Сборник юмора из сетей - неизвестен Автор

- Прекратить! На место! - крикнул Заведеев собакам.

Псы вернулись к мискам, поджав хвосты. Пандурин поднялся с пола и, бормоча ругательства и угрозы, удалился.

Заведеев рассчитался за обед, сухо попрощался с официанткой и почему-то с Борменталем и ушел.

Борменталь принялся за второе, пытаясь проанализировать свои ощущения. Соседство с собаками было, что ни говори, неприятно. И деловая хватка Василия, и неожиданные перемены в Дурынышах, и собачья коммерция все это было до крайности неприятно, но объяснить себе - почему? - он не мог. Нет, не таких перемен хотелось, более гуманных, что ли. Он вспомнил известные слова о цивилизованных кооператорах. Неужто бродячие псы и есть те самые цивилизованные кооператоры? Нонсенс!

В столовую вошел Дружков, весело что-то насвистывая. Собаки подняли головы, завиляли хвостами. Василий подошел к ним, присел на корточки, обнял и несколько минут что-то нашептывал. Псы внимательно слушали, потом, как по команде, строем выбежали из зала.

- Маша, гриба нам принеси, - попросил он официантку, подсаживаясь к Борменталю.

- Ну как? Вкусно? - поинтересовался он. - Ты собакам гриба давай. Они это любят, - сказал он Маше, когда та ставила на стол графин с настоем.

- У меня к вам, Дмитрий Генрихович, дело, - сказал Василий, наливая себе стакан. - Я раньше тревожить не стал, ждал, когда сами придете, посмотрите на дело рук ваших...

- Что за дело? - насторожился Борменталь.

- Хочу вам клинику построить. Здесь, в Дурынышах. Средства у меня есть. Каждый член кооператива приносит доход сто рублей в день. Есть и валютные псы. А скоро учредим "Интерфасс" - и развернемся сильно!

- В каком направлении? - поинтересовался Борменталь.

- Датчане нам породистых псов будут поставлять по обмену. Доберманов, боксеров, догов... Это собаки, я вам скажу! Хотя наши дворняги и бродячие ничем не хуже. По экстерьеру не вышли, а масла в голове хватает... Будут в Дании стажироваться. В Интерполе, по борьбе с наркотиками. У меня и с КГБ договор подписан...

Борменталь брезгливо поморщился.

- На границу буду посылать своих ребят... У меня же с ними взаимопонимание полное, сам понимаешь... - опять перешел на "ты" Василий. - Без всякой дрессировки...

- Ну, а при чем здесь я? - начал терять терпение Борменталь.

- А при том, что мне людей не хватает. Собак навалом, а людей работящих нет! Еле-еле школьников наскребаю, они без предрассудков и еще чего-то хотят. Остальные - нет. Ты недавно в Дурынышах, а я здесь зубы сточил. Негодный народ. Даром, что потомки Полиграфа...

- Чьи потомки? - удивился Борменталь.

- Того... героя, которого профессор из собаки вывел. Швондер мне давал читать. У Полиграфа дети были, Преображенский при них опекуном состоял, вывез их в Дурыныши, вот они и расплодились. Здесь почти каждый внук или внучатый племянник Шарикова.

- И Заведеев?

- По прямой линии. А председатель Фомушкин - по женской. Его отец был женат на дочке Шарикова. Но что-то не так в генах. Не собачьи гены... Вот я тебе как брат брату предлагаю - помоги мне. Я тебе клинику, а ты мне народ.

- Я что-то не понимаю, куда ты клонишь, - сказал Борменталь.

- Так ведь проще простого! Будет клиника - будут операции. У меня кандидаты есть. Будешь их... по Преображенскому-Борменталю. Такие люди выйдут! Тимофей просится с командой, - кивнул Василий на пустые, оставленные собаками миски. - Полкан дворовый у Дарьи Степановны. Давно мечтает, даже завидует мне втихаря... И мне с ними легко будет работать.

- Так ты мне предлагаешь собак в людей переделывать?! - наконец дошло до Борменталя.

- Во! Понял? Сообразительный тоже. Как собака, - похвалил Дружков.

- А монополию не боишься потерять?

- Монополия - тормоз прогресса, - серьезно сказал Василий. - С точки зрения перестройки моя идея - правильная. Президент одобрит.

- Вот пускай Президент и оперирует! - заорал Борменталь, вскакивая со стула. - Бред! Это безнравственно - собак в людей поголовно!

- Не поголовно, а по желанию. Кто хочет собакой остаться пожалуйста!

- Безнравственно все равно!

- А водку пить - нравственно? А спекулировать, в чужой карман смотреть, ждать милостыню от германцев - нравственно? - перешел в наступление Василий. - Вы новых людей, говорят, семьдесят лет делали. Наделали. Теперь мне дайте... Давай демократически вопрос ставить. Если захочешь не только собак оперировать, я не возражаю. Можно и кошек, хотя прямо скажу - не верю я в кошек. Не перестроечное животное, хитрое. А лошади - почему не попробовать?

- Василий, вы - сумасшедший, - заявил Борменталь.

- Сумасшедших собак не бывает. Это вам в любой ветеринарной лечебнице скажут.

- Все! Хватит! - завопил Борменталь, бросаясь к выходу.

Но не успел он сделать и шагу, как в зал столовой ворвался Швондер, за которым едва поспевала Марина. Вид старика был безумен. Швондер, тяжело ступая и припадая на правую ногу, кинулся вначале к раздаточному окошку, чем весьма напугал обеих девушек. На лице старика были написаны боль, ужас и крушение идеалов. Он поискал глазами в кухне, обернулся и наконец увидел Василия, сидящего за столиком.

- Полиграф! - проговорил Швондер с интонацией Тараса Бульбы, обращающегося к отступнику-сыну.

- Слушаю вас, Михал Михалыч, - отозвался Василий.

Швондер приблизился к нему, сверля взглядом.

- Правду люди говорят? - спросил он еще с какой-то надеждой.

- О чем вы? - Василий встал.

- "Мерседес" твой? Это все... твое? - жестом указал он вокруг.

- Машина моя. Остальное - собственность кооператива, - скромно отвечал Василий.

- Предаю революционной анафеме как ренегата и перерожденца! громогласно объявил Швондер, поднимая правую руку. - Знал ведь, что не Полиграф ты, но верил... Верил, что продолжишь дело Полиграфа. А ты мразью буржуйской оказался... Продал республику. Знать тебя больше не знаю и буду требовать исключения из партии!

Произнеся эту речь, Швондер покачнулся, так что Борменталь сделал движение подхватить его, но старик справился сам и, поникнув лохматой нечесаной головой, покинул столовую.

- Неприятно получилось... - пробормотал Василий. - Кто ему донес?

- Не донес, а раскрыл ваше лицо, - выступила вперед Марина. - Нельзя двурушничать, Василий. А то с ним вы за революцию, а сами - настоящий коммерсант. Кроме денег, ничего не интересует...

Дружков вздохнул, почесал рыжий затылок.

- Странные вы - люди... Старику немного осталось, ломать его, что ли? Подпевал ему, вреда от этого нет. Да мне вообще наплевать на ваши революции, демократии... Ошейник сняли - спасибо. Дальше я сам пищу добывать должен. А вы грызитесь, - горько заключил Дружков и направился к выходу.

Уже в дверях остановился, взглянул на Борменталя трезво и холодно.

- Подумайте о моем предложении. Клиника за мои средства и за каждую операцию - десять тысяч. Долларов.

И вышел.

Заведеев подъехал к коттеджу Борменталя на желто-синем милицейском "уазике" и рысью побежал к дверям. На стук вышла Алена.

- Отец дома? - спросил участковый.

- Дома.

- Отдыхает?

- В шахматы играет с компьютером.

- С кем? - не понял Заведеев.

- С машиной. Проходите.

Участковый зашел в сени. Через минуту, вызванный дочерью, появился Борменталь в домашнем костюме.

- Приветствую, Дмитрий Генрихович, - козырнул Заведеев.

- Что-нибудь случилось? - спросил доктор.

- Председатель поселкового Совета просит вас на совещание.

- Да что стряслось? Воскресенье... - недовольно проговорил Борменталь.

- Время не терпит. По дороге расскажу.

Пока ехали в поселковый Совет, участковый рассказал Борменталю, что ситуация в деревне обострилась. Дружков со своим кооперативом взял в аренду близлежащие поля, по слухам, всучив большую взятку в райагропроме.

- На лапу дал. У них, у собак, просто, - прокомментировал Заведеев.

Мало того, Дружков приватизировал и местный магазин, в котором последний год, окромя водки раз в месяц, турецкого чая и детского питания "Бебимикс" ничего не водилось. Опять же дал на лапу в управлении торговли. В результате в магазине появилось молоко, масло, хлеб и некоторые другие продукты...

- Да, я знаю, - вспомнил Борменталь. - Жена говорила.

...Которые выдаются по талонам, причем талоны распределяет все тот же кооператив, то бишь Дружков.

- Собакам и людям - по одинаковой норме! - с негодованием сообщил Заведеев.

- Безобразие, - кивнул Борменталь.

И вообще, Василий зарвался, социальная напряженность в деревне растет, трудящиеся требуют защиты от Совета. С этой целью Фомушкин срочно сзывает совещание.

- Я лицо не административное, - возразил Борменталь.

- Вы очень нужны, - сказал участковый.

В холодном нетопленом помещении Совета, выгодно отличавшемся от офиса кооператива отсутствием всяческих удобств и загаженностью, участкового с доктором встретили Фомушкин и коллега Борменталя Самсонов. Оба были в полушубках и шапках.