На перехват! Летная книжка «сталинского сокола» - Виктор Урвачев

Об осведомленности противника свидетельствует случай, о котором как-то рассказал отец: «Командир полка, вернувшись из отпуска, отправился на облет района. По рации с американской стороны он услышал русскую речь:

— Как съездил домой, отдохнул? Почему дочка не поступила в институт, мало помогал?

Командир вернулся взбешенный:

— То, что они знают о моем отпуске, я понимаю — разведка работает. Но как они узнали, что дочка поступала в институт?»

Надо сказать, что граждане нашего отечества также быстро разобрались, кто истинные участники войны в Корее. «Китайский» летчик «Ли-Си-Цин» — Лисицын стал постоянным персонажем анекдотов и «дворового» фольклора. Приходилось слышать нескладную, но очень длинную песню-балладу на мотив «Гоп со смыком» про американского пилота, который был сбит, попал на допрос к китайцам и спросил их: «Кто тот летчик, что меня подбил?» — и те ответили: «Сбил тебя наш летчик Ли-Си-Цин». Но американец не поверил:

Только все наврали вы мне зря —

Четко в шлемофоне слышал я:

«Вася, бей, а я прикрою!

Черт с тобой, я сам накрою!»

Сбил меня советский командир…

При всей лукавости секретного режима участия советских летчиков в Корейской войне сохранение его для некоторых плохо кончилось. Отец рассказывал, что один из их летчиков был сбит и приземлился с парашютом в тылу у китайцев, однако попал в руки южнокорейских «партизан». Они сразу потащили его на юг через фронт за 38-ю параллель. Для предотвращения этого и выполнения упоминавшегося приказа Сталина китайцы сняли с фронта пехотную дивизию и плотно окружили южнокорейскую банду. Однако ее члены зарезали летчика и сами были поголовно уничтожены.

В другой раз, по словам отца, из-за этого режима пострадал американский пилот, который атаковал заходившего на посадку летчика из их дивизии. Отец называл грузинскую фамилию этого летчика, но я забыл. Обнаружив, что его атакуют, он выпустил тормозные щитки, и американец проскочил вперед, оказавшись перед пушками МиГа, которыми грузин незамедлительно воспользовался. Катапультировавшись, американец приземлился на аэродроме в расположении нашего авиаполка. Однако, как это было заведено, в плен он был взят китайцами, которые стояли на том же аэродроме.

Китайцы обычно допрашивали сбитых американских пилотов, материалы допроса передавали советским товарищам, а американцев отправляли в лагерь для военнопленных. Однако в этот раз на запрос о результатах допроса сбитого американца было сообщено, что его после пленения сразу расстреляли без допроса. На вопрос «Почему?!» китайцы ответили: «Потому, что он видел советских товарищей».

Возможно, это легенда, которую мне пересказал отец, потому что в одном из исследований встретилась похожая, но менее «кровавая» история. В соответствии с ней 7 апреля 1953 г. летчик 32-й иад старший лейтенант Г. Н. Берелидзе, ранее служивший с отцом в 34-м иап и одержавший в Корее 5 побед, над аэродромом Дапу сбил американского аса капитана Гарольда Фишера (10 побед). Китайцам, которые его допрашивали, американец сказал, что при пленении видел двух европейцев. В результате эти «европейцы» получили от командования по взысканию за нарушение режима секретности, а капитан Г. Фишер был направлен не в лагерь, а в одиночку, где просидел до конца войны и был отпущен.

Капитан Г. Фишер

Впрочем, учитывая, что над советскими аэродромами воздушные бои шли очень часто, а в 32-й авиадивизии был, по крайней мере, еще один грузин-летчик В. И. Рочикашвили (погиб 9 марта 1953 г.), возможно, рассказанное отцом было в действительности. Тем более что обстоятельства боя в его рассказе значительно отличаются от того, как описан бой, в котором был сбит Г. Фишер, и, кроме того, его сбили, когда отец уже был в Союзе.

К сожалению, записи в летной книжке не дают ясного представления о выполнявшейся летной работе. В разделе «III. Поденная запись летной работы» указывается «воздушный бой » без уточнения — учебный или реальный. Запись «вылет на боевые действия » или «в район боевых действий » — без указания задания и результатов его выполнения. В разделе «IV. Боевое применение» также не ясно, какие из выполняемых заданий являются боевыми, а какие — учебными. Тем не менее попытаюсь расшифровать их в меру понимания и используя другие имеющиеся материалы по истории Корейской войны.

В августе две истребительные авиадивизии, подлежавшие замене, еще оставались на месте, помогая вновь прибывшим подготовиться к началу боевых действий. Кстати, в состав сменявшейся 97-й дивизии входил бывший «придворный и парадный» 16-й полк, стоявший в Люберцах вместе с 34-м иап, в котором отец до войны начинал службу.

В опубликованном описании одного из воздушных боев летчиков 16-го иап, который они провели 13 апреля 1952 г., увидел знакомую фамилию: «В этот день 8 экипажей 3-й авиаэскадрильи полка в районе Дээгуандонг на высоте 9000 м встретили 24 F-86. Первым противника обнаружил командир второго звена капитан Бойцов А. С. и, используя выгодное положение, атаковал противника. Пара капитана Бойцова с ведомым Щипаловым В. А. атаковала звено F-86, и капитан Бойцов с первой же атаки сбил его… Остальные «сейбры» не приняли боя и вышли в залив».

Летчик В. А. Щипалов

Так я узнал, что в 16-м иап служил и воевал в Корее родственник и близкий для нашей семьи человек, которого я хорошо знал и помню, — Василий Антонович Щипалов. Согласно семейному преданию, он и отец познакомились летом 1952 г. в Китае и только после возвращения в Москву узнали, что женаты на двоюродных сестрах.

Василий Антонович прибыл в Китай старшим лейтенантом. За восемь месяцев воздушных боев в Корее он одержал ряд побед, был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды. А капитан А. С. Бойцов, с которым он летал в паре, стал Героем Советского Союза.

Капитан В. А. Щипалов

После Кореи Василий Антонович много летал, командовал авиаполком, был заместителем командира истребительной авиадивизии в Южной группе войск Советских Вооруженных Сил (Текель, Венгрия). Я имел возможность хорошо узнать его, когда после перевода в Москву в Главную инспекцию Минобороны СССР он некоторое время жил у нас дома в Люберцах в одной комнате со мной. Мы с ним о многом говорили, но о войне в Корее — никогда. Я тогда не знал о его участии в этой войне, а он не вспоминал.

Об этом, уже после безвременной кончины Василия Антоновича в 1977 г., мне рассказывал его сын Владимир, который сам летал в истребительной авиации, затем служил в Главном штабе ВВС и Генеральном штабе. Кстати, по неизвестной ему причине, том летной книжки его отца за период участия в Корейской войне отсутствует. Возможно, из-за того же, что и один из томов летной книжки моего отца, о чем уже было сказано.