Дорога без возврата - Ярослав Васильев

Восторги и обмен новостями длились полночи, и лишь потом все трое с азартом начали обсуждать детали – словно и не утекло много лет, и опять они готовят какую-то проказу. А ярл Торбьёрн смотрел на сидящих рядом Джебэ и Альвхильд и с грустью думал, что не отказался бы от такого зятя и взаправду. Увы – эти двое всегда относились друг к другу как брат и сестра, а Торбьёрн принимал Джебэ как одного из своих сыновей. А жаль…

Глава 14

Там, под землей, под этим низким кровом

Полны тобой опять ее мечты.

На переправе, на мосту суровом

Она высматривает: где же ты?

И ангел оборачивается в рыдании,

И ждет тебя, и ждет тебя она.

Освободи же ее, ты от ожиданья

В объятиях с ней, в сокровищнице сна.

Велик и неизменен океан, неторопливым рокотом несущий свои пенные воды от северных льдов до южных джунглей. Словно сама вечность решила принять форму, чтобы стать мерой всего уже случившегося и только предначертанного – и возникла хрустальная гладь без конца и без начала. С шумом и фырканьем плещутся киты и дельфины, белогрудые чайки молнией носятся над синей и изумрудной глубиной, то окунаясь в лазурную волну, то взлетая высоко в прозрачное голубое небо. Живое существо не может потревожить спокойствие сияющих вод: ни среди зелёной солёной пустыни, где в неизменности растворяется даже время, ни у побережья, где волны равномерно и неизбежно отсчитывают мгновения.

Но вот ровный доселе берег поворачивает, и плывущая в безмятежности стайка дельфинов испуганно начинает пересвистываться, спеша как можно дальше уйти в море: за мысом воды залива кипят и бурлят от сотен кораблей и тысяч лодок, спешащих к причалам славного Тонгёна. Много веков назад повелел тогдашний правитель здесь, где река смешивается с водами Восточного океана и меняет оттенок своих вод от благородного жёлтого к тёмно-коричневому, построить порт. Нет уже давно ни того владыки, ни государства – а город тысячи мостов всё стоит, цепко держа в своих руках славу некоронованной торговой столицы моря Тонхэ45.

По всему побережью и далеко за его пределами известен Тонгён. И мастерами, которые живут в своих кварталах, отделённых от остального города высокими стенами: чтобы остались секреты выделки самого тонкого фарфора и самого яркого шёлка скрыты от чужаков. И верфями, на которых можно построить любое судно по желанию и мошне заказчика – хоть торговую джонку или когг46, хоть драккар варягов или хищную галеру самураев. И своими развлечениями: пестрят улицы и площади яркими балахонами комедиантов да разноцветными кофтами уличных жонглёров, факельщиков, плясунов. А дальше, в кварталах под белыми и серыми фонарями ждут ищущих удовольствий девушки и юноши, готовые исполнить любую мечту и утолить жажду желаний любого путника.

Ни на минуту не затихает город-порт. Вдоль глухих высоких заборов, отделяющих широкие улицы от дворов, снуют рикши и паланкины важных чиновников-мандаринов, кричат о подаянии сидящие на перекрёстках нищие, бегают мальчишки, на продажу везут в тележках и тащат в коробах свой товар ремесленники и крестьяне. Вот прошёл купец из Великой Степи: рослый и важный. Он плотно запахнул свой халат и, кажется, даже не глядит на нанятых в пригороде узкоглазых желтолицых носильщиков-корёсцев, которые колонной трудолюбивых муравьёв тащат вслед за ним нескончаемую вереницу тюков с товаром. А здесь кричит и хватается за меч оскорблённый ханец, но тут же отпускает рукоять и, нацепив на лицо маску презрения к «сырым варварам», спешит прочь – к месту ссоры уже направляются стражники, и зачинщика могут лишить въезда в город. Впрочем, охранники порядка торопятся не сильно – знают, что первым остужать горячую голову задиры бросятся соседи. Слишком дорожат все жители и гости Тонгёна статусом нейтральной территории.

Ближе к заливу и причалам город меняется. Исчезают высокие заборы дворов, дома̀ и склады всё сильнее теснятся друг к другу. У здешних обитателей нет времени на долгие церемонии встречи гостя у ворот, обязательные для уважающего себя корёсца. Да и гости из других стран не поймут подобной задержки, особенно ночью – вот и приходится купцам и хозяевам гостиниц «забывать» про священные традиции дедов и прадедов. Ну, да духи предков поймут оборотистых потомков – сами испокон веков были такими же. Другие в здешних местах и люди. Возле порта нет места крикам да лохмотьям нищих, залатанным одёжкам крестьян и цветастым балахонам фигляров: платья, кофты и шаровары здешних хозяев пошиты из хорошего сукна, бархата и шёлка. С рассвета до заката, а зачастую и ночью, кипит порт, встречая и отправляя суда со всего мира. Без устали и отдыха целый день снуют грузчики и матросы, рыбаки, слуги и приказчики, чтобы вечером, едва побагровеет и уйдёт за горизонт шар солнца, вместе с обитателями гостиниц поспешить в город – окунуться в водоворот развлечений, спуская в балаганах и кварталах удовольствий заработанное за день.

Впрочем, сегодня живущим в гостинице «Хрустальный мост» вечера было ждать не обязательно. Все, от Старшего стража до последнего писаря, со смехом наблюдали, как делает выговор своему воину один из офицеров охраны посольства Великой Степи. Самый молодой в своём десятке и в охране, он даже в мелочах старался следовать воинской Ясе. Из-за чего, под усмешки и шутки остальных над невезучими товарищами, регулярно устраивал подчинённым разносы. Как за кажущиеся проступки, так и за настоящие – но настолько мелкие, что любой мало-мальски опытный командир постарался бы их не заметить. Утихомирить его могла только младшая целительница, из-за которой он, по слухам, и добился назначения в стражу. Но сегодня девушка вместе со старшим лекарем выхаживала отравившегося рыбой помощника посла, и испортить развлечение не могло ничто.

– И если я ещё хоть раз увижу, что кто-то позорит высокое звание охранника самого посла Ердена – пеняйте на себя!

Под конец голос сорвался, дав петуха и все, кто находился в большой трапезной зале, зажали рты, чтобы не расхохотаться. Видно было, что и сами воины десятка, и «виновник» тоже удерживают на лице серьёзное выражение с трудом. Один лишь заместитель десятника Хаульфдан сохранил невозмутимость, не позволив даже тени насмешки. Заметил всё это и Джебэ – поэтому ругать пожилого варяга, который годился ему в отцы, при всех не стал. Гордо подняв голову, парень тряхнул волосами, забранными по обычаю варягов в две косы, и двинулся к лестнице на второй этаж. На ходу бросив, чтобы заместитель шёл следом. Мол, с ним они поговорят без посторонних.

Едва тяжёлая дверь комнаты захлопнулась, заглушая любые звуки изнутри, вид молодого командира резко переменился. Исчезла гордая ребячья надменность, исчезли следы юношеской обиды и непонимания человека, который всё делает правильно – но от остальных получает сплошные насмешки. Лишь усталость, до этого почти незаметно прятавшаяся в уголках глаз, казалось, захватила всё лицо.

– Я больше не могу, Хаульфдан, – сказал Джебэ и, раскинув руки, с удовольствием упал на перину. – Если бы ты знал, как я устал играть молодого остолопа.

– Таков приказ начальника охраны Себьёрна, – старый варяг присел рядом, всем своим видом показывая, что хоть и понимает командира – ничего сделать не может.

– Да знаю я, знаю. Вот только если отправка каравана и отъезд задержатся ещё на неделю – я точно рехнусь. Будто я не понимаю, что парни тоже готовы лезть на стену от безделья. И все их глупости… А, – он махнул рукой и, не вставая, зашарил в стоящем рядом с кроватью дорожном мешке, – они ведь и дальше так будут, а я вынужден скандалить. «Не подобает так вести себя охранникам посла Великой Степи», – передразнил он сам себя, – вот, передай парням моё извинение, – Джебэ наконец-то нашёл то, что хотел, и удивлённому взору младшего десятника явилась пузатая бутылка тёмно-жёлтого стекла с пробкой, залитой зелёным сургучом.

– Да это же… – полушёпотом взволнованно произнёс Хаульфдан.

– Ага. Настоящее сахарное вино47 из Малайи. Сам знаешь, в прошлогодней войне я в передовых разъездах ходил. Хорошо тогда погуляли… Вот из добычи, что с одного поместьица взяли, пара бутылок мне и досталось. И ещё, – он сел на кровати, останавливая уже собравшегося уходить заместителя, – передай парням, пусть ко всему приглядываются. Не нравится мне эта задержка с выездом. Я ещё когда на границе служил, усвоил, – тут он сморщился от неприятного воспоминания, – если в начале всё слишком уж приятно идёт – жди потом в рейде нехорошего. А наотдыхались и наразвлекались за деньги Великого хана мы в здешних краях по полной. Вплоть до покушения на посла.

Десяток уже ждал Хаульфдана в большой лапшичной, куда остальные стражники и посольские никогда не заглядывали. Пользуясь тем, что все расходы посольства брал на себя Великий хан, они предпочитали проводить свободное время в ресторанах, у лицедеев да в парчовых заведениях весёлых кварталов. И потому здесь варяги могли говорить спокойно. Бутылку и пожелания командира все встретили восторженным гулом.