Земля Горящих Трав - Наталья Михайлова

Дядя Омшо был безработный.

Социальные программы предусматривали для безработных жилье и пособие, которого хватало не только на хлеб, но и на дешевые развлечения. Банка пива в заплеванном баре была обеспечена каждому. Над всем этим блистал недосягаемый мир дорогой выпивки, роскошных ресторанов, отборных проституток и мальчиков по вызову, красочных шоу, умной техники, элитного образования и профессий, доступных только самым успешным членам общества.

Омшо был независтлив. Он любил пиво. Работать ради себя он не видел необходимости. Стараться быть достойным членом общества — он и слышать не хотел о такой глупости. На свалке дядя Омшо оборудовал себе фургончик, иногда выбирался за покупками в город, но не видел для себя другой жизни, как вдалеке от сферы услуг, корпоративной культуры, конкуренции, прослушивания и слежки, и спасителя человечества канцлера Стейра.

Дядя Омшо считался главным хранителем фольклора свалки и преданий о Черном Жителе. Мало того, Омшо сам его не раз видел.

У сложенного из мусора костра по вечерам собирались любители послушать дядю Омшо. Они рассаживались кто на ящиках, кто на земле, ставили у ног банки с пивом, у кого-нибудь находился мешочек сухолиста, травы, которую можно курить. Эта трава росла на пустошах внутри свалки: с жилистых стеблей обрывали листья, жесткие и сухие на ощупь. Их достаточно было мелко нарезать, и сразу можно было набивать глиняную трубку или сворачивать самокрутки из старых газет.

Выпивка и еда здесь играли особую роль, не такую, как в черте мегаполиса, где начиналось общество потребления, а как у первобытных людей: хлеб, бухло — это святое, это то, чем делишься, что бережешь для друга или на черный день, что можно оставить Черному Жителю, чтобы скрепить с ним союз.

Омшо отсыпал в горсть чуть-чуть сухолиста и бросил на ветер:

— На, Черный Житель, покури.

На свалке не было реальных ценностей, вещей, которые бы всерьез что-то стоили. Взамен у местных появилась привычка подбирать необычные штуки, которые "дала свалка": старый механизм, странный корпус неизвестного аппарата, разные детали, из которых умельцы делали попытки потом собрать что-нибудь работающее, но почему-то из этих деталей никогда ничего не собиралось. Как свалка легко давала, так же легко потом и отнимала, и воображение людей приписывало ей душу и намерение.

Душой свалки считался Черный Житель.

Но Омшо начинал рассказ не с него, а с баек про «шуршунчиков», чье дело — доламывать еще работающие вещи, что попадают на свалку. И не вздумай никто живой ложиться спать там, где обитают «шуршунчики»: они и людей убивают по ночам. Не со зла, а просто такая у них обязанность: приканчивать все, что еще работает…

Омшо знал кучу баек.

Ценители заворожено слушали. Языки костра выхватывали из темноты напряженные лица.

Вытянув ноги в тяжеленных ботинках, исподлобья смотрел в огонь Йанти Дейс: наладчик терминалов оплаты, который, несмотря на то что не был безработным, много времени проводил на свалке. Йанти — светловолосый, сероглазый парень, с узким разрезом глаз, широким скуластым лицом, и не белой, а серовато-смуглой кожей: похоже, в его жилах смешалась кровь нескольких земных народов. Йанти родом из 807 квартала, и ему было шестнадцать лет, когда восставшая толпа начала переворачивать машины и громить витрины магазинов. С тех пор Йанти всегда кипел бессильной социальной ненавистью, и это вконец испортило его характер. В нем постоянно чувствуется смесь агрессии и депрессии.

Рядом с ним — его обожатель и подражатель Хенко, паренек, недавно вышедший из интерната. Интернат он закончил так-сяк, быть прислугой не захотел, ни на какие курсы не пошел, а сразу решил, что останется безработным. Хенко корнями из «темных» рас Кибехо: черные волосы, жесткие и нечесанные, торчат у него во все стороны, спадают на плечи, а надо лбом неровно подстриженная собственными руками челка. Иногда Хенко подвязывает волосы шнурком, но что ни делай, голова все равно остается лохматой.

Йанти — сильный, задира. Хенко надо еще немного окрепнуть, и будет не хуже его. На руках Хенко носит перчатки с отрезанными пальцами: ему кажется, они придают ему вид уличного бойца. Ногти у него грязные и обломанные.

С другой стороны костра сжался на ветру Лансе. Он тоже совсем недавний выпускник интерната. Лансе — красивый юноша с большими серо-голубыми глазами, темными бровями, густыми ресницами, мягкими чертами овального, сужающегося книзу лица. Это материал для сферы сексуслуг. Нежелание работать в этой сфере у среднего и высшего слоя общества считается грубым предрассудком «быдляков», отсутствием половой культуры. Но Лансе свои светло-русые волосы стрижет коротко, носит одежду свободную, мешковатую, чтобы стройность и хрупкость фигуры не была так заметна. Лансе сутулится и часто сжимает кулаки. И в общем-то ему в самом деле удается выглядеть мужественнее.

На свалке, особенно под покровительством дяди Омшо, Лансе чувствует себя спокойно: никто не упрекает его за то, что он недотрога, что из-за предрассудка не захотел быть успешным членом общества, а главное, никто не предлагает ему работу в борделе и не пристает.

Этим вечером у костра примостился и редкий гость: чисто выбритый мужчина за сорок, из тех, которые вечно выглядят моложе свого возраста. У него густые широкие брови, волосы вьются, в них много седины. В лице гостя чувствуется задумчивость и несобранность. По всему видно, он человек приличный и обеспеченный: он всегда носит чистые рубашки и свитера светлых и серых тонов. На свалке к нему отношение особенное. Его считают своего рода сумасшедшим ученым, особенно не интересуются, как его зовут, и даже Йанти не задирает его.

Наконец дядя Омшо, выпуская дым одновременно изо рта и из ноздрей, заводил долгожданную песню:

— Кто такой этот Черный Житель? Молодой пацан. Его давным-давно забили тут до смерти в драке. А другие говорят, он разбился на мотоцикле. Конечно, есть такие, кто видел, как он ночью на ржавом мотоцикле гоняет. Бывает еще, появится и подойдет к костру… — на этих словах все невольно оглянулись в темноту, и Омшо ненадолго умолк, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Подойдет к костру, молча кивнет. Тогда нужно ему дать место и угостить тем, что и у всех: пивом, там, солеными корочками. О чем говорили до него, о том и при нем надо говорить, как если бы его и не было. А прогонишь его — он-то ничего: смолчит и уйдет. Только это… с тех пор свалка тебя перестанет любить, какая-нибудь беда с тобой тут обязательно случится.

Есть, конечно, способы помириться с Черным Жителем. Можно даже вызвать его… да… — Омшо задумчиво почесал бороду, точно решая, стоит ли вдаваться так далеко в потусторонние тайны. — Одевается он по-разному. Чаще на нем кожаная куртка и помятый ржавый шлем, но не всегда. Бывает, придет в драном свитере, в штанах каких-нибудь потрепанных, только все-таки чаще в черном.