Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок - Скотт Паттерсон

Эснесс и компания начали подумывать о следующем крупном шаге AQR. IPO Fortress и Blackstone не прошло незамеченным для обитателей Two Greenwich Plaza. Друг Эснесса Кен Гриффин тоже подумывал об IPO для Citadel.

Таков был фонд AQR. К концу июля 2007 года все документы были подготовлены. Решили выходить на IPO. Все, что требовалось, — послать документы по электронной почте в Комиссию по ценным бумагам и биржевым операциям и ждать, когда деньги потекут рекой. Миллиарды.

Вайнштейн

Однажды в 2005 году Боаз Вайнштейн[114] просматривал бесконечные компьютерные таблицы отдела ценных бумаг с фиксированным доходом Deutsche Bank. Работавший в этом отделе русский трейдер слышал, что Вайнштейн сильный шахматист. Когда тот остановился возле его терминала, русский сказал:

— Я слышал, ты круто играешь в шахматы.

— Вроде того, — сказал Вайнштейн.

— Я тоже играю в шахматы, — улыбнулся трейдер. — Сыграем?

— Давай, — сказал Вайнштейн, глазом не моргнув.

Русского, видимо, несколько испугала невозмутимость Вайнштейна. Он поставил странное условие: он сыграет, если Вайнштейн будет «с завязанными глазами».

Вайнштейн знал, что это значило. Ему не придется завязывать глаза, но он должен будет сесть спиной к шахматной доске. Он согласился.

Когда прозвучал сигнал об окончании торгов, Вайнштейн и русский трейдер встретились в конференц-зале. Слухи о шахматном поединке быстро распространились среди трейдеров, несколько коллег пришли посмотреть. Пока шла игра, подтягивались сотрудники Deutsche. Вскоре их были сотни. Они подбадривали игроков, шедших на равных, и делали ставки на победителя. Игра продолжалась два часа. Победа осталась за Вайнштейном.

Это были удивительные дни для Вайнштейна. Деньги текли рекой. Он встречался с красивыми женщинами. И это было только начало. По мере того как он становился успешнее, он начал подумывать о том, не повторить ли ему шаг Клиффа Эснесса, который тот совершил в Goldman Sachs в 1998 году: уйти и запустить собственный хедж-фонд.

Трейдинговый отдел, который он создал в Deutsche, стал элитой Уолл-стрит. Лучшие трейдеры звонили Вайнштейну, чтобы узнать его мнение о последних изменениях на рынке кредитно-дефолтных свопов, облигаций, акций, чего угодно. Его группа стала настоящим мультистратегическим хедж-фондом внутри банка, торгующим всеми видами бумаг, какие можно себе представить, и жонглирующим 30 миллиардами активов.

Сам Вайнштейн стал известен как разносторонне одаренный гений, Леонардо да Винчи с Уолл-стрит. С его проп-трейдерами все считались. Как и в PDT, у них возникли свои странноватые ритуалы, проверки на вшивость. Их могли придумать только занудные тепличные кванты.

Взять хотя бы ритуал проверки картой.

На странице теста в интернете можно увидеть контуры всех пятидесяти штатов США. Но они не подписаны. Внизу в столбике приведены названия штатов. Задача в том, чтобы соотнести штат с названием за определенное время. За скорость игроки получают очки. Чтобы подлить масла в огонь, ветераны вроде Вайнштейна делают ставки на новичков.

— Смотри, какой у него маленький череп, — какой-нибудь новенький трейдер Deutsche Bank в это время остервенело перетаскивает названия штатов мышкой по экрану компьютера. — Спорим, он даже не знает, где Вайоминг?

— Спорим!

Вайнштейн старался избавиться от репутации зануды и часто заявлял, что сам он не совсем квант, указывая на сложность своих сделок. В подписи к его электронным письмам приводилось высказывание «It’s not rocket surgery»[115] — гибрид двух стереотипов о квантах: они занимаются сложнейшей наукой и выносят людям мозг при помощи сложных деривативов.

Кванты были слишком осторожны, слишком переживали по поводу управления рисками; они не чувствовали рынок. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Но и у агрессивного подхода есть подводные камни. В Deutsche Bank была легендарная фигура, известная своей осторожностью: Брайан Хантер, который работал в отделе энергетических рынков, прежде чем уйти в Amaranth. Хантер принес банку миллионы долларов, торгуя природным газом в начале 2000-х, а потом за одну неделю в 2003 году потерял 51 миллион долларов. Хантер обвинил во всем Deutsche и его паршивое программное обеспечение. Deutsche обвинил Хантера во всех грехах, и их пути разошлись.

Некоторые подозревали, что Вайнштейну пришлось перешагнуть через Хантера. Он также участвовал в управлении отделом флоу-трейдинга Deutsche Bank, который занимался сделками с такими клиентами, как хедж-фонды или облигационный гигант Pimco. Таким образом Вайнштейн оказался на верху Великой китайской стены, отделяющей операционные подразделения банка от отделов, работающих с клиентами. Никто не думал, что Вайнштейн злоупотребляет положением. Но само то, что Deutsche Bank наделил его такой властью, показывает, как отчаянно банк старался удержать ценного сотрудника, приносящего сотни миллионов дохода. Сумасшедшая гонка за огромными прибылями превращала некогда степенные банки в стремительные хедж-фонды, подпитываемые левериджем, деривативами и молодыми трейдерами, готовыми рискнуть всем, чтобы сколотить состояние. Вайнштейн был в эпицентре перемен. Он не бросал Deutsche. Вайнштейн и его головорезы продолжали наращивать прибыли. Группа проп-трейдеров обеспечила банку в 2006 году прибыль в 900 миллионов долларов. Вайнштейн положил в свой карман 30 миллионов.

Основное его внимание было сосредоточено на отделе проп-трейдинга, что вызывало недовольство у его подчиненных из «конкурирующего» отдела, которые считали, что их недооценивают. В 2005 году он пригласил на должность руководителя отдела флоу-трейдинга Дерека Смита, звезду из Goldman Sachs. Это разозлило нескольких трейдеров, которым казалось, что они заслуживают должности. Ряды врагов Вайнштейна в Deutsche начали пополняться.

— Зачем нам неудачник? — возмущались они.

С точки зрения материальной выгоды для Вайнштейна также наметился перевес в пользу проп-трейдинга. Вознаграждение за работу в отделе флоу-трейдинга было в форме бонуса, размеры которого он устанавливал сам, а его деятельность в отделе проп-трейдинга приносила ему существенный процент от общей прибыли.

У Вайнштейна были причины сосредоточиться на своей работе: он упорно думал о запуске собственного хедж-фонда в ближайшие пару лет. Эту традицию создал Клифф Эснесс несколько лет назад, когда откололся от Goldman Sachs, чтобы основать AQR. В начале 2007 года Вайнштейн переименовал группу проп-трейдинга в Saba. В нее входило около шести сотрудников из Нью-Йорка, Лондона и Гонконга.

Группа должна была сразу стать узнаваемой, как только решит отколоться от Deutsche Bank. Saba внушала страх конкурентам как мощная сила с серьезным арсеналом финансовых инструментов, один из основных игроков на рынке облигаций уровня Citadel и Goldman Sachs.

Вайнштейн упивался успехом. Теперь он был богатым плейбоем, каждое лето снимал новую виллу в Хэмптонсе. Он продолжал играть в карты, за столом высоких ставок он сидел рядом с такими знаменитостями, как Мэтт Деймон.[116] Он продолжал играть и со своими коллегами-квантами в Нью-Йорке. Играли, конечно, в покер.

Боаз Вайнштейн действовал решительно.[117] Сигаретного дыма в комнате, где шла игра, не было. Питер Мюллер помешался на здоровье, он чуть было не отказался от работы в BARRA из-за единственного бычка в унитазе, и курить за игорным столом не разрешал. Правда, его запреты мало волновали квантов. Ни Эснесс, ни Вайнштейн не курили. А вот прожженным картежникам, не представляющим себе партию без сигарет, играя с квантами, частенько приходилось выдерживать мучительную ночь с заоблачными ставками без капли никотина.

В ту ночь в конце 2006 года за столом оставались одни кванты. Они долгое время шли на равных. Вайнштейн потчевал собравшихся историями о «корреляции» — техническом термине из области кредитного трейдинга, который он подробно разъяснял оппонентам.

— Сумасшедшие допущения, — сказал он, кладя на стол колоду и беря свои карты. — Корреляции смехотворны.

Речь шла о взрыве цен на недвижимость. Рынок жилья переживал бум уже несколько лет, а теперь пошел на спад в таких перенасыщенных регионах, как Южная Каролина и Флорида. Цены на жилье увеличились за пять лет более чем в два раза по всей стране. Это помогало поддержать экономику, но приводило к образованию непрочного пузыря.

Все больше инвесторов, включая Вайнштейна, считало, что он лопнет, как гнойный нарыв. Вайнштейн был единственным, кто думал, что Уолл-стрит положит конец пузырю.

Deutsche Bank активно участвовал в ипотечном кредитовании — частично в субстандартном. В 2006 году банк купил Chapel Funding, инициатора ипотечных кредитов, и объединился с Hispanic National Mortgage Association, чтобы давать ссуды латиноамериканцам и иммигрантам.