На закат от Мангазеи - Сергей Че

- Лжешь, скотина! – стеклянным голосом прозвенела Иринья, выходя из избы вслед за Шубиным.

Разбой снова заверещал, пытаясь закрыться от нее руками.

- Может тебе показалось? – спокойно спросил Макарин.

Тот посмотрел на него как на идиота. И нервно засмеялся.

- Показалось! Да у нее глаза ее белые стеклянные на ее задницу смотрели, так он ей шею свернул. Показалось…

Иринья машинально поднесла руку к рваному шраму на своей шее.Ближайшие казаки стали отстраняться от нее, поглядывая со страхом.

Воевода покачал головой.

- Ладно… С этим бредом потом разберемся. Нашли еще чего? – спросил он Шубина.

Тот медленно покачал головой.

- И не найдете, - злорадно проскрипел разбой. – Даже если что и было, все давно в Надымский городок отправлено. А он вам не по зубам.

- И до Надымского городка доберемся, - сказал воевода. – Не беспокойся.

- Я не беспокоюсь. Я скоро в небесных чертогах пировать буду. Меня там ваши бабы заждались. Беспокоится вам следует. Думаешь, царский холоп, отчего тут так мало людей? Куда остальные делись?

- И куда же? – спокойно спросил Кокарев.

- Гостей встречать пошли, - засмеялся разбой. – Тут скоро столько гостей будет, что не протолкнетесь. Бегите пока целые.

- Что-то ты осмелел, я погляжу, разбойничек, - вкрадчиво проворковала Иринья и плавно сдвинулась с места, приближаясь.

Разбой посерел.

- Не боюсь я тебя, упыриха. Один раз сдохла и второй раз сдохнешь. Можешь своего лесного дружка звать, он вам скоро понадобится.

- Ты о чем, пьянь подзаборная?

- А-а, не помнишь. Конечно, ты же дохлая была. Не помнишь дружка твоего, то чудище лесное волосатое, которое тебя вместе с лодкой из моря вытащило и в лес утащило.

Иринья отвернулась, покачав головой.

- Всегда знала, что брага – зло.

- Не верьте, не верьте, холопы скудоумные. А мы тогда всей ватагой чуть не померли от страха, когда оно ходило вокруг заводи и ревело. Пришлось бежать, побросав все, что собрать не успели. Оно наверно, тебя и оживило, мертвечина ты гнилая. Посношав небось перед этим во все дыры. Как, тоже не помнишь? Понравилось?

Иринья с размаху засадила ему носком сапога в ухо. Разбой сковырнулся, мерзко хихикая.

- Слабенько, слабенько. Навыки теряешь. Наверно, дружок все ж таки понравился. Еще бы, он же был ростом с дерево. И уд имел наверняка значительный. До кишок тебя продрал.

Иринья отвернулась.

- Шубин, пойдем снова по избам. А то я за себя не ручаюсь.

Разбой кряхтел, хлюпал, подползая к лежащей на земле бадье с брагой. Уселся рядом с ней, водрузил себе на колени, заорал немелодично:

- Разлей-ка водочки, разлей-ка родненькой! А спустим лодочки, пойдем за золотом!

Голос у него был скрипучим, как у якорного ворота. Лицо сияло пьяным блаженством.

- Свяжите его уже наконец, - скривился Кокарев. – И кляп какой-нибудь сообразите. Подойду позже, у меня к нему еще пара вопросов будет.

Он отвернулся, поглядел на ворота. Казаки споро забивали их свежими досками. Рядом стоял десятник Конопатый и, почесывая бороду, разглядывал сваленные в кучу трупы канасгетов.

- Дьяк, пойдем глянем, что там, - предложил воевода.

Десятник встретил их молчанием. Указал глазами на ближайший труп.

Канасгет лежал раскинув конечности. Грудь его была раздроблена прямым попаданием ядра. От головы осталось только месиво. Нарядный пластинчатый доспех был залит кровью и грязью. С наборного пояса свисал длинный кусок бересты с нацарапанными на нем значками и привязанными длинными птичьими перьями. Воевода нагнулся и поднял его, держа осторожно за оба конца.

- Ты будешь смеяться, дьяк, но это – местное дикарское письмо. Перья указывают на племена, о которых идет речь в письме. А значками дикари пытаются передать то, что мы передаем буквами.

Макарин присмотрелся. Значки были похожи на примитивные рисунки. Несколько заостренных палок, кружочков.

- И что здесь написано?

Воевода нахмурился.

- О, это сложно. Будь здесь Одноглазый, он бы в момент расшифровал. Меня пытался обучить, пока в себе был. Но я мало, что запомнил.

Он стал медленно водить пальцем по бересте, шевеля губами.

- Могу сказать одно, наш опойный друг нас кажется не обманул. Сюда действительно направляется большой отряд. Судя по этому совиному перу – канасгетский. Это городище собираются сделать местом сбора. Зачем, не разберу.

- Может, как раз наш опойный друг нам поможет? Или Шубин с Хадри, – предположил Макарин.

- Может. В любом случае, нам нужно либо уходить, либо всерьез готовиться к обороне. Ты как, готов выдержать еще один штурм?

Макарин пожал плечами.

- Нас здесь ничто не держит, воевода. Нужно ли?

- Это ты прав. Не держит. Вопрос только в том, где враг. Если он близко, то в поле мы будем беззащитны. Здесь отсидеться проще.

Тишину разорвал резкий грохот выстрела. По внутреннему двору забегали казаки. Воевода кинулся к ним.

- Кто стрелял? – прошипел он. – Зачем? Куда?

Никто ничего не знал. Не было даже дыма, оставшегося от пищального выстрела. Макарин было подумал, что звук донесся снаружи крепости, когда наконец один из казаков нашел убитого.

Атаман Антип Кудряшка лежал все там же, в углу, рядом с бадейкой недопитой браги. В его лбу теперь красовалась неаккуратная дыра с торчащими осколками кости.

- Кто стрелял? – свирепея, повторил вопрос Кокарев.

Казаки смотрели на него со страхом и мотали головами.

Воевода оглядел внутренний двор. Черные провалы открытых дверей, маленькие окошки. Как минимум в нескольких из них мог сидеть стрелок. Он жестом услал всех проверять избы. Потом задумчиво спросил:

- Зачем убивать никчемного пьяницу?

- Чтобы помешать нам узнать что-то еще?

- А что он мог знать?