Драгоценности Эптора. Сборник - Дилэни Сэмюэль Р.

Неожиданно над Гео выросла огромная тень, и краем глаза поэт увидел, как гигант Михайло шагнул на сходни.

Двигаясь по-медвежьи тяжело, он сжимал в руке саблю и внимательно следил за Джорде.

— Только попробуй тронуть кого-нибудь еще, дрянь, — угрожающе сказал он боцману. Потом, положив руку на плечо Змея, но не глядя на него, продолжил: — А ты, парнишка, дуй отсюда... Теперь моя очередь.

Но мальчик и не думал уходить. Он ухватился за нож на поясе гиганта, но Михайло оттолкнул его и, рассмеявшись, бросил через плечо:

— Это не для тебя, четверорукий! Возьми-ка лучше это! — И бросил кожаный кошель на берег.

Мальчик прыгнул за камнями и приземлился как раз в тот момент, когда Джорде снова взмахнул хлыстом. Удар пришелся по груди Михайло. Гигант застыл, но лишь на мгновение. Потом прыгнул вперед и сделал такой выпад саблей, что, попади он в Джорде, наверняка отсек бы ему ногу. Боцман метнулся к противоположному борту судна, и сабля гиганта впилась в дерево, промахнувшись дюйма на три. Пока Михайло вытаскивал застрявший клинок, хлыст взвизгнул снова и захлестнулся вокруг головы гиганта, запутавшись в волосах.

Михайло взвыл и с силой метнул саблю. Сверкающий клинок глубоко вошел в живот боцмана, и тот согнулся пополам. Джорде с искаженным лицом двумя руками схватился за хлыст и с криком рванул к себе. Потом сделал два шага с открытым ртом и вытаращенными глазами и боком свалился со сходней. Михайло, не прекращая выть и не выпуская хлыст, тоже упал со сходней, но с другой стороны. На мгновение они повисли на хлысте над бушующей водой по разные стороны сходней. Сильная волна качнула корабль, он дернулся назад, потом вперед, сходни перевернулись и рухнули вниз вместе со своим тяжелым грузом. Гео и Змей подбежали к краю обрыва, сзади подоспели юная жрица Арго и Ями. Все с напряжением смотрели на крутящуюся между рифов пену. На мгновение из воды появилась чья-то рука и тут же скрылась. Несколько раз мелькнула доска, бешено вращающаяся в водовороте... Больше ничего не появилось на поверхности.

Корабль медленно подошел к берегу. С каждой волной его слегка подталкивало к скале, на которой стояли люди. Вот борт судна заскреб о камни. Гео показалось, что он услышал треск разламываемых досок, и действительно, вскоре на волнах закачались щепки — остатки сходней. Воображение нарисовало остальное. Гео сделал два шага вперед, схватившись за ноющую культю, наклонился, и его желудок вывернуло от боли и ужаса.

Словно издалека чей-то голос надрывно кричал:

— Отведите корабль от скал! Быстрей, пока его не разнесло вдребезги!

Кажется, это был голос капитана.

Ями взял поэта за руку.

— Пойдем-ка, дружище.

Гео так и не понял, каким образом очутился на корабле. За ними на борт прыгнули Змей и юная жрица Арго. А потом судно медленно отошло от берега.

Поэт прислонился к фальшборту. Нестерпимо ныла спина, живот свело, саднило здоровую руку и болел обрубок. А вот Михайло...

— Капитан, — позвал Гео; он отвернулся от фальшборта, прижав руку к саднящему горлу. — Капитан, сюда! — не выдержав, рявкнул он.

Рыжая девочка подошла сзади и обняла поэта за плечи.

— Это... это не поможет.

Гео дернул плечом, стряхнув ее руку, и опять позвал:

— Капитан!

Пожилой человек с серыми глазами подошел к нему.

— В чем дело?

«Какой у него усталый вид, — неожиданно подумал Гео. — Но я тоже очень устал».

Капитан ждал, а Гео внимательно смотрел на него. Ями встал рядом с поэтом и ответил за него:

— Все в порядке. Тут ничего не исправить... А теперь полный вперед. Мы возвращаемся на Лептар.

— Вы уверены? — с сомнением спросил капитан, глядя на осунувшееся лицо поэта, покрытое синяками и ссадинами. — Вы...

— Ничего, — махнул рукой Гео. Он отвернулся к фальшборту. Внизу все еще бились о корпус корабля щепки сходней. Только щепки...

— Посмотрите на пляж! — воскликнула юная жрица Арго, и поэт поднял голову.

Перед ним раскинулась картина, которую можно было охватить одним взглядом. Ревущая полоса прибоя, белый песок, плавно покачивающиеся зеленые ветки, неподвижные величественные скалы — искусный гобелен, иссушенный солнцем. Гео всмотрелся в скалы, издали похожие на причудливые скульптуры. Вон та напоминала бычью голову, те две — как распластанные орлиные крылья... Волны ритмично набегали на песок, словно подчиняясь тайной мелодии. «Словно неповторимый ритм хорошего стихотворения», — подумал он. Гео попытался не глазами, а душой почувствовать величие природы, и ему стало легче. Боль, ужас странным образом вписались в узор пейзажа, обретя значение составной части человеческой жизни. Тиски, сжимавшие голову, ослабли.

Он отвернулся от фальшборта. Мокрая палуба скользила под босыми ногами. Покалеченная рука безвольно повисла....

Снова на палубу Гео вышел поздно вечером. Жрица Арго с развевающейся вуалью стояла у борта. Когда поэт приблизился, женщина обернулась и обратилась к нему:

— Я не хотела беспокоить тебя, пока ты не отдохнешь.

— Я отдохнул, — ответил поэт. — Мы вернули вашу дочь, нравится вам это или нет. Она расскажет вам обо всем. Камни можете забрать у Змея.

— Мне уже все рассказали, — с улыбкой в голосе сказала жрица. — Ты отлично выполнил мое поручение, поэт.

— Спасибо, — кивнул Гео, отвернулся и пошел к кубрику.

Вскоре туда же спустился Змей.

Гео лежал на спине, рассматривая разводы древесных волокон на стене. Здоровую руку он положил под голову. Змей осторожно коснулся плеча юноши.

— Что? — спросил Гео, повернувшись набок.

Одна из четырех рук мальчика протянула поэту кожаный кошель.

— Ты еще не отдал камни Воплощению Арго?

Змей покачал головой.

— Ну, а почему она их не взяла?.. Слушай, я больше ни видеть их, ни слышать о них не желаю! — неожиданно взорвался Гео.

Змей снова протянул ему кошель и в голове Гео пронеслось: «Смотри...» Неохотно взяв кошель, Гео развязал его и вытряхнул на ладонь содержимое: три цепочки, на каждой из которой висело по золотой монете.

— Как они сюда попали? — нахмурившись, спросил Гео. — Я думал... а где камни?

«В океане... Михайло... переложил... их...»

— О чем ты говоришь? Когда переложил?

«Не... хочу... говорить... тебе...»

— А меня не интересует, что ты хочешь, а чего не хочешь! — Гео схватил мальчишку за плечо. — Говори!

«Еще... когда... мы... были... у слепых... жриц... он... спросил... меня... как... использовать... камни... а... потом... все... думал... Мысли... плохие... Мысли... плохие...»

— Да как ты смеешь! Он же спас тебе жизнь!

«Он... умер... не... спасая... нас... так... получилось...

У... него... была... другая... цель...»

— Ты читал его мысли? Говори! О чем он думал?! «Не... надо... тебе... знать... Отдыхай... спи... Там... было... много... ненависти... Много... Зла... И... любви...»

Гео заплакал. Не в силах сдержать булькающие звуки, он рухнул лицом в подушку и прикусил ее зубами. Слезы текли не переставая, и поэт не мог понять, почему он плачет. От усталости? От страха? Из-за потери руки? Из -за Михайло?.. Поэт не мог ответить, лишь сильней вдавливал лицо в мокрую подушку, всем телом сотрясаясь от рыданий. Слабость, пришедшая со слезами, незаметно перешла в сон.

Проснулся Гео от скрипа верхней койки, куда забирался только что поужинавший Ями.

— Как твой желудок? — спросил матрос.

— Да ничего.

— Тебе обязательно надо поесть! Пища заземляет, что ли. И тогда чувствуешь себя лучше, увереннее.

— Да, я поем попозже, — вяло ответил Гео и, помолчав, добавил: — А вот что тогда мы увидели на пляже, я так и не понял. Ты так никогда и не узнаешь, что сделало тебя таким опасным в глазах боцмана.

К тихому плеску воды за бортом прибавился тихий смех Ями:

— Теперь я знаю.

— Ты узнал?.. Когда?.. Ну и что же это?

— Тогда же, когда и ты. Я тоже смотрел на остров издалека, а Змей растолковал мне попозже кое-какие детали.