Жена напоказ 2 (СИ) - Счастная Елена

— Что-то слышно о Рауле Донжоне? — сменила тему аспирантка. Допила чай и отставила чашку в сторону. — Боюсь, скоро действие заклятия, что отравляет пруд, снова дотянется до виноградников. Я остановлю его. Однако это всё очень хлопотно и тревожно.

— Его св… — я осеклась, вспомнив, что мне надо бы называть моего жениха по имени. — Ренельд сказал, что сможет добиться того, чтобы Рауль сам снял то заклятие. Он сумеет отыскать источник. И всё закончится. Вряд ли свободный выезд заключённого на виноградник — такое уж простое дело. Но я уточню. В ближайшее время.

Как только смогу снова видеться с месье слабость-в-моих-коленях дознавателем без опасности быть прижатой в каком-нибудь углу его жарким телом и обезоруженной очередным внезапным поцелуйным нападением.

А Гаспар Конассьянс не торопится исправлять то, что сотворил — пусть и по приказу герцогини! Как бы не пришлось отправлять в Марбр письмо с напоминанием.

— Боюсь, если Рауль будет долгое время оставаться без подпитки светлой части ауры, то он мало что сумеет исправить, — озабоченно нахмурилась Ивлина. — Может, он вообще будет уже не способен это осознавать.

В её голосе почудилось горькое сожаление о том, что случилось с её знакомым. Но, кажется, она переживала это уже не столь болезненно.

Шинакорн, окончательно успокоившись после побега от повара, выбрался из-под стола. Настороженно покрутил ушами и носом — и затрусил к двери столовой, чтобы встретить мадам Хибоу, которая степенно несла мне только что привезённое письмо.

— От месье де Ламьера, — бодро доложила экономка. — Желаете прочесть сейчас или отнести в кабинет?

Я протянула руку к письму, прежде чем успела ответить. Наверное, Ренельд хочет сообщить что-то важное. Не о настроении же Лабьета он решил справиться!

Я быстро вскрыла конверт и вынула удручающе короткое послание, в котором всего-то и говорилось, что Гаспар Конассьянс прибудет в Эйл сегодня к шести часам вечера. В это время мне лучше не планировать никаких важных дел. Ведь снятие наложенного довольно давно заклятие может забрать у меня много сил и слегка задурманить голову, как это было на балу-маскараде.

От каждого слова в письме его светлости веяло такой учтивой сдержанностью, что она заскрипела у меня на зубах, точно песок.

Я отложила письмо на стол. Иви лишь покосилась на него с любопытством, однако не стала ни о чём спрашивать. Видно, догадалась, что речь в нём шла не об интересующих её вопросах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — И ещё, мадам, — добавила Селина Хибоу. — Это передали вместе с письмом.

Признаться, от вида небольшой коробочки с уже знакомой резной биркой лавки “Тата Маргориана” у меня нехорошо закрутило в животе. Ну явно ведь не от блинчиков Жака!

Лабьет деловито выступил вперёд и обнюхал коробку. Затем повернулся ко мне с явным намёком во взгляде.

— Будьте добры, откройте, мадам, — попросила я экономку.

Та округлила глаза, но беспрекословно открыла и упаковку, и бутыль, что была в ней. Шинакорн снова неспешно и сочно принюхался, водя ноздрями едва не по самому стеклу сосуда. Затем помотал головой и чихнул. Отступил и чихнул снова.

Затем одобрительно что-то проурчал и потерял к бутыли всякий интерес. Похоже, всё в порядке! А пока Лабьет исследовал неожиданный подарок, по столовой растёкся приятный и бодрящий запах мадарина, смешанного, кажется, с гвоздикой. Да, точно с ней!

Внутри коробки обнаружилась ещё одна записка. Всё тот же строгий, чуть угловатый почерк, и едва поместившийся в уголке небольшого листочка вензель Ренельда де Ламьера.

“Мне сказали, что такое сочетание лучше всего помогает восполнить силы. К тому же, запах мандаринов наверняка пойдёт вам лучше роз”.

Значит, месье привередливый дознаватель теперь выбирает, как мне пахнуть. Словно проверять собрался. Однако, будоражащее осознание!

— Что ж, — я убрала записку обратно в коробку, чувствуя, как от непрошенного волнения слегка подрагивают пальцы. — Нам нужно вернуться к шести вечера, Иви.

И мы, закончив сборы, отправились на винодельню. Надо бы приниматься за подготовку документов для открытия фирменного магазина в Жардине. А дело это, как оказалось, небыстрое.

Но едва наш экипаж заехал на двор винодельни, навстречу им поспешил Перетт. Он обошёл внимательно озирающегося Лабьета стороной и поклонился:

— Ваше сиятельство! — а затем весьма пылко и открыто схватил Ивлину за обе ручки. — Мадемуазель, — почти украдкой коснулся одной ладони губами.

Я нарочно отвернулась, зная, как управляющему непросто даётся публичное выражение симпатии.

— Всё в порядке? — осведомилась я на ходу, кивая встречным работникам.

Завидев шинакорна, который деловито бежал рядом, те сразу начинали перешёптываться, разве что пальцами в него не тыкали. А тому этакое уважительное внимание было только на радость: с явным самодовольством он выше задирал брыластую морду.

— Даже не знаю, как и сказать, ваше сиятельство, — начал Перетт. — Надеюсь, что да. Но я только что получил письмо из Конфрерии виноделов. Пока не открывал. Хотел дождаться вас.

Что ж, письмо из Конфрерии в такое неспокойное время вряд ли предвещало что-то хорошее. Любой серьёзный винодел, чтобы спокойно вести своё дело, обязан был вступить в это общество. И будто этого было мало, оно взимало со всех участников не только немалые ежегодные взносы, но и контролировало многие вопросы по выращиванию винограда, завозу новых сортов и производству вина.

Не так уж давно мне с немалым трудом и затратами удалось утвердить новый сорт вина. А теперь Конфрерии вдруг понадобилось ещё что-то. Потому я сразу прошла в свой кабинет и вскрыла составленное по всей форме послание.

Ну вот, я так и думала! В нём говорилось о том, что через пару дней на виноградник “Шато “Д’Амран” назначена проверка инспекции. И её “независимость” вызывала очень большие сомнения.

— Они вообще имеют на это право? — озадаченно проговорил Перетт, тоже ознакомившись с извещением. — С прошлой проверки ещё не прошло два года.

— Тут другой случай. Жалоба. Или донос — называй, как хочешь.

И от кого — даже голову ломать не нужно.

— А чем грозит инспекция винодельне? — поинтересовалась Ивлина, тоже читая уведомление. — Ведь сейчас всё в порядке. Пусть приезжают.

Я вздохнула, опускаясь в кресло. Взгляд упал на папку с бумагами, необходимыми для получения разрешения открыть винную лавку. Сомнительные итоги проверки могут помешать и этому делу.

— Понимаешь, Иви, — я забрала у неё письмо, — если инспекция обнаружит хоть малейшие признаки присутствия на винограднике вредоносной магии, они могут всё здесь закрыть и потребовать выкорчевать тронутые ею лозы. Нам с Эдгаром и так пришлось проделать немало работы, чтобы получить одобрение ввоза нового сорта винограда. И всё это вновь может пойти прахом.

— А если они ничего не обнаружат? — нахмурилась аспирантка.

— Обнаружат, если захотят. А они за этим и приедут. Чтобы что-то найти… — проворчал Перетт. — Думаю, они даже знают, что искать.

Похоже, наши мысли насчёт виновника всего этого веселья совпадали.

— Отравляющее заклятие в воде поливного пруда —  это очень плохо. Пусть даже оно временно нейтрализовано. Но источник мы пока не нашли. И даже если найдём, то сами его устранить не сможем, — чем больше я над этим размышляла, тем тяжелее становилась голова. — Мне нужен Рауль Донжон.

— Значит, надо ехать в Марбр немедленно! — тут же разволновалась Иви, но вздрогнула, когда Лабьет ответил на её заявление протестующим лаем.

И я, в общем-то была с ним согласна. До шести вечера мне точно не успеть съездить до Жардина и вернуться. К тому же любой выезд далеко от дома может обернуться для меня очередными неприятностями.

Пришлось ограничиться письмом Ренельду, в котором я постаралась изложить всю суть назревающей проблемы. Оставалось надеяться, что месье страшно-занятой дознаватель всё же войдёт в положение. Как ни мало мне хотелось обращаться к нему за помощью, а обходных путей сходу не находилось. Как и лишнего времени на их поиски.