Ист-Линн - Эллен Вуд

Глава VIII

Как искупали одного джентльмена

Мисс Карлайль и леди Изабелла Вэн остановились на повороте дороги. Ветер бушевал по-прежнему. Смущенная Изабелла подбирала осколки разбитых очков; Корнелия, смущенная не меньше, с удивлением вглядывалась в это лицо, казавшееся ей до такой степени знакомым. Посмотрев в сторону, она вдруг увидела перед собой сэра Фрэнсиса Левисона.

Он шел вместе с мистером Дрейком и другим товарищем, не считая сопровождавшей его свиты. Мисс Карлайль в первый раз в жизни встретилась с ним лицом к лицу. Она устремила на него презрительный и высокомерный взгляд, с поразительной ясностью выражавший ее неприязнь.

Поравнявшись с Корнелией, сэр Фрэнсис поклонился ей. Сделал ли он это из вежливости, или это была ирония с его стороны — трудно сказать. Но мисс Карлайль приняла его поклон за насмешку. Губы ее побледнели от гнева.

— Не ко мне ли относится это оскорбление, Фрэнсис Левисон?

— Это как вам будет угодно, — ответил он дерзко.

— И вы смеете со мной раскланиваться? Разве вы позабыли, кто я?

— Кто видел вас хоть раз, тому трудно позабыть… — Эти слова были произнесены с сарказмом.

Леди Изабелла поспешно закрыла лицо руками — она страшно боялась, что Левисон увидит ее. Между темнесколько прохожих, среди которых были рабочие с фермы мистера Риннера, остановились поблизости.

— Презренный земляной червь! — воскликнула Корнелия. — Не думай, что это оскорбление останется безнаказанным!

Говоря это, она не думала о немедленном исполнении своей угрозы, но окружившая их толпа поняла все иначе. Неизвестно, подстрекнули ли рабочих слова мисс Карлайль, которая, несмотря на свой вздорный характер, сумела заслужить всеобщее уважение, или их надоумил мистер Риннер, но все хором воскликнули:

— В воду его! В воду! Болото рядом. Воздадим ему по заслугам! Зачем этот негодяй появился в нашем городе? Ну же, к делу, друзья! Живее!..

Левисон побледнел, колени его затряслись; каждый негодяй — трус в душе. Леди Изабелла, в свою очередь, затрепетала, услышав эти угрожающие слова. Двадцать пар мускулистых рук принялись за дело; последовали многочисленные толчки, насмешки, издевательства, аплодисменты… Шум поднялся ужасный!

Левисона потащили к соседнему болоту.

— Спасите! Спасите! — кричал он. — Спасите, ради бога!

Но увы! Вновь раздались оглушительные крики, и сэр Фрэнсис Левисон искупался в зеленой тине. Толпа ликовала, издеваясь над дерзким джентльменом, позволившим себе оскорбить достопочтенную мисс Карлайль.

Затем Левисона вытащили из болота. Даже утонувшая крыса не имела бы такого жалкого вида, какой был у Фрэнсиса Левисона, — он весь дрожал, испуганно озирался по сторонам и оправлял на себе платье, походившее скорее на старое отрепье, чем на одежду порядочного человека.

Окончив свое дело, рабочие разошлись. Мисс Корни также удалилась. Но и сам Левисон, весь продрогший и беспомощно стоявший на берегу, был менее смущен, чем леди Изабелла, нетвердыми шагами следовавшая за Корнелией.

Корнелия не произносила ни слова. Она по-прежнему шествовала впереди, высоко подняв голову. Впрочем, изредка она посматривала на миссис Вин. «Странное дело! — размышляла она. — Какое необыкновенное сходство, особенно в глазах!» Когда они проходили мимо магазина, миссис Вин остановилась и взялась за ручку двери.

— Я хочу отдать очки в починку, — пояснила она тихо.

Мисс Карлайль вошла вместе с ней. Леди Изабелла попросила новые очки, но в лавке не оказалось очков зеленого цвета. Ей предложили старые синие очки в черепаховой оправе, и она тотчас взяла их и надела. Между тем Корнелия изучала черты лица, казавшиеся ей до такой степени знакомыми.

— Зачем вы носите очки? — спросила она.

Краска вновь залила щеки бедняжки, и она произнесла с заметным колебанием:

— У меня слабое зрение.

— Но зачем вы носите очки такого противного цвета? Думаю, простые белые очки подошли бы вам больше.

— Я предпочитаю цветные очки и никогда не ношу других.

— Скажите мне ваше имя, миссис Вин.

— Жанна! — ответила воображаемая француженка с необыкновенной уверенностью.

Разговор на этом оборвался. В тот же день вечером Корнелия обедала в Ист-Линне. Выйдя из-за стола, она немедленно отправилась в комнату Джойс.

— Джойс, — прошептала она, — не напоминает ли вам кого-нибудь гувернантка?

— О ком вы говорите, мисс Карлайль? О миссис Вин? — произнесла Джойс, удивленная этим вопросом.

— Разумеется, о миссис Вин.

— Она очень часто напоминает мне мою прежнюю госпожу и лицом, и манерами, — ответила Джойс, понизив голос. — Но я никому не говорила об этом, мисс Карлайль, потому что — вы это очень хорошо знаете — нам запрещено упоминать имя леди Изабеллы.

— Видели ли вы ее без очков?

— Нет, никогда, — ответила Джойс.

— Ну а я видела ее сегодня без очков и объявляю вам, что я нашла поразительное сходство. Можно подумать, что призрак леди Изабеллы разгуливает по земле!

— О, мисс Корнелия, не шутите такими вещами, это слишком серьезно!

— Разве я когда-нибудь шутила?.. Но пусть это останется между нами, Джойс.

Вернувшись в гостиную, мисс Карлайль села возле лорда Моунт-Сиверна.

Молодой Вэн, Люси и мистер Карлайль играли вместе, и в комнате раздавались смех и шумные восклицания. Воспользовавшись удобным моментом, Корнелия обратилась к графу с вопросом:

— Точноли леди Изабелла умерла?

Граф широко раскрыл глаза от изумления.

— Какой странный вопрос вы мне задаете, мисс Карлайль! Умерла ли она? Разумеется.

— И нет ни малейшего сомнения?

— Как можно в этом сомневаться? Она умерла в ту самую ночь, когда случилась катастрофа на железной дороге.

Наступило молчание. Корнелия задумалась, а затем снова обратилась к графу:

— И вы считаете, что не произошло никакой ошибки?

— Я так же твердо уверен в том, что она умерла, как и в том, что мы с вами живы, — ответил граф. — Но почему вы задаете мне этот вопрос?

— Сегодня мне в первый раз пришло в голову, что она могла и не умереть.

— Если бы она была жива, то наверняка продолжила бы пользоваться процентами с той суммы, которую я положил на ее имя в банке. А денег этих никто не требовал. Затем она непременно написала бы мне — мы так условились. Поверьте, нет никакого сомнения в том, что бедняжка умерла…

Мисс Карлайль не нашлась что ответить; решительный тон графа, по-видимому, убедил ее.

Глава IX

Медведь в вест-Линне

Карлайль говорил речь с балкона гостиницы «Оленья голова» — старого здания, построенного в те времена, когда еще не было железных дорог. Балкон был обширный, выкрашенный в зеленую краску, и на нем свободно помещались друзья Карлайля. Оратор говорил красноречиво и искренне. Карлайль пользовался в Вест-Линне большим уважением. Кроме того, все горожане были настроены против сэра Фрэнсиса Левисона.

Последний произносил свою речь в гостинице «Ворон», но оратор он был самый посредственный. Окружавшая его толпа шумела, бранилась и беспорядочно теснилась на дороге. Впрочем, сэр Фрэнснс Левисон не мог пожаловаться, так как в слушателях не было недостатка: большая часть обитателей Вест-Линна сочла своим долгом явиться перед гостиницей «Ворон» — одни для того, чтобы аплодировать, другие для того, чтобы свистеть и шикать.

Вдруг все заметили невдалеке медленно двигавшуюся коляску, запряженную парой лошадей. В коляске сидела дама — это была миссис Карлайль. Вскоре шумевшая толпа замолкла, и речь Левисона также затихла; он не желал даром тратить свое красноречие. Он не поклонился Барбаре, вероятно, вспомнив последствия вежливости, оказанной им Корнелии.

Сквозь прозрачную бахрому зонтика Барбара смогла разглядеть его. В ту минуту, когда она подняла глаза на оратора, он стоял, высоко подняв правую руку, слегка откинув голову и поправляя волосы, падавшие ему на лоб. Его рука без перчатки была бела и нежна, как у женщины, и Барбара заметила блестевший на его пальце бриллиантовый перстень. Щеки молодой женщины побагровели. На этот жест указывал ей Ричард!

Около нее раздались веселые крики:

— Ура, Карлайль! Карлайль, ура!

Барбара наклонила голову в ответ на приветствия, и экипаж выехал на простор.

В волнующейся толпе неожиданно встретились мистер Дилл и мистер Эбенезер Джеймс. Мистер Джеймс начал с того, что служил писарем у Карлайля, и наконец снова вернулся к этому занятию, но уже в конторе других адвокатов, Билла и Тредмена. Мистер Джеймс былдобродушным малым, весельчаком, прямым, откровенным, но несколько склонным к лени.

— Ну, дружище, как дела? — спросил его Дилл.

— Дела мои идут недурно — только не в ту сторону, в какую следует… Но послушаем оратора!