Голая экономика. Разоблачение унылой науки - Чарлз Уилэн

Значит, платить по 100 тыс. дол. и больше за учебу в университетах Ivy League неразумно? Вовсе нет. Дипломы Принстонского или Йельского университетов по меньшей мере эквивалентны жесту «палец вверх», сделанному Роджером Эбертом. Такие дипломы говорят о том, что вы — специалист высокой квалификации, так что те, с кем вам придется сталкиваться по жизни (работодатели, супруги, родня супругов), будут испытывать меньшие сомнения на этот счет. Кроме того, всегда существует шанс, что вы чему-нибудь да научились, четыре года протусовавшись с величайшими умами мира. И все же м-р Крюгер дает абитуриентам высших учебных заведений такой совет: «Не верьте, что единственным учебным заведением, в котором стоит учиться, является то, в которое вас не примут… Поймите: ваша мотивация, ваши устремления и ваши таланты определят ваш успех в большей мере, чем название учебного заведения, которое будет указано в вашем дипломе».

Американские реформаторы образования часто игнорируют мысль о том, что умные, целеустремленные молодые люди (родители которых имеют сходную мотивацию) преуспеют независимо от того, в каком учебном заведении они учились. В штате Иллинойс ежегодно проходит осенний «праздник» — раздача отчетных карт школам штата. Каждую школу штата оценивают на основании успехов, продемонстрированных учащимися на стандартных экзаменах. СМИ быстро хватаются за эти карты отчетности, публикуя списки «лучших» школ штата, которые обычно находятся в богатых пригородах. Но говорят ли нам эти отчеты и публикации что-либо о том, какие школы действительно самые лучшие? Необязательно. «Во многих пригородных сообществах учащиеся будут хорошо успевать на стандартных экзаменах даже в том случае, если они ходят в школу и просто отсиживают там по четыре часа в день», — говорит экономист из университета Рочестера Эрик Ханушек, специалист, выявивший довольно слабую зависимость между успехами учащихся и усилиями школ. Отсутствует фундаментально важный фрагмент информации: насколько велика «стоимость», которую реально добавляют нашим чадам в этих «эффективных школах»? Действительно ли в таких школах работают выдающиеся учителя и администраторы или же эти школы — просто места сосредоточения привилегированных учащихся, которые хорошо сдавали бы стандартные экзамены независимо от того, в какие школы они ходят? Это все тот же вопрос о преимуществах Гарварда.

В начале этой главы была поставлена серьезная социальная проблема. Подобной же проблемой я и закончу главу. Речь идет о расовой принадлежности как об информационной проблеме. В основе ее лежат два простых вопроса. Во-первых, несут ли значимую, важную информацию данные о расовой или этнической принадлежности сами по себе или в сочетании с данными о каких-то иных обстоятельствах? И во-вторых, если они несут важную информацию, что нам с нею делать? Основное внимание уделяют ответу на первый вопрос. После событий 11 сентября можно определенно утверждать, что тридцатипятилетние арабы представляют для страны большую угрозу, чем шестидесятипятилетние женщины-польки. Полицейские чины давно утверждали, что расовая принадлежность может быть хорошим сигналом: хорошо одетые белые подростки, бродящие по негритянским бедным кварталам, часто ищут там продавцов наркотиков. Преступные организации имеют расовый или этнический характер. В то самое время как президент Клинтон заявлял о том, что расовые характеристики «не имеют морального оправдания», веб-сайт его главного специалиста по борьбе с наркотиками Барри Маккаффри как раз пропагандировал именно такой подход к проблеме. Как отмечалось на этом сайте, в г. Денвер торговцы героином — преимущественно мексиканцы, в г. Трентон крэком торгуют в основном афроамериканцы мужского пола, а порошком кокаина — выходцы из Латинской Америки [65].

В действительности все мы мыслим по-своему. Смолоду нас учат, что нельзя судить о книге по ее обложке. Но нам приходится так делать: нередко обложка — это все, что мы можем увидеть. Представьте, что вы ночью идете на автомобильную стоянку и вдруг слышите за спиной чьи-то шаги. В идеале вам следовало бы попросить у крадущегося за вами человека его резюме; вам надо бы обоим сесть за столик в кафе и поговорить о его целях, работе, семье, политических взглядах и, что особенно важно, о причине, побудившей его зайти на парковку вслед за вами. Затем, после этого плодотворного разговора, вы бы решили, нажимать на кнопку тревоги на брелке с ключами или нет. Разумеется, реальность здорово отличается от идеала. Вы бросаете быстрый взгляд через плечо. Какая информация имеет для вас значение в этой ситуации? Пол преследователя? Его расовая принадлежность? Возраст? Наличие у него портфеля? Одежда?

Однако с точки зрения социальной политики все это — информация, сбивающая с толку. Действительно важный вопрос таков: надо ли нам систематически изводить людей, которые соответствуют обобщенным расовым или этническим характеристикам, в целом, пожалуй, дающим определенное статистическое подтверждение нашим опасениям, но все равно гораздо чаще оказывающимся ошибочными? Большинство людей ответят «нет». Мы построили общество, в котором гражданские свободы ценят выше, чем даже общественный порядок. По-моему, противники информации о расовой принадлежности всегда увязают в вопросе о том, входит ли такая работа в обязанности хорошо работающей полиции. Это неважно. Если экономика чему-то учит нас, то это необходимости соотносить издержки и выгоды. Издержки причинения беспокойства десяти, двадцати или сотне законопослушных людей ради поимки еще одного торговца наркотиками неоправданны. Возможно ли, что такой подход претерпит изменение в случае продолжения террористических нападений на США? Как это ни печально, да.

В мире, который существует в рамках курса «Econ 101», все стороны обладают «полной информацией». Графики аккуратны и точны; потребители и производители знают все, что хотят знать. Мир за пределами этого курса интереснее, хотя и более беспорядочен. Патрульный из полиции штата, подъехавший к машине «Grand Am» 1990 г. с разбитой задней фарой на пустынном отрезке шоссе во Флориде, не располагает полной информацией. Не имеет ее и молодая семья, ищущая надежную няню, с которой не страшно оставить ребенка, или страховая компания, стремящаяся оградить себя от чрезмерных расходов на лечение ВИЧ/СПИД. Информация очень важна. Экономисты изучают, что мы делаем с ней, и в особенности то, что мы делаем при ее недостатке.

Глава 6. Производительность и человеческий капитал:

почему Билл Гейтс гораздо богаче вас?