«Тигры» горят! - Мартин Кэйдин

Сами русские решили предоставить артиллерии сражаться самостоятельно и использовать русские ударные противотанковые самолёты для той задачи, которая была их коньком — для атаки немецких танков, которые можно было найти в достаточном количестве и которые из-за дождя и грязи потеряли подвижность и стали отличными мишенями.

«Множество танков стали жертвой красных ВВС, — писал Меллентин позднее. — Во время этой битвы русские самолёты действовали с примечательной эффективностью, несмотря на германское превосходство в воздухе».

5 июля, второй день наступления сил Гота, был наполнен тяжёлыми потерями и разочарованиями в немецких рядах. Меллентин признал, что на занятой немцами 4 июля территории русские снайперы и группы истребителей танков «возникали из ниоткуда», и существенные силы из состава дивизии «Великая Германия» были отвлечены на борьбу с фанатичными русскими, которые представляли серьёзную угрозу дивизионным тылам. У инженеров дивизии ушло минимум 12 часов на строительство мостов через водные преграды и болота, тем временем наступила ночь, а немецкие войска всё ещё не могли начать по новым мостам переправу. Алексеевка и Лучанино, ближайшие цели наступления «Великой Германии», всё ещё были вне опасности.

На левом фланге «Великой Германии» 3-я танковая дивизия билась о твердокаменную оборону у Завидовки, но танковые части были остановлены. 3-я танковая сообщала о высокой плотности минных полей на участке операции, мины выводили из строя танки и бронированные машины почти везде. Бесценное время было потеряно на расчистку прохода в минных полях. Пока нацисты были заняты этой проблемой, русские, пользуясь, выгодами превышения местности на их стороне, крушили силы дивизии дальнобойной артиллерией, тогда как танки со склонов холмов своими снарядами производили опустошение в германских рядах.

Вместо того чтобы продвинуться, 5 июля 3-я танковая дивизия получала своё от русского обстрела и отражала яростные контратаки русских. И снова только Люфтваффе смогло достичь существенного успеха, когда самолёты нацистов нанесли яростный удар по русским артиллерийским позициям и атакующим танкам. Однако русские сосредоточили здесь такие запасы материальной части, что смогли перенести и этот удар.

После долгого, заполненного кровавыми боями промежутка времени, русские мало-помалу осознали, что войска Вермахта, собранные против них на Воронежском фронте, намного превосходят то, с чем столкнулся на Центральном фронте Рокоссовский. Гот планировал немедленный массированный удар по русским позициям, и он нанёс первоначальный удар приблизительно тысячей танков и тремястами пятьюдесятью самоходными орудиями — 300 бронированных монстров относились только к «Великой Германии» (которые, естественно, скучились, ожидая наведения мостов через реки и болота).

Если Гот видел, что часть его волны наступления остановлена в каком-нибудь районе, то у него было достаточно сил для того, чтобы надавить в других точках, чтобы достичь прорыва труднопреодолимой обороны русских. У него было пять танковых дивизий к северу от Белгорода и ещё три южнее этого города.

И, наконец, в центре дивизии СС Хауссера в битве такого накала ярости, который доступен лишь истинным арийцам, добились единственного бесспорного успеха немцев за этот день. К югу от Белгорода III танковый корпус зацепился за маленький, но жизненно важный плацдарм на берегу Донца. Всё, чего немцы смогли достичь за 5 и 6 июля, были три относительно маленьких прорыва. Ни один из них не простирался далее семи миль в глубину русских позиций, хотя Гот рассчитывал продвинуться на двадцать или более миль.

В ночь с 5 на 6 июля русские ввели в бой мощные подкрепления. Шестая гвардейская армия получила специализированные противотанковые части, Первая танковая армия развернулась за второй линией обороны, усилив и без того мощные оборонительные позиции. Стрелковые соединения Шестой гвардейской армии были сочтены опасно недовооружёнными тяжелой артиллерией, и несколько сот танков были выведены на позиции и окопаны по самую башню.

6 июля немцы начали прорыв. Люки закрыты, тяжёлые танки и самоходные орудия выдвинулись с защищённых исходных позиций и начали выдвижение по покрытым пшеницей полям. Радист танка «Тигр» писал:

При нашем приближении русская артиллерия начала перепахивать землю вокруг нас… весь фронт был в череде вспышек. Казалось, мы движемся в огненном кольце. Четыре раза наш отважный «Россинант» содрогался от прямых попаданий, и мы благодарили судьбу за прочность крупповской брони.

Четвёртая танковая армия немцев 6 июля добилась уверенного продвижения к своей цели — Обояни, открывающей прямую дорогу на Курск. Для прикрытия увязшей в тяжёлых сражениях армии Люфтваффе совершило тысячу семьсот самолётовылетов на поддержку продвигающихся вперёд танков. Эффект в этой области был очевидным и стал весомым вкладом в успех Четвёртой танковой армии немцев, но его ценой были задержки в прикрытии других отчаянно нуждавшихся в нём сил. Воздушные операции по поддержке XLVIII танкового корпуса и II танкового корпуса СС были в высшей степени недостаточными, немецкие пилоты вынуждены были биться за свою собственную жизнь против всё растущих в количестве орд вездесущих советских истребителей.

Давление Вермахта, несмотря на интенсивное сопротивление русских, было основательным, и немцы продвигались к своей цели медленно, но неотвратимо. Советский офицер, наблюдавший движение немецких танков у Обояни, в пятидесяти милях южнее Курска, писал впоследствии:

Пожалуй, ни я, ни кто другой из наших командиров не видали зараз такого количества вражеских танков. Генерал-полковник Гот, командовавший 4-й танковой армией гитлеровцев, ставил на кон всё. Против каждой нашей роты в 10 танков действовало 30–40 немецких. Гот отлично понимал, что если он прорвется к Курску, любые потери будут оправданы, любые жертвы не напрасны.[22]

Ситуация медленно, но неуклонно улучшалась для Вермахта, по мере того как танки подавляли оборону русских и расширяли прорыв на участке 67-й Гвардейской стрелковой дивизии, устремляясь к Обояни и форсируя Псёл. Танки СС Хауссера прорвались через оборону 52-й гвардейской стрелковой дивизии, готовясь к маршу в направлении Прохоровки. Ещё одна мощная сила пробивалась на Ржавец после форсирования Донца, но ожидания Гота относительно быстрого продвижения этой группы поблекли по мере того, как советское противодействие на этом направлении неожиданно усилилось.

Несмотря на это, Гот готовился максимально развить успех. Ему нужен был простор для его танков, чтобы они могли двигаться быстро и решительно, так что он сконцентрировался на прорыве, который давал ему выход на открытую местность к юго-востоку от Обояни. Там-то он и хотел применить всесокрушающий танковый клин, как он мечтал уже давно, и нанести мощный удар по русскому левому флангу и тылу. Если он добьётся успеха, если проведёт эту операцию с решительностью и быстротой, он вскроет русские оборонительные рубежи — и Курск более не будет недостижимо далёкой целью. Гот знал, что он обязан двигаться быстро, поскольку войска Моделя на севере увязли в фанатичном сопротивлении русских на Центральном фронте, и он не должен был ожидать оттуда помощи своему наступлению.

Гот не мог выбрать лучшего времени и места для своей рискованной ставки. В смертельной танковой битве под Обоянью его танки понесли серьёзные потери, но они нанесли могучий удар и по русским танковым войскам. Именно после этой схватки Ватутин приказал огромному числу оставшихся у него танков окопаться и действовать в качестве защищённой артиллерии, чтобы восполнить потери, понесённые при наступлении немецких войск. А согласно видению ситуации со стороны Гота, его Четвёртая танковая армия всё ещё была сокрушительным кулаком, насчитывающим шесть сотен «Тигров», «Пантер», Pz IV и самоходных орудий. С другой стороны, русским не хватало танков, которые они могли бы в большом числе выставить на поле битвы, и преимущество в мобильности перешло к Готу.

Русские, конечно, знали, что они должны ввести в бой свои танковые резервы, даже если это означает нарушение планов Жукова по нанесению мощного ответного удара в последний возможный момент. Если они не сделают этого, Гот будет иметь все шансы прорваться через Прохоровку, резко развернуть свои силы и рвануться через Обоянь к Курску.

Если его удастся остановить здесь и сейчас, то его продвижение превратится в марш по ужасной долине смерти, в которой будут навсегда похоронены надежды немцев на продолжение наступления. Поэтому Ватутин отдал войскам жёсткий приказ: «Немцы не должны прорваться к Обояни ни при каких обстоятельствах».