Большая книга ужасов – 6 - Эдуард Веркин

Тоска включила фонарик, вошла в клуб, и мне не стало ее видно. Паша привязал мотоцикл цепью к фонарю, постоял, потом достал мобильник и кому-то позвонил. Звонил, звонил, только ничего не вызвонил – связи-то не было. Паша разозлился, спрятал трубку в дурацкий чехол на поясе и тоже вошел в клуб.

Дальше я подглядывал уже через дырку в портьерах.

– А тут светло, – сказала Тоска и выключила фонарь. – Удачно придумано, свет через крышу падает…

– Ну, и где этот альбом? – спросил Паша.

Жадный был какой-то этот Паша, впрочем, все Паши – ребята такие, своего не упустят. Сразу к делу приступают.

– А там, на стене, кто? – Тоска не ответила Паше, указала пальцем вверх. – На лошади?

– Не знаю, – ответил Паша. – Илья Муромец, наверное. Видишь, какая сабля!

– Как живой… Странно, Илья Муромец вроде бы должен еще с этими быть, как их… Алеша Попович и Никита Кожемяка.

– Добрыня Никитич, – поправил Паша. – Но тут только Илья Муромец.

– Откуда ты знаешь? – спросила Тоска. – А может, это не Илья Муромец, может, это Семен Буденный?

– Не, – откликнулся Паша. – У Муромца лошадь другая, толстая такая. А вообще на самом деле как живой, нарисован очень необычно. Понятно, почему Паровозов художником стал. В окружении таких картин… А вон там погляди!

Парочка отправилась вдоль стены и принялась рассматривать картины, будто они сюда на выставку приехали, а не в поисках альбома-убийцы.

– А в том углу что? – Паша принялся смотреть в дальний угол. – Картина какая-то странная, не видно…

– Темно стало. – Тоска сняла с шеи фонарь.

Вспыхнул свет и тут же погас: Тоска ойкнула, выпустила фонарь, и он грохнулся об пол. Разбился.

– Гадость какая, – негромко сказала Тоска. – Кто только эту картину нарисовал? Псих какой-то…

– Ты поняла, что там нарисовано?! – шепотом спросил Паша.

– Не дура. Оно отсюда вылезает?

– Кажется, да… Вряд ли такую картину стали бы держать в клубе, я бы ни за что не стал. И в клуб такой бы точно не ходил…

– Ты думаешь, что она уже потом появилась, после? – спросила Тоска. – После того, как все произошло?

– Ничего я не думаю. Вернее, я думаю, что надо нам этот альбом идти искать. Пока не поздно. Щас только…

И этот Паша снова принялся фотографировать. Кадров двадцать, наверное, сделал. И рожа у него при этом была такая довольная.

– Тебе не кажется, что за нами кто-то наблюдает? – спросила Тоска, и я подивился ее интуиции.

Паша насторожился, отпустил фотоаппарат и выхватил из-за спины короткий и жесткий кусок шланга.

– Я всегда чувствую, когда за мной кто-нибудь наблюдает, – повторила Тоска. – У меня…

– Ерунда, – сказал Паша. – Никого тут нет. Но, если хочешь, могу проверить.

Он достал еще одну дубинку, затем надел мотоциклетный шлем и двинул ко мне. Герой какой…

– Света все-таки маловато, – говорил Паша, приближаясь. – Шторы надо открыть, хочу тут все сфотографировать…

Он приближался, шаги его бумкали в пустом здании, а я думал, что мне сказать Паше при встрече. Но ничего не придумывалось, хотелось просто рявкнуть на него и треснуть по носу. И плевать на его дубинки. Вообще-то у меня было «кое-что» покруче этих дубинок, но пока я не собирался это кое-что использовать.

Когда Паша преодолел полпути, мне все-таки пришла в голову одна штука. Я осторожно достал фонарь и направил на лицо. Когда он отдернет штору, я включу свет, громко завоплю и оскалюсь. И этот Паша обделается. Как миленький обделается, от такого кто угодно обделается, проверено.

Он приближался, приближался и почти уже протянул руку и коснулся портьеры, и я уже набрал воздуха для чудовищного вопля, как в глубине клуба что-то горякнулось.

Паша остановился.

– Что это? – спросил он.

– Не знаю. – Тоска пнула разбитый фонарь. – Может, обезьяна.

Фонарь пролетел через весь вестибюль и закатился под лавку.

– Какая обезьяна?

– Я слышала, тут раньше был зоологический уголок, а когда народ сбежал, так все и бросили. У них здесь обезьяна жила, может, это она? Может, она тут до сих пор обитает? Сошла с ума, питается крысами, ну, и вообще, чем придется…

Я поморщился. Обезьян я не любил. Особенно таких. Диких. Которые чем придется питаются. Что касается звуков, в таких старых зданиях вечно что-то падает, отваливается и шуршит. Кстати, именно поэтому о старых домах ходит такая дурная слава. А на самом деле все просто: это не привидения, это падающая штукатурка.

– А может, что-то упало… Там, кажется, зрительный зал.

Паша отступил от окна, спрятал за пояс свои дубины.

– Ладно, – сказал он. – Нам действительно пора идти…

И они вышли из вестибюля через высоченную, метра в три, дверь.

Я вылез из-за штор. Подошел, посмотрел на картины.

На одной был нарисован богатырь. Но не Илья Муромец и не Семен Буденный, а богатырь неизвестный. Остролицый, с длинной бородой. Похож на Ивана Грозного. Богатырь не улыбался, не хмурил грозно брови и не вытаскивал из ножен меч. Богатырь испуганно оглядывался, будто его кто-то догонял.

Остальные картины тоже изображали разных героев и военачальников, а вот картина в углу была совсем другая.

Она была мерзкой на самом деле. Дом культуры, прямо на его крышу опускается страшное красное солнце. А из двери вылезают толстенные черные щупальца.

Глава 3

Вампиры и рояль

Они стояли возле широкой парадной лестницы.

Лестница вела на второй этаж и являлась настоящим произведением искусства: на ступеньках болтались обрывки роскошного ковра, вдоль перил торчали статуи разнообразных рабочих и колхозников, все со своими рабоче-крестьянскими инструментами: косами, пилами, лопатами, отбойными молотками. Статуи были хорошие, и я подумал, почему их отсюда до сих пор не вывезли: ни завод, ни охотники за цветными металлами?

Видимо, и в самом деле проклятие.

– Квартира Паровозова была на втором этаже, – сказала Тоска. – Пойдем поскорее, мне тут как-то это… не по себе.

– Слушай, Тонька, – остановился Паша. – Я тут подумал и решил: давай немножко побродим туда-сюда…

– Зачем? – насторожилась Тоска.

– Затем, что я хочу здесь чуть-чуть пофотографировать. Одни статуи чего стоят, ведь такое сейчас фиг где найдешь! На самом деле сделаю книжку такую – «Мертвые города». У меня и знакомые есть на полиграфическом комбинате, помогут, если что. Давай тут все обсмотрим, а альбом этот никуда не денется.

– А ты не боишься? – спросила Тоска.

– Не-а, – быстро ответил Паша. – Чего тут бояться?

И они пошли вверх по лестнице. Я медленно крался за ними, тихо, как настоящий ниндзя, не зря надел обрезанные валенки. Поднялся на второй этаж. Прокрался мимо статуй.