Хроники объявленного Апокалипсиса - Александр Абердин

— Ладно, развяжите его и бросьте в одну из клеток, а я пока что вздремну. Успеем ещё допросить.

Ну, что же, уже лучше. Меня прижали лицом к решетке и я увидел, что в клетке уже сидят на бетонном полу четверо мужчин с заросшими щетиной лицами, а чуть по одаль от них стоят, прислонившись стеной к бетонной стене, две молодые женщины, одетые в мужскую одежду. Вид у всех шестерых был совершенно отсутствующий, а лица в синяках и ссадинах. Мне развязали руки и ноги, охранник открыл дверь и омоновцы пинком загнали меня внутрь. Влетев в клетку шириной в три и длиной метров в восемь, я не удержался на ногах и упал. Никто даже не пошевельнулся. Наоборот, люди стыдливо отвели глаза в сторону и я понял, что за всякое сочувствие им тут крепко достаётся. Да, сволочные порядки завёл в своём зиндане Рыбников. Поднявшись с пола, я прежде всего стал растирать затёкшие руки и ноги, после чего слегка размялся и хотел было подойти к двери камеры, как один из мужчин тихо сказал мне:

— Сядь, парень, а то сейчас охрана ворвётся и тогда нам тут всем достанется. Они только женщинам стоять разрешают. Говорят, что им ещё детей рожать.

Сев рядом с мужиками, я так же тихо спросил:

— Давно вас тут держат?

Мужчина вздохнул и ответил:

— Меня уже неделю. Как только волна схлынула, так сразу же наружу вышвырнули, а через три дня сюда затолкали за то, что я стал жену и сына разыскивать. Звери.

Характеристика, данная моим сокамерником сатрапам Рыбникова меня заинтересовала и я тихо спросил:

— Кто же у вас тут так зверствует и кто людей из убежища под волну, на верную гибель выгнал?

Уже другой мужчина ответил мне:

— Омоновцы. Суки, совсем озверели. Ничего человеческого в них не осталось. Мало нам горя, так теперь ещё и они перед Рыбниковым выслуживаются, паскуды. А самая гнусная тварь из них, Ярыга. Тот, который тебя сюда приволок. Конченый отморозок.

Сидеть на сыром бетонном полу было холодно. Я снял с себя камуфляж, сложил его вчетверо и подложил себе под задницу. Почти сразу же появился охранник и крикнул:

— Эй, вы, шалашовки, сели, хватит греться!

Обе женщины всхлипнули, но перечить не стали. Охранник пошел дальше, а я вытащил из-под задницы куртку и молча бросил её женщинам. Те быстро сели на неё, а я стащил с себя гимнастёрку и сел на неё, оставшись в одном тельнике. Усаживаясь поудобнее, я просунул руку сзади за ремень и облегчённо вздохнул. Мой тычковый нож был на месте. Уже хорошо, если кто-то из охранников войдёт в камеру, то мне есть чем встретить. Однако, никто из восьми охранников, вооруженных "Кедрами" и резиновыми дубинками, не торопился этого делать и я принялся ждать развязки. Мне подумалось: — "Интересно, что теперь предпримут Василёк и Скиба?" Ответ на этот вопрос я получил уже через каких-то полтора часа. Толстенный стальной люк был приоткрыт и через него снаружи в зиндан попадал свет, тёплый воздух и доносились звуки. В основном матерная ругань и вот к ним, внезапно, добавился ещё и отдалённый гул вертолётных двигателей, становившийся всё громче и громче, а вслед за этим загрохотали, сея смерть, крупнокалиберные пулемёты "крокодилов", также скорострельные пушки "ночных охотников", оглушительные взрывы нурсов и истошные крики "защитников" губернаторской крепости. Внутрь зиндана попытались забежать несколько опричников, но в бронелюк угодило сразу неуправляемых реактивных снарядов и последовавшими взрывами его тут же захлопнуло. Один опричник успел забежать, а вот второго многотонным бронелюком раздавило, как лягушку сапогом.

Все заключённые зиндана тотчас вскочили на ноги и громко загалдели, а охранники бросились к той двери, в которую вошел со своими подонками капитан Ярыгин. Я остался сидеть. После того, как люк закрыло взрывами, звуки снаружи сделались намного тише, но это было только начало. Вскоре всё стихло и наступила гнетущая тишина. Так продолжалось около получаса, пока дверь не распахнулась и в зиндан не вбежало десятка три автоматчиков в камуфляже, а с ними какой-то полковник с бледной физиономией. Они подошли к той камере, в которой сидел я, охранник трясущимися руками долго не мог открыть замок, но всё же нашел нужный ключ и, наконец, открыл дверь. Автоматчики немедленно вскинули автоматы и мои соседи по камере в панике отпрянули к стене. Я всё так же оставался сидеть на бетонном полу. Полковник, посмотрев на меня, спросил:

— Ты что ли Батя? Выходи, разговор есть.

Усмехнувшись, я ответил:

— А мне и здесь неплохо сидится. Хочешь поговорить? Заходи, не стесняйся, я тебя не съем.

Полковник ощерился и спросил:

— Что, в героя играешься? А если я сейчас прикажу расстрелять тех, кто возле стенки трясётся, что ты на это скажешь?

— Ладно, хрен с тобой, урод, выйду. — Согласился я — Только ты скажи своему капитану Ярыге, пусть он войдёт и поможет мне встать. Он и его козлы меня здорово отметелили, так что без посторонней помощи мне теперь точно не подняться с пола.

Полковник грозно рявкнул:

— Ярыгин, ко мне! Помоги встать тому типу, которого ты на нашу голову сюда приволок, идиот.

Вид у капитана Ярыгина был неважнецкий. Его левый глаз опух и наливался багровым кровоподтёком. Он суетливо вбежал в камеру и с видимым усилием приподнял левую руку, а как только он схватил меня за неё, быстро встал и одновременно с этим выхватил тычковый нож, после чего резко придвинулся к омоновцу, всаживая семь сантиметров стали ему в живот чуть выше пупка. Капитан болезненно вскрикнул и попятился назад, но я, выворачивая ему кисть левой руки, прорычал, навалившись на него всем телом и прижимая к решетке:

— Обоссался сука? Нет, это ещё не смерть, ублюдок, ты ещё помучаешься, тварь. — Автоматчики оторопело замерли, а я громко сказал полковнику — Прикажи опустить оружие. У меня с капитаном свои счёты. Сейчас выпущу ему кишки и поговорим.

Капитан жалобно вскрикнул:

— Не надо, прошу тебя, Батя. Умоляю, не надо, я жить хочу.

А вот тут он ошибся. Таким мерзавцам не вымолить у меня прощения. Резким движением я вспорол ему живот и оттолкнул ублюдка к другой решетке. От удара его кишки вывалились на пол, он с диким рёвом упал на них и забился в корчах. Когда я шагнул в дверь, от камеры резво отскочили как полковник, так и все его автоматчики, бледные, как полотно. Посмотрев на полковника ненавидящим взглядом, я спросил:

— Ну, и о чём ты меня хотел спросить, ублюдок? Как предотвратить бомбардировку вашей крысиной норы? Да, очень просто! Немедленно арестовать вашего грёбанного диктатора и сдаться. Или ты думаешь, что вы сможете выторговать себе жизнь, свободу и возможность и дальше гробить свой же собственный народ тем, что выпустите меня? А вот хрен вам всем в грызло! Я и сам здесь погибну, и обреку на смерть ваших заключённых, но мои бойцы вас всех вколотят в землю фугасными авиабомбами. В Москве сейчас собраны все бомбардировщики, которые только остались на планете. Пятьдесят восемь самолётов и бомбы уже доставлены на взлётную полосу со складов. Так что если вы не сдадитесь через несколько минут, то уже очень скоро бомберы выроют здесь огромную яму, которую зальют для верности напалмом. Ты знаешь, что такое бомба "ФАБ-9000"? Их доставлено в Москву специально для вас двенадцать штук и после того, как все двенадцать расколют ваши бункеры, как орехи, в ход будут пущены три бомбы "ОДАБ-7000", каждая из которых эквивалентна по мощности сорока тоннам тротила. Здесь просто образуется гигантская воронка. Ты понял мою мысль?