Коршун и горлица (Орел и голубка) - Джейн Фэйзер

Женщины здесь были тоже, правда, не одни, а с кем-нибудь. И тут она увидела Тарика. Он стоял у прилавка и пил из кожаной фляжки. Рядом с ним находились старейшины их племени. Они разглядывали руно и разговаривали с его продавцом — согбенным и беззубым стариком, имеющим бесцветную бороду. Сердце у Сариты ушло в пятки и она бросилась обратно в темную аллею. Почему она не предвидела возможность встречи с кем-либо из их племени? Потому что из сказочного царства Абула они казались ей бесконечно далекими. А ведь они все еще находились в оливковой роще, поэтому вполне могли оказаться в городе. Конечно же, они могли узнать ее… ее оранжевое платье, волосы, фигуру. Кругом была опасность. Она стояла, ожидая, когда пройдет дрожь, не дающая возможности ясно мыслить. И в этот момент поняла, что к ней приближаются двое мужчин. Сарита огляделась. С одной стороны был Тарик, с другой — эти люди. А что было сзади? Сзади была открытая дверь хибарки. Между ног Сариты полз голый ребенок, сжимая в руке корочку хлеба. Она попятилась назад. Но тут один из мужчин подпрыгнул так быстро, что она не смогла даже побежать бы в том случае, если бы ей было куда. Он схватил ее и набросил на голову широкий рукав своего бурнуса, так что крик ее мгновенно был заглушен. Впрочем, в базарном шуме ее все равно никто бы не услышал. Второй мужчина обернул ее плащом, как когда-то Абул. Вот только теперь она точно знала, что в конце этого пути ее не ждет его вежливое ухаживание, башня с покорными слугами, окно в благоухающий сад. Почему же она пренебрегла Абулом? Потому что предпочла рискнуть. И вот теперь… погибла. Совершенно погибла.

Глава 12

Сарита боролась против этой жаркой, удушающей темноты с гневом столь сильным, на который было способно только животное пойманное в капкане. Зубы ее вонзились в железную руку ее похитителя. Тогда на лицо ей натянули одеяло, а рот заткнули. Сарита почувствовала, что задыхается, и перед глазами заплясали черные точки. Она перестала бороться, и давление на нее тут же ослабло.

Поэтому больше она уже не смела двигаться, боясь, что это может быть истолковано, как попытка к сопротивлению.

Сариту охватила злость на собственное недомыслие. Как могла она не предвидеть встречу с Тариком? Ей следовало надеть на себя одежду женщин Альгамбры… Следовало немедленно пойти горной дорогой. Никогда не входить в этот город.

Но самообвинениями она ничего не могла изменить. Куда ведут ее? Зачем? Чтобы изнасиловать, убить, ограбить? А может быть, для того, чтобы сделать все вместе? Жизнь ее — жизнь женщины и не правоверной не значит для них ничего. Абул говорил ей об этом. Если она сделает все, что они от нее захотят, даст им все, что они потребуют, будет вести себя так, как одна из их собственных женщин, тогда, возможно, они и не нанесут ей вреда. Но знать это наверное она не могла.

Ее несли очень быстро, похитители ее почти что бежали, и по тому, что мужчины обменивались друг с другом репликами, она поняла, что тот, другой, шел рядом с ним. Как хотела бы она иметь возможность видеть, дышать чистым воздухом, почесать нос, который щекотала шерстяная ткань. Она чихнула — в горло и нос ей забилась пыль от одеяла. Глаза ее наполнили слезы, и соленая влага обожгла щеки.

У нее возникло такое впечатление, что они вошли в какое-то помещение. Вскоре ее поставили на ноги и стащили одеяло. Оглядевшись, она обнаружила, что находится в каком-то дворике. Узкие дверные проемы уходили в темноту — возможно, даже на улицу. Сарита утерла слезы, сознавая, что выглядит невероятно испуганной, не находя в себе сил, чтобы противостоять своим похитителям с дерзостью и гордостью. Она могла с вызовом вести себя с Мули Абулом Хассаном, мягким и обходительным, но эти двое были не похожи на него. Наконец, она взглянула на них. Они стояли несколько поодаль от нее с таким видом, будто она их совершенно не интересовала и, по всей видимости, кого-то ждали.

Один из них бросил на нее взгляд, и Сарита вздрогнула, увидев выражение его глаз. Он смотрел на нее так же безразлично, как и солдат, не позволивший ей выйти за ворота Альгамбры. И она поняла, что ему ничего не стоит использовать свой нож для того, чтобы перерезать ей горло, если почему-либо он решит, что это нужно сделать. Безразличие было хуже похоти, так как если она для него не более, чем муравей, оружия против него у нее не было. Сарита подумала, что, возможно, ей стоит попытаться сбежать от них, воспользовавшись одним из темнеющих проходов, но они стояли со столь беззаботным видом, что она поняла — побег в данных обстоятельствах вряд ли возможен. Так что лучше в данных обстоятельствах выждать и постараться утихомирить свой страх.

Но кого же они ждали? Через минуту стало все ясно. С задней стороны двора появилась высокая фигура человека в богато расшитом бурнусе, с золотой цепью на шее. При его приближении похитители Сариты поклонились, а он ответил им милостивым кивком. Они обменялись репликами на арабском языке, и он уставился на Сариту. Взгляд его был тяжелым, и Сарита непроизвольно скрестила на груди руки в защитном жесте. Лицо его было совершенно бесстрастно. Через секунду он подошел к ней и взял ее за руку.

— Нет! — Сарита забыла о своем решении смириться, и теперь пыталась освободить руку, не думая о возможных для себя последствиях. Наконец, она достигла желаемого результата. Мужчина отпрыгнул от нее, произнеся что-то разгневанным тоном. Теперь его лицо уже не было бесстрастным.

Она смотрела на него, как завороженная, ожидая, что он достанет нож и перережет ей горло, потому что на этот раз подле нее не будет никого, кто мог бы его остановить. Но мужчина не подошел к ней больше, а вместо этого что-то приказал. Тотчас же появился слуга с веревкой, и ее связали.

— Ты ведешь себя очень глупо, — сказал высокий мужчина по-испански, — ты находишься во владении Ибрагима Салема, христианка. Я собираюсь купить тебя у этих мужчин и, поскольку ты будешь принадлежать мне, тебе стоит вести себя осторожнее.

Сарита только покачала головой, будучи не в силах говорить. Ибрагим Салем тщательно ее осмотрел.

— Думаю, я найду для тебя покупателя, христианка. Волосы этого колера очень привлекательны, хотя… — он отступил назад и посмотрел на нее издали, — ты, как будто, несколько маловата, ладно, там видно будет. — Он достал кожаный кошелек. Один из мужчин сосчитал предложенные ему монеты, кивнул и положил их в карман. Сарита была в ужасе от того, что ее купили, как овцу на базаре.

— Помести ее с остальными, — отдав этот приказ, Ибрагим повернулся и ушел.

Мужчины снова накинули на нее одеяло, оставив, однако, на этот раз голову свободной. Один из них приподнял ее и понес через двор по проходу, который вел в глубину здания. Когда они остановились возле одной из дверей, один из мужчин повернул массивный ключ, распахнул ее, и они оказались в маленькой комнате без окон. Она была освещена всего лишь одной дурно пахнущей масляной лампой. Там были четыре женщины, которые сидели на земляном полу, прислонившись спиной к стене. С ужасом Сарита обнаружила, что все они привязаны к стене железными цепями. Во взглядах их сквозило беспокойство. Она попыталась даже что-то гневно промолвить, но в душе ее нарастало отчаяние, бездонное, как глубокий колодец. Сарита встала у стены и окинула пристальным взглядом своих компаньонок. Все они были молодыми женщинами, были одеты в мавританские одежды, все имели вид людей, полностью смирившихся со своей скорбной участью, и это охладило пыл Сариты.