Бей ушастых! Часть 3 - Марина Владимировна Добрынина

— Ой! — сказала мама.

— Ууууу, — замычал Налиэль.

И это Сурик всего лишь нежно провел "драконьей лапой" по эльфовой спине, оставляя неглубокие царапины. Что же будет, когда палач усилит нажим? Мать-то ладно, она, скорее всего, просто отвернется или курить убежит. А вот Наливай… так и будет мычать? Ему, наверно, очень хочется заорать, как следует, уже сейчас. Мне его жалко? А вот и нет! Не жалко ни капельки! От пыток у Сурика еще никто не умирал, я это точно знаю. А раны залечить не проблема. Правда полечат Налиэля только в том случае, если он изволит заговорить.

Сурик несколькими быстрыми движениями превратил спину эльфа в кровавые лохмотья. Что-то неинтересно даже. Зачем он сделал это так быстро? Эльф даже почувствовать не успел. Но тут подоспел Вадик с ведром какой-то жидкости и щедро плеснул на спину Налиэля. Эльф заорал (насколько это было возможно при отсутствии рта) и задергался.

— Рассол, — пояснил для нас Вадик, — из-под огурчиков. Мама сама солит, ядреные получаются, хрустящие. Но рассол слишком соленый, не попьешь. Так мы с папой ему применение нашли.

— Надо же, какие хозяйственные, — промямлила мать и развернулась вместе с креслом спиной ко всему происходящему.

— Ну что, борэль Налиэль, не хотите нам что-нибудь сказать?

Эльф, продолжая страдальчески мычать, отрицательно замотал головой.

— Ну, и ладно, ну, и продолжим, — добродушно пробубнил Сурик и погладил многострадальную налиэлеву спину "драконьей лапой". Бедняга задергался, пытаясь увернуться от этой ласки. Палач что-то неодобрительно буркнул и отошел.

Пока он любовно смывал с "лапы" кровь и обтирал ее сухой тряпочкой, Вадик покрутил какие-то рычаги, и положение Налиэля изменилось. Теперь он висел на скованных руках в полуметре от пола, почти в центре помещения. Хорошо, что я достаточно далеко сидел. Любоваться вблизи обнаженным эльфом мне как-то не улыбалось. Зато мать вместе с креслом обратно развернулась, с интересом это дело оглядела и пробурчала что-то вроде того, что она видела и получше. Ну как всегда в своем репертуаре! Тут пытка идет, а она эльфовы достоинства изучает! Приколистка.

Вадик принялся деловито смазывать пятки Налиэля маслом.

— А это зачем? — заинтересовался я.

— А вот сейчас огонь разведем, и запахнет жареным! — весело поведал Вадик.

— А меня Шеоннель одному занятному атакующему научил, — задумчиво проговорил я, — мне его еще применять на практике не приходилось.

— "Огненная лилия"? — догадалась мать.

— Она самая, — подтвердил я, с удовольствием наблюдая, как в глазах Наливая появляется ужас.

— Слушай, Наливай, а ты свою дочь такой штукой тоже наказываешь, как и Лиафелька Шеона? — заинтересовался я, — или это чисто ее идея? Что головой мотаешь, морда эльфийская?

— Лин, да он же сказать не может, что ты до него докопался, как пьяный до радио? — вмешалась мать, — я у деда спрашивала. Он сказал, что "огненная лилия" у эльфов считается неопасным слабым атакующим и его часто применяют, как способ наказания для слуг и непослушных детей.

— Ну, борэль, ты попал! Сейчас я только решу, кем ты у меня будешь, слугой или непослушным ребенком, и будет тебе счастье, — весело пообещал я, разминая пальцы.

Налиэль оскорбленно засопел и, само собой, ничего не ответил. Ну, я и влупил по нему "лилией" этой.

Сурик одобрительно закивал, Вадик восторженно всплеснул руками, Наливай задергался и замычал. На его теле расцветали ожоги, и правда, формой похожие на цветы лилии. Все-таки мерзкое заклинание. И мерзко вот такое применять как наказание для собственных детей. Сумасшедшие какие-то эти эльфы!

— Стоп! — скомандовал Сурик, — нам, княжич, не надо, чтобы пациент спекся раньше времени. Дадим ему передохнуть.

— Лин!

Я аж подпрыгнул в своем кресле, услышав голос Саффы, и задал гениальный вопрос:

— Ты что здесь делаешь?

— Мне Шеон сказал, что ты хотел на пытку посмотреть… но я не думала, что ты еще и участие в этом зверстве примешь! — прорычала волшебница, — ты совсем умом тронулся?

— Саффа, ну право слово, ушастый это заслужил, — вступилась за меня мать.

— Он не заслужил, чтобы маги за его счет развлекались!

— Это было не развлечение. Не все ли равно, я его "огненной лилией" или Сурик обычным огнем? — оправдался я и не выдержал, — ну не смотри на меня так! Мне не понравилось, не буду больше.

— Что вы вообще над ним издеваетесь? Он наверняка клятвой связан и не скажет ничего, даже если вы его на куски порежете, — прошипела Саффа.

— Не вижу я на нем никакой клятвы, — проворчала мать.

— И я не вижу, — подхватил я.

Саффа приблизилась к, обвисшему в оковах Налиэлю и стала обходить его по кругу, что-то нашептывая. Глаза ее красиво загорелись голубым светом. Я бы залюбовался, да только вот ходила она вокруг окровавленного эльфа, к мучениям которого и я сдуру руку приложил. Ну, да, неприятно. Одно дело атаковать противника, который может отпор дать, и другое — мучить вот такого беспомощного… пусть даже это гаденыш Наливай. И даже, если он свою красавицу дочь этой самой "лилией" наказывал, мне-то что за дело? Кто я такой, чтобы осуждать традиции чужого народа?

Пока я мрачно размышлял, Саффа обошла вокруг Налиэля несколько раз, и он вдруг заорал громче прежнего и забился так, будто я не знаю, что с ним такое происходило, хотя его в этот момент никто и пальцем не трогал, и Саффа ничего такого на него не колдовала.

— Что с ним?

— На нем нет клятвы, но было мощное анестезирующее заклинание. Я его сняла.

— А я-то думаю, что не так?! — всплеснув руками, воскликнул Сурик. — А он же притворялся, что ему больно! Эх… маги!

Палач в сердцах сплюнул и принялся с еще большим рвением полировать "драконью лапу", которая и без того уже сияла.

Так выходит, все это время хитрый стервец притворялся, что ему больно? Ну, растудыть его в качель! Мои руки сами взметнулись, выплетая "огненную лилию".

— Лин, ты обещал! — прошипела Саффа.

Я поспешно смял не доплетенную "лилию" и спрятал руки за спину. Смотрю, Саффа улыбается… почти смеется, змеюга такая! А мать и вовсе сдерживаться не стала, в открытую захихикала.

— Сынуля, ты как ребенок, которого застукали за похищением конфет!

— Ну так ведь боюсь, — объяснил я. — Она же мне пригрозила, что три дня любить не будет, если вдруг что.

Тем временем Сурик отложил, наконец, "драконью лапу", подошел к тихо постанывающему Налиэлю и поинтересовался:

— Продолжим?

Налиэль отрицательно замотал головой.

— Готов колоться?

Налиэль снова головой замотал. На этот раз, выражая согласие.

— Вот и славно! — одобрил палач, — Вадик, отвязывай пациента, он готов.