И уйти в закат - Сергей Сергеевич Мусаниф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже если бы они не заметили мою находку, я все равно не решилась бы на лобовую атаку. Я могла рассчитывать исключительно на эффект внезапности, а так-то что?
Но часть моей натуры, о существовании которой я раньше даже не подозревала, требовала, чтобы я ринулась в битву, пусть даже у меня нет никаких шансов на успех. Ярость исходила откуда-то глубоко изнутри, из той части моей личности, о которой я ни черта не помнила. Скорее всего, ты умрешь, говорила она. Крича, визжа от злости и захлебываясь собственной кровью, но разве не так положено умирать кому-то вроде тебя?
Прыгни на него, царапай, кусай, разорви его плоть, сожри его сердце…
Во мне всколыхнулись воспоминания. Нечёткие, на уровне ощущений. Мимолетных касаний тумана… И другая моя часть, та, что еще сохраняла контроль над телом, решила, что ей нужно тщательнее во всем разобраться.
Глупо и героически помереть я успею всегда.
— Ну! — сказал Дон. — Сдюжишь?
Я опустила голову.
— Хорошая девочка, — сказал он. — Теперь полезай обратно в багажник.
На этот раз они даже не стали меня связывать. Может быть, решили, что в этом больше нет необходимости. А может быть, им просто было лень.
Глава 18
Разумеется, как только крышка багажника хлопнула над моей головой, я сразу же пожалела, что не попробовала.
Ну и что, что он — огромный мужик со здоровенным ножом, зажатым в мозолистом кулаке размером примерно с мою голову, а у меня всего одна рука и обломок лезвия, который толком и не ухватишь? Мог же он, например, споткнуться и упасть прямо на нож? Когда-нибудь мне уже должно начать везти?
Видимо, не сегодня.
Я попыталась разобраться в тех мимолетных кровожадных воспоминаниях, но у меня ничего не вышло. Они были всего лишь клочками тумана (кровавого тумана) и разлетелись, как только подул легкий ветерок. Это было все равно что ловить мыльные пузыри, как только я пыталась притронуться к ним рукой, они лопались без следа.
Поскольку мои руки… рука… Рука теперь была свободна, я принялась исследовать пространство багажника. Чем черт не шутит, вдруг кто-то из них забыл тут заряженный дробовик?
Ружья не обнаружилось, зато я нашла сверток с инструментами. Озаботившись, чтобы ничего лишний раз не звякнуло, я развернула его и ощупала доставшееся мне сокровище. Наиболее перспективными экземплярами выглядели тяжелый баллонный ключ и длинная плоская отвертка.
Отвертку я попыталась пристроить в правую руку. В смысле, засунуть в гипс и попытаться чем-нибудь ее там заклинить. К сожалению, не пальцами — они практически потеряли чувствительность и не ощущали всех этих манипуляций, что меня немного напугало. Но потом я решила, что в списке того, что меня пугает, этот пункт даже в первую десятку не входит.
С третьей попытки мне удалось вставить рукоять отвертки так, что она не выпадала при любом движении. Чтобы там все было еще более плотненько, я зафиксировала отвертку головкой на двенадцать и проверки ради несколько раз потыкала рукой в пол. Инструмент вроде бы держался и не выпадал.
В левую руку я взяла г-образный баллонный ключ и стала ждать.
В багажнике все еще было темно, душно и тесно, и я понимала, что все мои приготовления — это как мертвому припарки, если учесть, что мне придется иметь дело с двумя здоровенными мужиками, у которых есть ножи и огнестрел, но это все равно было лучше, чем вообще ничего не делать.
Кроме того, я надеялась, что готовность к драке вернет те странные воспоминания, в которых мне хотелось бы разобраться. Эти чувства казались абсолютно не моими, ведь я никогда не была особенно кровожадной или жестокой, но вместе с тем я ни на секунду не усомнилась в их подлинности.
Похоже, я очень многого о себе не знаю.
В отеле я убила двоих людей и поймала себя на том, что не испытываю по этому поводу никаких сожалений. Да, это было в пылу перестрелки, да, они первыми проявили агрессию, да, скорее всего, они были плохими людьми, но ведь все-таки они были людьми, а я лишила их жизни и… и ничего.
Я начала стрелять, не задумываясь. Пистолет лежал в руке привычной тяжестью, а такие привычки не нарабатываются во время безобидных пострелушек с папой в лесу.
Что же я за человек? Чем занималась все эти годы, о которых ничего не помню?
Сильно сомневаюсь, что все это время я просто лежала в разных больницах. Похоже, что у меня появились рефлексы, ранее мне не свойственные. А что, если эти ребята уже не первый раз приходят ко мне и просят кого-то убить?
Да ну, бред какой-то. Я ведь совершенно не гожусь на роль киллера. Вот Грег, тот вполне подходит, а я-то кто? Шестнадцатилетняя… ладно, тридцатилетняя де… женщина с одной рукой. Кстати, а что у меня с рукой? Может быть, мне ее на предыдущем задании повредили?
ТАКС знает что-то обо мне, но делает вид, что не знает. Бальтазар Финч знает что-то обо мне, но не говорит. Реджи знает что-то обо мне и был готов рассказать, только у меня в тот момент не было на него времени. Сохранялась еще слабая надежда, что встреча с Джеремайей Питерсом сможет что-то прояснить… При условии, что я на эту встречу прибуду.
Тряска машины на проселочной дороге странным образом действовала на меня убаюкивающе, и хотя я не сомневалась, что когда они решат остановиться, я тут же проснусь, засыпать все равно не хотелось.
Во-первых, по ту сторону реальности меня все еще ждал Пеннивайз. А во-вторых, все еще сохранялась вероятность, что проснусь в этом багажнике уже не я, и та другая шестнадцатилетняя девочка будет удивляться, почему у нее болит голова, почему из гипса торчит отвертка, и какого черта она вообще здесь делает. Мне не хотелось ее подставлять.
Пусть проснется в каком-нибудь более приятном месте. Желательно еще, чтобы оно было безопасным, но боюсь, что в настоящее время я могу о таком только мечтать.
***
Черт, я все-таки заснула, потому что тьма багажника сменилась полумраком коллектора, а перед глазами снова повисло белое лицо Пеннивайза.
— Добро пожаловать домой, девочка Бобби. Хочешь шарик?
— Ты знаешь, что такое безумие? — поинтересовалась я. — Безумие — это точное
