поворачивала головы, но вот вздёргивала подбородок очень по-особенному. Я только что повторила её жест.

Дамиан замер. Да, действительно, сбежавшая принцесса именно так приподнимала подбородок, не меняя каменного выражения лица, и столько в этом простом движении было надменности, сколько и характера, что...

– И что? Вы по одному движению можете предположить, что это была именно она?

Лали несколько раз моргнула, покусала губу и медленно проговорила:

– Да, я могу утверждать это наверняка. Осанка, полная королевского достоинства, фигура и это движение подбородком – никаких сомнений, это она. Если бы вы только знали, как она рядом с вами смотрелась… – почти неслышно закончила фразу фаворитка и опустила голову.

«О, Плодородная!» – хотелось воскликнуть принцу. Это же ревность!

Дамиан помолчал, размышляя об услышанном. Если сопоставить по времени, то получается, что Тойво зашла в свою комнату и почти сразу из неё вышла. Вот только как она смогла прошмыгнуть мимо гардов? Не полезла же она через балкон соседних покоев, где жил кто-то из послов?

– А скажите, Лали, вы бы могли перелезть через балкон, чтобы добраться до другой комнаты?

Девушка помолчала, подняла на него непонимающий взгляд. Но потом в глазах что-то мелькнуло, и она улыбнулась, как та Лали, что была так хорошо знакома принцу. Потом твёрдо произнесла:

– Если бы цель того стоила, та да, без колебаний!

О том, какая там должна быть её цель, задумываться принцу не хотелось.

И он не задумывался.

Но главное понял – девушки при желании способны на многое. Не только Лали, любая. А уж принцесса Тойво показалась довольно крепким орешком, если держалась среди своих сопровождающих достойно. А поведение этих людей заставляло крепко задуматься о том, для чего они везли сюда принцессу, если устроили покушение на наследника Короны, пытаясь повернуть всё так, будто это сделала она.

– Благодарю! – Дамиан встал и поклонился.

Лали поднялась со своего места, сделала книксен и пошла из кабинета, чуть приостановилась у двери, где сделала движение, чтобы обернуться, задержалась на мгновение, но удержалась и молча вышла.

***

Корецкий и Суземский выслушали новость с интересом, и тут же быстро занялись проверкой – воссоздали тут ситуацию по минутам.

Вызвали гувернантку, выспросили все детали, заставили пройти по коридорам, чтобы восстановить путь, рассказать и показать всё в подробностях где и как двигалась предполагаемая принцесса. Нашли среди горничных девушку по росту и комплекции похожую на Тойво и, отсчитывая минуты, провели обеих по нужным коридорам дворца.

А потом ещё раз. И ещё.

Собрали целое совещание, обсуждая, возможно ли было узнать девушку в плаще с такого расстояния только по осанке и повороту головы.

Ту же горничную заставили перебраться с одного балкона на другой. Было бы даже смешно, если бы ситуация была другая, когда упиравшаяся до истерики горничная, заслышав о вознаграждении золотом, проделала этот акробатический трюк и спросила не нужно ли повторить.

Потом проверили помещения, где жили послы, на остаточную магию пространственных порталов, что явно было излишне – прошло слишком много времени с момента побега.

В результате решили, что девушка в коридоре, на которую обратила внимание гувернантка, и была принцессой.

Это косвенно подтверждалось и тем, что во время бала никто из слуг тем выходом не пользовался, а найденные дежурившие в то время у выхода гарды вспомнили девушку, представившуюся камеристкой одной из гостий. Она заблудилась во дворце в поисках выхода к каретному двору, где был экипаж госпожи.

И если это была Тойво, то получалось, что она успела покинуть королевскую резиденцию до покушения на принца Льва и перекрытия всех выходов. И, значит, она невиновна, и во дворце её искать бессмысленно.

И, осознав это, принц, почувствовал облегчение. И даже задумался – почему? Задумался и понял – принцесса вызывала у него сочувствие. Не жалость, как промокшая Перла, не желание, а после и неприязнь, как Лали, не тепло и уют, как Милэда.

Тойво вызывала уважение. Уважение к стойкости, а ещё – сочувствие. А ещё немного – стыд. Он, принц, не считал счастливой свою судьбу, но его доля была намного, намного легче той, что выпала неизвестной дочери короля Юзеппи. Несправедливое обвинение её соотечественников в преступлении, которого она не совершала, их неуважение к ней – то, что она мог видеть. А что не видел?..

А раз так, раз покушение совершила не Тойво, то и поиски её можно перевести в разряд несрочных и не важных дел. Если она в Академии, то её безопасности ничего не угрожает, а если нет, то куда бы ни подалась, её скоро обнаружат. Иностранка, ничего не знающая о стране, в которой оказалась, рано или поздно попадётся на глаза службе безопасности, которая уже начала поиски за пределами дворца.

***

Суземский после разговора с графиней Релюсьен с задумчивым видом сказал:

– Ты знаешь, дружище, эта девчонка, когда искренняя, вовсе неплоха.

– Ты о ком?

– О графине.

Дамиан уставился на друга, с намёком на удивление приподняв бровь.

– Ты шутишь?

– Я не призываю тебе к прощенью, о нет! Учитывай мою оговорку – когда она искренняя! Сейчас она не лукавила, и было видно, что очень переживает то, что между вами произошло. И заметь, у неё есть чувство собственного достоинства. А это внушает уважение.

Над этими словами друга Дамиан размышлял вечером в своей гостиной после длинного и трудного дня. Ему хотелось тепла, хотелось расслабиться и отпустить сегодняшние переживания. К княжне Маструрен ехать было уже поздно, хоть и очень хотелось, – время вежливых визитов закончилось часа два назад. А какие ещё возможны варианты?

Принц нехотя подумал об алкоголе. Стоило, наверное, попросить слугу принести чего-нибудь крепкое, но представив вкус того или другого напитка, Дамиан махнул рукой и вызвал к себе Лали. Пожалуй, она заслужила прощенье, а он – тепло и ласку.

Вечер закончился очень уютно, и когда девушка уже тихо дышала рядом, он продолжил гладить её по тёплой гладкой коже бедра и думать.