Отблески Версаля - Наталия Николаевна Сотникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через Хайлборонн и Мангейм она направилась в столицу Пруссии, где и прожила до своей кончины в 1744 году, пользуясь покровительством сначала короля Фридриха-Вильгельма I, а затем Фридриха II (напоминаем, что по рождению она была подданной Пруссии). Как писал почти веком позже немецкий историк Пфафф, «так закончилось время, которое лишь раз имело место в истории Вюртемберга, господство женщины, последствия которого еще долго сказывались на этой стране, и которые оказались столь пагубны для Вюртемберга, потому что из-за нее была поколеблена старая, прочная репутация княжеского дома в Германии».
Но графиня вовсе не походила на жалкую изгнанницу. Он была очень богатой женщиной. Издание «Генеалогический архивариус»[20] в 1735 году сообщало, явно преувеличивая: «Она собрала богатство в несколько тонн золота из наличных денег, не считая ювелирных изделий, драгоценностей и серебряной посуды». Тем не менее, король Пруссии был кровно заинтересован в том, чтобы это огромное состояние пошло на пользу его государству и не желал его перемещения за границу.
Как уже было сказано выше, Вильгельмина не имела своих детей. Когда в 1733 году в возрасте всего 45 лет скончался ее брат Карл-Людвиг, оставив целый выводок несовершеннолетних детей, она удочерила племянницу Шарлотту-Вильгельмину (1720–1771) и увезла ее в Берлин.
В столице Пруссии она сняла квартиру в доме генеральши Герсдорф. Нельзя сказать, что судьба позволила ей спокойно наслаждаться жизнью в полном материальном довольствии.
Козни наследника герцога Эберхарда-Людвига
31 октября 1733 года от апоплексического удара скончался герцог Эберхард-Людвиг, ввиду отсутствия прямого наследника на престол взошел его двоюродный брат принц Карл-Александр Вюртемберг-Виннентальский (1684–1737). Эта побочная ветвь династии была бедна настолько, что отец принца, умирая, за неимением средств обратился к нескольким европейским монархам с просьбой принять своих несовершеннолетних сыновей на военную службу. Принц Карл-Александр еще в двенадцатилетнем возрасте встал под знамена императора Священной Римской империи, воевал в Венгрии, Германии, Италии, Нидерландах и Сербии, прославился как выдающийся полководец. Он заслуженно считался правой рукой принца Евгения Савойского, получил звание имперского фельдмаршала, был назначен наместником в Белграде и во всем Сербском королевстве, стал кавалером ордена Золотого руна. Во всех домах герцогства висела репродукция картины, изображавшей, как этот славный вояка во главе семисот алебардщиков под жесточайшим обстрелом турецких пушек идет на приступ укреплений при осаде Белграда.
Этот мужественный облик принца совершено затмевал тот в высшей степени нежелательный факт, что он еще в 1712 году перешел в католичество. Лично ему это не представлялось помехой, хотя в ту пору, когда в памяти людей еще не изгладились окончательно ужасы Тридцатилетней войны, вероисповедание даже незначительного немецкого суверена играло большую роль. При вступлении на престол принц дал торжественную клятву соблюдать все права лютеранского населения Вюртемберга, но, будучи человеком действия, новый монарх тут же попытался начать осуществлять свои очень амбициозные планы по содержанию большой постоянной армии и расширению владений герцогства. На пути его стояла непреодолимая преграда в виде отсутствия финансовых средств. Сам он всю жизнь привык жить одним днем, жалованье получал скудное для поддержания соответствующего его положению (читай, роскошного) образа жизни и быстро промотал солидное приданое, полученное за женой Марией-Августой, дочерью богатейшего князя Турн-и-Таксис. Как военный, он ничего не понимал в экономике, но, тем не менее, пришел в ужас от жалкого состояния финансов герцогства. То ли ему умело напели в уши, то ли он не пожелал пятнать память покойного герцога, пустившего по ветру бешеные деньги на строительство великолепных чертогов в Людвигсбурге и содержание ослепительного двора, поглощавшее 25 % от бюджета государства, но Карл-Александр решил отыграться на семейке Гревениц.
По его приказу был арестован и заключен в крепость Хоэнтвиль брат графини, премьер-министр Фридрих-Вильгельм фон Гревениц, вынужденный просидеть в заключении с 1734 по 1735 год. В конце концов он отказался от своих владений за скромную сумму 65 000 гульденов. После освобождения отставной сановник отправился в Вену, где обладал некоторыми связями при императорском дворе и до самой своей кончины в 1754 году безуспешно пытался строить козни против вюртембергского герцога.
Герцог Карл-Александр обратился к прусскому королю с требованием не принимать семью Гревениц, а графиню поместить под арест до выяснения всех обстоятельств ее пагубной деятельности. В своем обращении он напоминал, что Кристина-Вильгельмина приехала в Вюртемберг нищей, но обогатилась, вступив в сговор со своим братом Фридрихом-Вильгельмом, тайными советниками Шютцем и Шунком с целью отстранения герцога Людвига-Эберхарда от управления страной. Карл-Александр считал, что не стоит ни предоставлять убежище женщине, пользующейся столь дурной славой, ни оказывать ей поддержку в противодействие правомерным претензиям, предъявляемым ее семье правящей династией Вюртемберга на основании доказанных, уголовно наказуемых фактов.
Герцог обнаружил дела герцогства состоящими в невообразимом хаосе, к тому же наличествовали долги на сумму свыше миллиона гульденов. Что же касается семьи Гревениц, то, по мнению герцога, «пришла пора выжать эти чрезмерно набухшие губки», и он-де обладает полным правом забрать имущество и капитал графини. Карл-Александр даже попытался довольно неуклюже предложить прусскому королю нечто вроде взятки в виде нескольких «долговязых парней» для его гвардии, к которым, как известно, тот питал ярко выраженную слабость. В ответ Фридрих-Вильгельм I, не мудрствуя лукаво, возобновил действие охранной грамоты, выданной семье Гревениц еще в 1709 году его отцом и продленной в 1716 году им самим. Причем под грамоту подпадала не только сама графиня, но и вся ее родня, челядь и имущество. Хотя затея с процессом против графини с самого начала выглядела совершенно бесперспективной, в особом присутствии уголовного суда Вюртемберга слушалось возбужденное против нее дело, обвинения по которому предъявил лучший юрист герцогства, прославившийся на всю Германию своей неподкупностью, профессор университета в Тюбингене Мориц-Давид Гарпрехт. Список злодеяний выглядел более чем убедительно: «двоемужество, двойное, повторное и многолетнее прелюбодеяние, троекратное покушение на жизнь
