Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке - Евгений Янович Сатановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачистки Газы, регулярно проводимые Израилем из-за масштабных ракетно-миномётных обстрелов его территории палестинскими исламистами: операции «Литой свинец» 2008–2009-го, «Облачный столп» 2012-го и «Нерушимая скала» 2014 года и все последующие, – не привели ни к свержению власти ХАМАСа в секторе, ни к его окончательному поражению, ни к восстановлению контроля Израиля над сектором и его границей с Египтом – «Филадельфийским коридором».
Иерусалим делает всё возможное для того, чтобы не возвращать войска в Газу, однако воздерживается и от уничтожения ХАМАСа, в рамках сложной политической комбинации балансируя между Каиром, Анкарой, Дохой, Эр-Риядом, Рамаллой, европейцами и Вашингтоном. В Израиле, очевидно, полагают, что лучшее решение проблемы Газы – не принимать в отношении неё никаких окончательных решений. При этом возрастающий уровень вооружённости ХАМАСа и переход к новой тактике противостояния с Израилем (захват заложников, использование тоннелей для проникновения на израильскую территорию, превращение Газы в единый укрепрайон) провоцирует интенсификацию конфликта. В 2014 году лишь появление у Израиля системы ПВО «Железный купол» спасло его от многочисленных жертв, однако выводы так и не были сделаны. Остаётся ждать, что разрыв отношений Израиля с ПНА в случае объединения ФАТХ и ХАМАСа без признания последним Израиля либо эскалации конфликта с ПНА из-за непрерывных обращений его руководства в ООН с требованием признать Палестину государством в границах 1967 года без выполнения условий мирных договорённостей с Израилем будет означать денонсацию соглашений Осло.
На Западном берегу реки Иордан идёт успешная экономическая интеграция еврейских поселений и палестинских населённых пунктов, однако внешние силы, включая «коспонсоров мирного процесса», игнорируют эту объективную реальность, играя в палестино-израильском конфликте дестабилизирующую роль. Именно их деятельность, направленная на организацию бойкота поселений и произведённой в них продукции привела к росту претензий палестинских лидеров к Израилю, замораживанию его отношений с ПНА и увековечиванию их противостояния. В случае окончательного разрыва палестино-израильских отношений или широкомасштабного регионального конфликта не исключена аннексия Израилем Иудеи и Самарии с одновременной ликвидацией ПНА.
ПНА и ХАМАС полностью зависят от внешней финансовой помощи. Из бюджета ХАМАСа в Газе лишь около 10 % – $ 55 миллионов составляют налоги. Точно так же, из 13 млрд шекелей бюджета ПНА 10,5 млрд составляют внешние поступления, в том числе 4,5 млрд из Израиля. Около 15 % ПНА дают налоги, бо́льшая часть остального покрывается за счёт овердрафтов в иорданских банках. Теневая экономика и контрабанда превышают объём легальной экономики ПНА. Эффективные проекты реализуются палестинцами в партнёрстве с израильтянами в обход властей: объём «серых» палестинских инвестиций в израильскую экономику и еврейские поселения составляет от $ 2,5 до $ 5,8 млрд в год. Палестинская экономика представляет интерес только для фирм, связанных с донорами или местной элитой в качестве подрядчиков проектов, необходимых не для получения прибыли в реальном секторе, но исключительно для отчёта перед спонсорами о том, куда пошли вложенные в развитие ПНА средства, большая часть которых расходуется нецелевым образом (или, говоря попросту, разворовывается).
Преимущества палестинских территорий: квалифицированная рабочая сила, христианское паломничество, туристический потенциал и международные связи палестинского руководства, – не имеют шансов на реализацию вследствие отсутствия стабильности и устойчивых связей с Израилем. Для России экономическое значение Палестины – ноль, хотя паломничество на палестинские территории идёт в рамках посещения российскими туристами и паломниками Израиля, и российские благотворительные и образовательные проекты, в том числе с государственным участием и участием РПЦ, там реализуются.
Сирийская Арабская Республика, главный военно-политический союзник Ирана в арабском мире, как сказано выше, с 2011 года стала одним из главных объектов давления в рамках «Арабской весны». Столкнувшись с массовыми волнениями, охватившими страну, режим попытался подавить их, частично трансформируя политическую систему. Выступления бедуинов на границе с Иорданией и Ираком, исламистов и курдов, составляющих около 10 % населения, были поддержаны Западом, Турцией, Саудовской Аравией, Катаром и остальными государствами ССАГПЗ. В итоге Сирия стала фронтом необъявленной войны между всеми ними и Ираном. Большая часть алавитов (16 % населения), составляющих военную элиту, наряду с умеренными суннитами (более 50 %), христианами (10 %) и лидерами шиитских общин поддерживают президента Башара аль-Асада, правящего страной с 2000 года, опасаясь распада страны, объединённой Францией лишь в 30-х годах ХХ века. Лозунг оппозиции «Христиан в Ливан, алавитов в могилу» говорил о неизбежности этнических чисток в случае её победы.
В результате гражданской войны Сирию покинули миллионы беженцев, её инфраструктура разгромлена, но на начало 2016 года армия Асада при поддержке ВКС России, сил шиитских добровольцев и Ирана перешла в наступление. Исламистские радикалы, составляющие до 90 % «оппозиции» (в числе которых более половины – иностранные джихадисты), потерпели ряд серьёзных поражений. В марте 2016-го армия Сирии взяла Пальмиру (вскоре потерянную, но на 2017 год вновь отвоёванную), на рубеже 2016–2017-го – Алеппо и продолжала наступление на позиции ИГ и других исламистских группировок. Присутствие на территории Сирии к началу войны от одного до полутора миллионов иракских беженцев и более 400 тысяч палестинцев стало дополнительным дестабилизирующим фактором.
При этом Израиль не вмешался в сирийскую гражданскую войну. Падение Асадов, на протяжении десятилетий бывших противниками Израиля, не в его интересах: анархия и гражданская война на северной границе много хуже известного и предсказуемого врага. Война в Сирии закрыла вопрос о заключении мирного соглашения с Дамаском ценой возвращения ему Голанских высот. Попытка правящего режима в начальный период гражданской войны снизить накал волнений, спровоцировав столкновения палестинцев с Израилем на Голанах, провалилась. «Хезболла», инициируемая Ираном, не смогла укрепиться на Сирийских Голанах и была выбита оттуда израильтянами.
Существенным фактором, ослабившим режим Асада, стала позиция Турции. В конце 2000-х годов Анкара нормализовала отношения с Дамаском, на протяжении десятилетий враждебные из-за присоединения в 1939-м к Турции сирийского Хатая (Александретты) с портом Искандерун, вызвавшего массовый отток на территорию Сирии арабских и армянских беженцев, а также разногласий по распределению вод Евфрата, строительство турецких гидроузлов на верховьях которого снижало его сток в Сирию и Ирак. Военное превосходство Турции и давление премьер-министра Турции Эрдогана на президента Асада заставили Сирию смириться с турецкой гегемонией в этом вопросе, приняв в качестве компенсации проекта развития Восточной Анатолии безвизовый режим и участие в пограничных гидропроектах.
Геополитические амбиции Эрдогана, включая идею установления контроля
