Аль-Каида - Лоуренс Райт

Экономисты «Аль-Каиды» часто говорили, что американская экспансия вызвана необходимостью в дешевом топливе. Но они чувствовали — у них хотят украсть нечто более ценное: культурную самобытность. В их непродуктивном обществе счастье было призрачным, как снег в пустыне. Оставалась только иллюзия.

Благодаря нефти многие арабы сколотили себе состояние, но, обретя богатство, не встали ли они на путь западной культуры? Потребительство и порок, которые радикальные исламисты считали раковой опухолью современной американской культуры, угрожали разрушить ислам. Он растворился бы, превратился в глобальный, корпоративный, зависимый, коммерческий мир, называвшийся словом «Америка». Но, считая современность, прогресс, взаимообмен, потребление и даже удовольствие угрозой исламу со стороны Запада, теоретики «Аль-Каиды» практически не оставляли себе места в истории.

Если у Америки было будущее, то получалось, что исламские фундаменталисты звали в прошлое. Они не отвергали науку и технологии, некоторые предводители «Аль-Каиды», такие как Айман аль-Завахири и Абу Хаджер, действительно знали современную технику. Но они противоречили сами себе, когда говорили, что технология губительно действует на духовный мир. Например, бен Ладен интересовался землеройными машинами и генной инженерией, но отказывался от охлажденной воды. Устанавливая власть шариата, радикальные исламисты провели черту, через которую не должен переступать Запад. Даже ценности, что преподносились Америкой как общечеловеческие — демократия, открытость, власть закона, права человека, отделение религии от государства, — оказались дискредитированы в глазах джихадистов, потому что они пришли с Западай, следовательно, являлись порочными. «Аль-Каида» должна была мобилизовать исламские нации для отпора современному светскому Западу. Чтобы этого добиться, бен Ладен говорил соратникам, что «Аль-Каида» втянет Америку в войну с исламом «на широком фронте, который нельзя контролировать».

Под влиянием саудовской пропаганды среди обитателей арабского мира и жителей Азии и Африки постепенно возникли симпатии к салафизму. Эти движения часто были узконационалистическими, их следовало координировать. Они нашли тихую гавань в Хартуме и, естественно, смешивались и влияли друг на друга.

Среди этих групп были две главные египетские организации: «Аль-Джихад» аль-Завахири и «Исламская группа» шейха Омара Абдул-Рахмана, а также несколько радикальных групп из стран Ближнего Востока. Палестинская группа «Хамас» стремилась разгромить Израиль и заменить его радикальным суннитским государством; она была известна убийствами мирных израильтян и преследованием палестинцев, настроенных на сотрудничество с Израилем. Другая палестинская группа, «Организация Абу Нидал», была чрезвычайно агрессивной и экстремистской. На ее счету — убийства более восьмисот человек в двадцати странах, в основном евреев и европейски ориентированных арабов. Наиболее громкие ее операции — расстрел прихожан синагоги в Вене, взрывы в парижском ресторане и в офисе «Бритиш эйруэйз» в Мадриде, угон египетского самолета на Мальту и нападения на аэропорты Рима и Вены. Спонсируемая Ираном «Хезболла» боролась за создание шиитского государства и убила американских солдат больше, чем любая другая террористическая организация в мире. Самый разыскиваемый террорист в мире Ильич Рамирес Санчес, известный как Карлос Шакал, также проживал в Хартуме, представившись агентом по продаже французского оружия. Марксист и член Народного фронта освобождения Палестины, в 1975 году Карлос похитил одиннадцать участников встречи ОПЕК в Вене и затем перелетел с ними в Алжир, требуя выкуп. Потеряв веру в марксизм, он теперь был убежден, что только радикальный ислам может эффективно противостоять культурному и экономическому господству США. Интерпол разыскивал его по всему миру, а Карлос каждое утро спокойно пил кофе с круассанами на террасе ресторана отеля «Меридиен» в Хартуме.

Бен Ладен уже разочаровался в Тураби и даже начал его презирать, но экспериментировал с самой противоречивой и одновременно прогрессивной идеей Тураби — объединиться с шиитами. Он согласился с Абу Хаджером, что главным врагом «Аль-Каиды» является Америка, для разрушения которой необходимо объединить усилия двух основных течений ислама. Бен Ладен провел переговоры с представителями шиитов и послал несколько своих людей в Ливан пройти подготовку в лагерях «Хезболлы». Имад Мугниях, глава службы безопасности «Хезболлы», приехал на встречу с бен Ладеном и согласился принять бойцов «Аль-Каиды» в обмен на оружие. Именно Мугниях спланировал в 1983 году подрыв американского посольства в Бейруте и казармы американских и французских парашютистов с помощью смертников, из-за чего миротворцы немедленно отступили из Ливана. Этот прецедент произвел глубокое впечатление на бен Ладена. Он поверил, что атаки самоубийц смогут ошеломить Америку так, что она потеряет всякое желание идти на конфликт[49].

29 декабря 1992 года бомба взорвалась в гостинице «Мовенпик» в Адене (Йемен), другая адская машина преждевременно сдетонировала на автостоянке около дорогого отеля «Голдмохур». Боевики ставили своей целью убить американских военнослужащих, которые следовали в сторону Сомали, чтобы принять участие в операции «Возрождение надежды». В пути солдаты остановились переночевать в гостиницах. Несмотря на то что никто из американцев не пострадал, бен Ладен завоевал авторитет среди исламистов. Войска США вторглись в Сомали, как и было запланировано. Но предводители «Аль-Каиды» своим терактом объявили войну американцам и надеялись на скорую победу.

Взрывы все же имели свою кровавую цену. Два человека погибли: австралийский турист и йеменский служащий отеля; семь человек, в основном йеменцы, были ранены. Несмотря на поздравления, которыми члены «Аль-Каиды» обменивались в Судане, неизбежно вставал вопрос, что за организация у них получилась.

Однажды вечером Абу Хаджер завел разговор о том, насколько этичны убийства непричастных. Он рассказал собравшимся об Ибн Таймия, ученом XIII века, к которому восходят истоки ваххабитской философии. Однажды Ибн Таймия высказался о монголах, разграбивших Багдад, уже будучи мусульманами. Какое уважение может быть к таким собратьям мусульманам? Ибн Таймия аргументировал, что монголы, несмотря на то, что приняли исламское исповедание веры, тогда еще не стали истинными мусульманами, поэтому их можно было спокойно убивать. Далее Абу Хаджер объяснил тридцати или сорока членам «Аль-Каиды», которые, потягивая манговый сок, возлежали на ковре в гостиной бен Ладена, смысл исторической фетвы Ибн Таймия о том, что всякий, кто будет помогать монголам, кто будет покупать или продавать им товары и даже кто будет останавливаться у них, может быть убит. Для мусульманина благо — попасть в рай — и плохо оказаться в аду, но хорошо также получить избавление. Таким образом, случайно убитые турист и служащий отеля получили воздаяние. В результате логического заключения родилось новое мировоззрение «Аль-Каиды». Абу Хаджер выпустил две фетвы. Первая разрешала атаковать американские войска; вторая — оправдывала случайные жертвы среди мирного населения. Тем самым «Аль-Каида» превратилась в настоящую террористическую организацию. Но она не должна была концентрироваться на войне с регулярными армиями или убийствах отдельных гражданских лиц. Изменилась концепция «Аль-Каиды» — из мобильной армии моджахедов, призванной отражать угрозу исламским странам, она превратилась в организацию, чьей главной стратегией стало нанесение удара по Западу. Советский Союз был мертв, и коммунизм не представлял опасности. Америка оставалась единственной силой, способной противостоять восстановлению древнего исламского халифата, с ней нужно было сражаться, ее следовало победить.

9

Силиконовая долина

По утрам, когда первые солнечные лучи касались башен Всемирного торгового центра, двойная тень пересекала весь остров Манхэттен. Назначение этих небоскребов было весьма интересным. Их построили в начале семидесятых, чтобы они стали самыми высокими зданиями в мире. Но рекорд долго не продержался. Тщеславие, похоже, являлось их главным достоинством. Здания были легкоуязвимы и совершенно непрактичны. Арендаторы помещений чувствовали себя там словно в клетках. Подъем на верхние этажи занимал много времени, а чтобы просто сходить на ланч, нужно было спуститься на скоростном переполненном лифте в оживленный вестибюль, где, казалось, собрались все запахи и шумы большого города. Для поддержания подобной конструкции требовались несущие вертикальные балки толщиной свыше полуметра, которые проходили внутри офисов и создавали в них ощущение тюремной камеры. Зато из окон открывался великолепный вид: бесконечная вереница огней на шоссе в сторону Нью-Джерси; суетливая гавань с возвышающейся над ней статуей Свободы; танкеры и круизные суда, серые очертания берегов Лонг-Айленда; леса у поворота на Коннектикут и огромный Манхэттен, похожий на великана, раскинувшегося на огромной кровати между двумя рукавами реки. Монументальное сооружение напоминало «об ужасных башнях, которые символизировали свободу, права человека и гуманизм». Именно так охарактеризовал их бен Ладен.