Необычная судьба - Светлана Джаарбекова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
9 мая, узнав об окончании войны и в ожидании салюта, Клавдия с Любой вместе с детьми пошли гулять в парк. Везде звучало емкое и достигнутое дорогой ценой слово «Победа».
На открытой сцене состоялся концерт из патриотических песен, кругом люди улыбались и смеялись, а вечером к большой радости детей и под крики «Ура!» прогремели залпы победного салюта.
Прошло несколько дней. Клавдия пришла с работы уставшая и решила часик вздремнуть. Олег учил уроки, Света играла с куклой.
Кто-то постучал в дверь. Олег открыл ее. Перед ним стоял мужчина.
– Здесь живет Клавдия Ивановна Рыбина? – спросил он.
– Да, только она сейчас спит. Устала на работе.
– А ты кто?
– Я ее сын.
– Передай ей этот пакет, – и мужчина ушел.
Олег не стал будить маму, пусть отдохнет.
Вечером, когда Клавдия проснулась и увидела пакет, который лежал на тумбочке, она все поняла. «Похоронка».
Дрожащими руками она разорвала конверт и вынула извещение, где сообщалось, что ее муж 30 апреля 1945 года получил тяжелое осколочное ранение в живот около Дрездена, а спустя три дня скончался в полевом госпитале.
– Олег, папа погиб! – крикнула она сыну, и они вместе обнявшись долго плакали, а маленькая Света крутилась около них, понимая, что произошло что-то очень плохое, раз и мама, и брат так плачут. Она хотела спросить, что значит «погиб», но они не нее не обращали внимания. Света положила куклу и тихо села в уголочке на диван: «Не буду им мешать», – подумала она.
Спустя три дня Клавдия получила письмо с фронта от друга Ашота, в котором рассказывались подробности трагического происшествия, причем часть письма успел еще продиктовать Ашот, умирал он в полном сознании, знал, что уже конец войны и плакал…
«Дорогая, любимая, единственная! Я умираю. Тяжело сознавать, что прошел всю войну, а умираю здесь, в чужой стране. Я был счастлив с тобой, теперь тебе самой придется воспитывать детей, береги их, в них частица моей жизни… Прощай…»
А дальше были слова друга.
«Наша автоколонна шла под Дрезденом. Началась бомбежка с воздуха. Ашот остановил машину и побежал к ближайшей роще. Он не успел добежать, как близко разорвалась бомба и его тяжело ранило осколками в живот. Он пролежал в госпитале три дня, но врачи не смогли его спасти. Ашот был прекрасный друг и человек. Помните его. Антон».
Так судьба словно спохватившись, связала Любу с Клавдией одним горем. Только у одной отняла мужа в начале войны, а у другой – в конце.
Дня через три Клавдия убрала «похоронку» подальше, и они с Любой надеясь на чудо, ходили и ходили на вокзал встречать эшелоны. И только спустя полгода, когда пришел последний эшелон и было уже холодно и сыро, они дольше обычного стояли на перроне, пока он полностью не опустел. И только теперь до их сознания ясно дошло, что они – вдовы, женщины, у которых война отняла мужей, а их дети будут расти без отцов.
Они возвращались домой медленно.
– Любочка, почему у нас так получилось? – спросила Клавдия и тяжело вздохнула.
– Не знаю. Наверное, судьба… Просто кто-то в жизни вытянул счастливый билет, а мы с тобой – нет…
Они помолчали.
– А ты помнишь, как я в Ашота тарелкой запустила? – засмеялась вдруг Клавдия.
– А ты помнишь, как Саша сказал: «Так, моя дорогая женушка, стоило мне уйти на полчаса, как у тебя появилась бутылка на столе и любовник, наверное, под кроватью?
Обе подруги оживились. Их любимые мужья остались с ними, в их памяти, в их сердцах. А дома их ждут дети, и они будут вглядываться в их лица и искать дорогие черты…
Они шли, вспоминали и улыбались.
– Ты помнишь, Ашот сказал…
– А ты помнишь, Саша сказал…
Эпилог
Люба замуж больше не вышла.
Были претенденты, были романы, но против второго замужества выступали дети, да и она где-то в глубине души надеялась, вдруг вернется Саша. Чувства к кому-нибудь сильнее, чем к мужу, она не встретила. Материальной помощи от государства не было, и она сама поднимала троих детей. В начале шестидесятых годов они все благодаря советской системе получили образование, работу, квартиры. Старшая дочь Лена замуж не вышла и всегда была около матери, Костя и Грета с семьями в конце семидесятых годов переехали в Россию, а года через три и Люба обменяла свою квартиру под Смоленск, теперь с Клавдией они поддерживали отношения только перепиской.
Прожила она в всего несколько лет и в возрасте 75 лет скончалась.
Лидия, любившая в жизни сладко и вольно пожить, после возвращения мужа с фронта присмирела ненадолго. Она любила Михаила и была ему верной женой, но тяга к выпивке становилась сильнее любви. В 1948 году Лидия устроилась работать инспектором по проверке качества спиртных напитков.
По должности она посещала многочисленные «Американки», где дегустировала водку, вино и после рабочего дня приходила домой изрядно «под хмельком».
Михаил, возглавлявший Политиздат, стал стыдиться своей жены. Промучившись с ней несколько лет, он в начале пятидесятых годов с Лидией разошелся.
У него в это время уже была женщина, с которой он встречался.
Лидия, узнав об этом, подкараулила ее и учинила драку. Михаил понял, что она ему спокойно жить не даст, зарегистрировал брак со своей новой любовью и переехал в другой город. Для Лидии перед отъездом он добился хорошей однокомнатной квартиры в домах Главснаба, где в это время там в трехкомнатной квартире жила Клавдия с семьей.
Лидия стала заводить какие-то сомнительные знакомства, и однажды, проснувшись после очередной пьянки, обнаружила, что у нее украли золотые вещи…
Клавдия больше не хотела терпеть выходки сестры и принудительно отправила ее на лечение. Результат был положительный, и Лидия к выпивке больше не вернулась, но свою жизнь она доживала в одиночестве.
В 1947 году Клавдия познакомила своих детей с двумя претендентами на замужество. Один был военный, в чине подполковника и переезжал в Москву, а другой – главный бухгалтер из Главснаба.
Дети посовещались и решили, что их мать имеет право выйти замуж и остановили свой выбор на бухгалтере, он казался им веселым и добрым, военный же, по их мнению, был суховат.
Так Клавдия и поступила, став женой Василия Харьковского.
Через год она родила дочь Таню. Муж доставлял ей много хлопот и денежных трат, он любил выпить, но, тем не менее, она прожила с ним до его кончины.
Дети получили образование, имели большие квартиры, хорошие зарплаты по советским меркам.
Ежегодно выезжали на отдых в разные уголки страны, но возвращались в свой южный город, они его любили.
В 1990 году в Таджикистане вспыхнула первая волна гражданской войны, которая была быстро погашена. Многие семьи задумывались о переезде в Россию, думали и говорили об этом и дети Клавдии. Клавдия сопротивлялась, она не хотела верить, что ее детям и внукам выпадет такая же гонимая судьба, которую пережила она сама.
– Все обойдется, все образуется, – говорила она.
Клавдия умерла в августе 1991 года от рака легких, в дни так называемого ГКЧП, когда начинался распад огромной страны. Похоронили ее на таджикской земле рядом с ее малютками и мужем.
Она пережила свою, более молодую подругу, и умерла в возрасте 84 лет. В Таджикистане с новой силой разгоралась вторая волна гражданской войны. Исчезали продукты, было голодно, и ее дети один за другим стали переезжать в Россию, ближе к Москве, но это уже другая и, не простая история.
Коломна, 2010
