Журнал Наш Современник №6 (2003) - Журнал Наш Современник

В справочном бюро ему ответили: “Мы адреса профессоров не даем!”

Над идеей возникла угроза остаться невоплощенной.

Но у него была еще одна маленькая наводка. В Ярославле коллеги дали ему адрес столичного восьмидесятилетнего профессора, который много занимался укреплением грунтов и часто помогал ярославским реставраторам, особенно по возрождению угличских памятников. А работал он в научно-исследовательском институте оснований и подземных сооружений...

В институте ученые внимательно познакомились с проектом Рыбникова. Но они, видимо, не поверили, что автор идеи выпрямления колокольни стоит перед ними, так как стали задавать ему многочисленные сложные вопросы. А после ответов не удержались от удивления: “Вы, молодой человек, кандидат наук?! У вас уровень расчетов и знаний очень высокий!” “Нет”, — коротко ответил Рыбников. “Тогда вам надо срочно защищаться. У вас такие расчеты! Вы, наверное, на ЭВМ все рассчитывали? Как вам удалось?!” — продолжался допрос. Тогда Рыбников вынужден был признаться, что расчеты он делал на бумажке, считал все на калькуляторе. Ученые похвалили его и направили к разыскиваемому профессору. Тот сразу сказал, что знает профессора Генделя, и сквозь улыбку признался, что между ними — давние идейные разногласия, они не встречаются и уже пять лет как не созванивались, что Генделю — восемьдесят лет и он уже не работает. Однако, несмотря ни на что, телефон Генделя дал...

Профессор неожиданно сразу предложил ему: “Приезжайте!”...

Долгое знакомство с чертежами закончилось предложением профессора стать научным руководителем проекта. Рыбникову и во сне это не могло присниться, потому он сразу дал согласие. Согласился Александр и с другим предложением профессора — поступать в аспирантуру. Гендель добавил: “Я еще преподаю в Московском инженерно-строительном институте, так что готовьтесь, оформляйте документы, я вам помогу! Но у меня к вам есть просьба. Я хочу приехать в Ярославль, а вы меня потом отвезете в Ростов. Я, к стыду своему, не был в Ростове Великом. Можно такую экскурсию органи­зо­вать?” Рыбникову такая просьба была просто приятна...

Гендель приехал в Ярославль на электричке. Рыбников его встретил, разместил у себя дома. Несколько дней они знакомились с памятниками города, с колокольней церкви Николы Мокрого. Любил профессор ходить по зеленым улочкам города — старый, высокий, прямой и совершенно седой. На вороте пиджака у него красовался золотой значок “Изобретатель. № 2”. Оказывается, таких значков было выпущено всего несколько штук. Во время одной из прогулок к профессору подошел коллекционер и долго уговаривал старика продать ему этот значок. Не знал молодой собиратель редкостей, что данный значок дед получил за расширение улицы Тверской: многотонные по весу дома он задвинул во двор.  И проезжающие сегодня по широкой улице Тверской (бывшей Горького) даже представить себе не могут, какой она была узкой несколько десятилетий назад. А ведь идея у столичных градоначальников была скверной, преступной — разрушить все дома, построить на их месте по плану Корбюзье светлый широкий проспект. Гендель спас старую улицу с домами. Спас он и здание Исторического музея на Красной площади. Мало кто знает и об этом. Но Рыбников встречал в печати данную информацию. А в “Красной  звезде” даже опубликовали очерк о подвиге профессора. Александр сохранил эту газету и вручил ее Генделю. Такой подарок очень пришелся по душе старому человеку. Видимо, за свою жизнь он мало удостаивался внимания властей, которые не отмечали его труд по достоинству.

Рыбников ходил с Генделем по ярославским улицам и проспектам, а затем с гордостью рассказывал своим друзьям о подвигах старого реставратора, друга знаменитого подвижника Петра Барановского, которого кремлевская власть посадила за то, что он не дал взорвать Храм Василия Блаженного. А Генделя чуть не посадили за то, что он вступился за Исторический музей, пред­ложил не взрывать его, а спустить по рельсам вниз на Манежную пло­щадь. Рыбников видел тот план Исторического музея, там виднелась огромная пустая площадь, и на месте здания ГУМа должна была стоять большая трибуна, повернутая к Кремлю. На ней, конечно же, восседают мудрые прави­тели, а внизу маршируют колонны народа. в общем, исторический музей мешал марширующим. Идея профес­сора не осталась незамеченной, его тут же пригласили на Лубянку. От тюрьмы спасло чудо. Зато забвение наступило незамедлительно. И потом его имя замалчивали. Только по другим причинам. Еврей Гендель оказался очень русским человеком. Вот его, патриота, да с такой биографией и националь­ностью, и не признавали те, кто боялся русского патриотизма. Ведь тех евреев, кто честно и самозабвенно любил Россию и служил ей, не щадя живота своего, и не жаловали особо.

Очень много времени провел Гендель у церкви Николы Мокрого. Ему хотелось разобраться в проекте молодого коллеги и помочь в его реализации. После всех обследований и собственных расчетов он дал высокую оценку проекту Рыбникова. Александр, затаив дыхание, смотрел, как Гендель старческим почерком выводил на чертежах долгожданный приговор: он расписался и дал добро на работы. “Я буду вашим научным руководителем, — сказал он при этом. — И когда вы будете выпрямлять колокольню, я должен буду при этом присутствовать”. На том и порешили.

Руководство мастерской предоставило для организации проездки знаменитого московского гостя автобус, и они поехали в Ростов Великий.

В Ярославле в это время руководство мастерской по настоянию многих ученых города, прослышавших о приезде Генделя, решило устроить встречу с ним. Для беседы Рыбников выбрал актовый зал в мастерской. Он сразу заполнился до отказа желающими послушать известного российского реставратора.

После подробного и увлекательного рассказа о своей работе Гендель вспомнил о Рыбникове. При большом стечении народа, а главное — перед руководством мастерской, профессор произнес еще одну речь: “У вас здесь есть молодой толковый специалист Александр Станиславович Рыбников. Его проект выпрямления колокольни очень интересный. Это смелое решение! Оно не новое. Еще в пятнадцатом веке этим занимались. Потому зря опасаются те, кто думает, что Александр Станиславович не справится с трудной задачей. Как раз он и справится. Ему надо доверять. Я чувствую, что он сделает все, как надо. Я буду его консультировать, так как он мне очень импонирует”.

Когда Рыбников приступил к реализации проекта, то вспомнил совет опытного профессора и на всех работах присутствовал сам. Чтобы перейти к основной части проекта — выпрямлению колокольни, нужно было усилить фундамент и подпружные арки юго-западного столба церкви. Для снижения давления по подошве фундамента требовалось выполнить по периметру столба обойму из бетона, нагрузку на обойму передать через металлические балки, устанавливаемые в обрезе кладки. Для выравнивания и передачи нагрузки от центрального барабана на столб требовалось выполнить расклинку  и зачеканку трещин на столбе, подпружных арках с их последующей инъекцией известково-цементным раствором со специальными добавками.

В процессе реставрации Рыбников внес в первоначальный проект новые конструктивные решения, изменившие их порядок и последовательность. При исследованиях, проходивших в ходе работ, а именно — расчистке ранее заделанных трещин верха столба, примыкающих сводов, арок и основания центрального барабана на чердаке, были обнаружены более серьезные деформации конструкций, чем предполагалось на первой стадии исследований.

Столб имел просадку до 80 мм. Это было установлено по разрывам и смещению всех четырех опирающихся на него подпружных арок. Смещение подпружной арки достигало 70 мм, а разрыв — 40 мм. Воздушные металлические связи получили наклон, а в уровне заделки их в столбе образовались трещины. Горизонтальная трещина шириной до 60 мм возникла и в основании централь­ного барабана. Она обозначала к тому же место отрыва барабана от столба.

Просадка столба, по мысли Рыбникова, произошла в середине XIX века, когда выполнялись работы по накладке центрального барабана, что и повы­сило давление на столб. Сама просадка сопровождалась еще и ступенчатым смещением и разрывом подпружных арок с последующим их самозакли­ниванием.

Благодаря расчетам, Рыбников установил, что первоначальное напря­жение под фундаментом столба в два-три раза превышало допускаемое. Данное состояние усугублялось поднятием уровня грунтовых вод, что снизило прочностные характеристики грунтов оснований. Еще в 1953 году реставраторы пытались выполнить необходимые работы, которые ограничились заделкой трещин алебастровым раствором. А вообще, первые письменные упоминания о деформациях юго-западного столба приведены были в акте от 22 января 1902 года. Рыбников даже выписал для себя тот вердикт специалистов: “Комиссия обнаружила в подпружных арках трещины, опасности для соору­жения не представляющие. Трещины были заштукатурены при реставрации живописи в 1895—1896 годах, но теперь вновь обнаружились”.