Оптинский патерик - Неизвестно

Богоугодная жизнь старца увенчалась и блаженной кончиной: мирно преставился он в небесный покой 30 апреля 1815 года и погребен в северной колоннаде соборного храма (ныне место это вошло внутрь придела преподобного Пафнутия [47]).

На плите, покрывающей его могилу, вырезана следующая надпись:

"На сем месте

под сею чугунною доскою

погребено тело схимонаха Иоанникия.

А оный родом Калужской епархии Жиздринского уезда, села Толстошева из пономарей, который, по своему доброму желанию, определен был указом в сию Оптину пустыню, в число братства 1802 года сентября 19 дня; пострижен в монашество 1810 года в апреле месяце и находился в жизни своей целомудренно, в немалых монастырских трудах и послушаниях неленостно; также и церковной всей службы никогда не оставлял, и вхождение имел в церковь с великим успехом, Божию службу провождал слушанием, ревностно и кротко, и во всем поведении крайне был тих и незлобив, и при том имел немалую и нелицеприятную любовь ко всем, настоятелю и братии, — и в таковой добродетельной жизни, во всем по долгу христианской, и схимонашеского сана, с принадлежащим духовным исправлением, блаженно и скончался 1815 года апреля 30 дня, в пяток, по полудни, в исходе 4 часа; а погребено тело его мая 2 числа в воскресный недельный день. Аминь.

Духовные мои отцы, братия и спостницы! Егда молитися, не забудьте мя во святых своих молитвах ко Владыке Господу Богу, да учинит дух мой с праведными в вечном блаженстве".

Схимонах Карп (Алексеев) слепой[48]

(†13/26 марта 1866)

13 марта 1866 года скончался в Оптиной пустыни замечательный подвижник, слепец отец Карп, из государственных крестьян Калужской губернии, Масальского уезда деревни Бараний Рог. В Оптину пустынь поступил он в 1832 году и первоначально был звонарем, потом более 20 лет до старости трудился в хлебне. В этом послушании он показал в себе необыкновенного подвижника. В трудах он никогда не уступал никакому молодому, здоровому человеку. Для жительства ему в хлебопекарне был отгорожен уголок аршина в три, и потому как неисходный жилец хлебни он первый являлся к делу и последний отходил. А также при всякой даже малейшей потребности приходивших он готов был служить каждому. Сверх того, когда сотрудники его отходили по келлиям, он отправлялся в амбар сеять муку, что исполнял один, а муки ежедневно выходило более 20 пудов. При этом помогал носить воду, дрова, муку из амбара в хлебопекарню. В свободное от этих занятий время рассматривал пряжу для неводов. В этом же рукоделии и молитве проводил почти всю ночь.

В церкви бывал неопустительно и отправлялся туда, как только дозволяли ему труды по послушанию. Точность его и внимательность были столь велики, что всякий раз, как только проходил мимо храмов, он против входа каждого храма останавливался и клал положенное число поклонов. Проводя не только дни, но и почти все ночи без сна, он в церкви всегда почти боролся со сном, особенно под старость. Бдительность его была неимоверна. Если кому из братии бывало нужно встать в самую глухую пору ночи, то обращались к отцу Карпу: в час, в два, в три ли кто просил разбудить его — ложись и спи спокойно: в назначенный срок отец Карп тихо творит уже молитву и не отойдет, пока не разбудит.

Постоянное самовнимание и понуждение себя на все благое были отличительными чертами отца Карпа. Самоукорение как бы срослось с ним. Нравом он был кроток и молчалив; в обращении с братией ласков, приветлив и любовен. Еще покойный старец отец Лев любил его и говаривал о нем: "Карп слеп, но видит свет", разумея тот свет, который и зрячим недоступен.

Слепотой своей он не только не тяготился, но и дорожил ею как средством ко своему спасению и с любовью нес этот крест, возложенный на него Господом. Валаамский игумен Варлаам, живший в Оптинском скиту на покое, однажды, испытывая его, сказал: "Отец Карп! Не хочешь ли поехать в Москву? Там есть искусные доктора; они бы сделали тебе операцию, и ты бы стал видеть". Отец Карп испугался этого предложения. "Что вы, что вы, батюшка, — отвечал он, — я этого вовсе не хочу, я спасаюсь своей слепотой!".

В последние годы жизни отец Карп стал изнемогать, уже не мог по-прежнему трудиться, но очень усерден был к службам Божиим и, желая быть постоянно в храме Божием, просил отца настоятеля, чтобы для него устроена была келлийка при входе в Казанскую церковь. Но исполнить его желание было неудобно. Почувствовав изнеможение сил, он келейно принял пострижение в схиму. В декабре 1865 года слег в постель, впрочем никакой болезни не чувствовал. Даже незадолго до самой смерти, когда братия его спрашивали: "Что у тебя болит, отец Карп?", он отвечал: "Ничего не болит". До последних минут своей жизни он сохранил ясное сознание. Благовременно был напутствован всеми христианскими Таинствами и 13 марта 1866 года, в воскресенье 5-й недели Великого поста, в час пополудни мирно и тихо почил о Господе.

Замечательно, что старческое лицо отца Карпа, которое при жизни его было самое обыкновенное, по смерти стало так благообразно, чисто и светло, как у невинного младенца, и видимо сияло благодатью Божией, так что все братия удивлялись. На третий день его кончины никто не ощущал от тела его ни малейшего запаха. Так Господь по смерти его еще здесь прославил этого смиренного подвижника, который никогда не искал человеческой славы и всю жизнь свою провел в неизвестности.

Иеромонах Климент (Зедергольм)[49]

(†30 апреля / 13 мая 1878)

В миру Константин Карлович Зедергольм, родом из Москвы, сын лютеранского пастора, отставной коллежский асессор, магистр Московского университета, прекрасно знал языки: русский, немецкий, французский, английский, латинский и греческий. На последнем свободно объяснялся и своим знанием удивлял даже природных греков. Рожденный и воспитанный в лютеранстве, он в 1853 году по собственному желанию присоединен был к Православной Церкви в скиту Оптиной пустыни. Восприемником его был покойный старец батюшка отец Макарий. После того он служил по духовному ведомству при Обер-прокуроре Святейшего Синода, графе Александре Петровиче Толстом, чиновником особых поручений. Он всегда имел к графу большую привязанность, а также и граф сердечно, благоволительно относился к нему. В 1860 году по поручению Святейшего Синода Константин Карлович вместе с Петром Ивановичем Соломоном, служившем тогда в Святейшем Синоде, ездил по церковным делам на Восток, был на Афоне и в Иерусалиме.

В 1862 году он, по влечению сердца своего, поступил в монашество в Оптинский скит 32 лет от роду. Это было 31 марта в навечерие праздника Входа Господня в Иерусалим. Ему была определена небольшая келлийка в так называемом Ключаревском корпусе, занимающая северо-восточный угол. "При вступлении моем в скит, — так передавал после Зедергольм (неизвестно только, в какой раз), — сердце мое сказало мне: "Сей покой мой во век века: зде вселюся, яко изволих и" [50]". И вселился. 3 августа 1863 года Константин Карлович пострижен был в рясофор в келлии старца батюшки отца Амвросия отцом строителем Исаакием в присутствии монастырского иеромонаха отца Феодота, а 9 сентября того же года определен в число скитского братства указом Духовной консистории. Летом 1867 года по благословению скитских старцев построен был для отца Константина в счет расположенного к нему графа А. П. Толстого на южной стороне скита особый приличный корпусок, куда он тем же летом и перебрался из своей маленькой келлейки. Вместе с ним перешел туда же и прислуживавший ему брат, отец Тимофей (Трунов; впоследствии манатейный монах Тимон).

Главным послушанием отца Константина было письмоводительство у батюшки отца Амвросия. В новом же удобном помещении ему прибавилось еще и другое послушание. Здесь же он каждодневно, исключая воскресные и праздничные дни, по благословению старца батюшки отца Амвросия вместе с некоторыми братиями занимался переводом на русский язык святоотеческих книг. Время распределено было так: утром до обеда писались для старца письма, а после обеда до ужина были книжные занятия. В том же 1867 году 16 декабря в день субботний отец Константин был пострижен в скитской церкви в мантию и получил новое имя — Климент, а в 1870 году 7 сентября, в день освящения в монастыре главного Введенского собора по случаю внутренней его перестройки, Высокопреосвященным архиепископом Григорием II посвящен был в иеродиакона.

Летом 1873 года благодетель отца Климента, граф А. П. Толстой, бывший за границей, тяжело заболел в Швейцарии, в Женеве. Супруга его, графиня Анна Георгиевна, по этому случаю была в великой скорби, опасаясь, как бы граф не скончался без христианского напутствия. И потому она убедительно просила письменно и, в особенности, через Наталию Петровну Киреевскую (супругу известного литератора Ивана Васильевича Киреевского) отца игумена Исаакия и старца батюшку отца Амвросия послать к больному графу отца Климента, принимая все путевые издержки на свой счет. Старец с игуменом решились исполнить желание убитой горем графини. Вследствие этого отец Климент немедленно собрался и вечером 6 июля в сопровождении своего келейника отца Тимофея выехал из Оптиной в Калугу. 7-го числа он представился к Высокопреосвященному Григорию, который на следующий день, на праздник Казанской иконы Божией Матери, во время своего служения в Калужском женском монастыре рукоположил его в иеромонаха. 9-го числа отец Климент выхлопотал себе заграничный паспорт от калужского губернатора, а 10-го был уже в Москве. Как обрадована была графиня отцом Климентом, выразила она в письме к батюшке отцу Амвросию от 21 июля в следующих строках: