Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

Слова визиря показались халифу мудрыми, и он тотчас велел привести Галешальбе. Приказание исполнили незамедлительно, и Харун ар-Рашид обратился к юноше с такими словами:

— Галешальбе, меня заверили, что ты оказался в доме для умалишенных вследствие весьма необыкновенных приключений. Соберись с мыслями, поведай мне всё по порядку и помни, что я желаю воздать по справедливости всем моим подданным. Однако требую, чтобы ты в своем рассказе не упустил ни одной подробности, отнесись с уважением к правде и к своему повелителю.

Галешальбе, надеясь, что предсказание дервиша начинает сбываться, преисполнился доверием к халифу. И, поскольку ему нечего было скрывать, изложил свою историю, повторив ее почти слово в слово.

Джафар вынужден был признать, что этот дважды услышанный рассказ, без всякого сомнения, похож на правду. Оставалось только разыскать столь дорогую сердцу юноши жену и наказать ее за жестокость, как того требует закон. И вскоре проницательный визирь понял, что для этого можно предпринять.

Допросить всех багдадских кади, чтобы узнать, кто из них составил столь необычный брачный договор, было бы неразумно: во-первых, дело могло получить огласку, во-вторых, тот, кто преступил закон, ни за что не сознается, а в-третьих, роль кади мог сыграть мошенник.

Надо помирить Галешальбе с родителями: пусть он снова займется торговлей и появится в своей лавке. Наверняка старуха начнет кружить неподалеку, хотя бы из простого любопытства. Ее подкараулят и схватят, а потом заставят назвать имя хозяйки.

Халиф этот план одобрил. Позвали главного багдадского купца.

Несчастный отец, уверенный, что Галешальбе заперт в сумасшедшем доме, весьма удивился, завидев того у подножия трона. И не было границ его изумлению, когда он заметил, сколь ласков с его любимцем сам Харун.

Едва великий визирь заикнулся о примирении, как отец протянул руки к сыну, а тот бросился к нему в объятия. Потом все вместе договорились, что делать, дабы довести эту историю до развязки, и отец Галешальбе поклялся в точности всё исполнить.

Великодушный Харун приказал одарить богатым платьем и отца, и сына. И уже на утро следующего дня Галешальбе хозяйничал в своей лавке, которая, как и прежде, ломилась от товара.

Само собой разумеется, юноша сделал всё, чтобы родители забыли обиды и огорчения, которые он им причинил. Галешальбе был послушен, предупредителен, ласков. Страсть его не угасла, но он старался скрыть ее, выглядел всем довольным и предавался печали только в минуты досуга и когда оставался совсем один.

Жена Галешальбе, удовлетворив жажду мщения, недолго торжествовала. Очень скоро она принялась упрекать себя за жестокость и несдержанность, а потом забеспокоилась: как чувствует себя возлюбленный ее, с которым, даже если признать его неблагодарным изменником, она обошлась чересчур сурово.

Спустя еще немного времени любовь снова завладела всем ее существом, но, боясь кому-либо открыться, несчастная боролась с собою. Однако долго молчать не смогла и, якобы из сострадания, приказала старухе пойти разузнать, что сталось с ее бедным мужем.

— Ах, госпожа! Увы! Мне его было так жалко, что я уже давно повидалась с соседскими слугами и узнала, что Галешальбе при смерти.

— При смерти? — вскричала хозяйка. — Горе мне, горе! Я погубила свою любовь, единственного мужчину, которого любила и могу любить! Как дать ему знать, что нить жизни моей связана с его жизнью? Нет, это невозможно… И все-таки ступай, узнай, что там нового, но, только будь осторожна, не выдай меня, не погуби чести моей…

Добрая женщина с радостью кинулась исполнять поручение и уже через несколько дней обнадежила хозяйку, сказав, что здоровью ее мужа теперь ничто не угрожает. Потом соседи Галешальбе будто онемели, и что только старуха ни делала, пытаясь выяснить, куда он подевался, всё было напрасно. Это случилось после того, как обезумевшего Галешальбе тайком отправили в лечебницу.

Тогда возлюбленная его впала в отчаяние: она заперлась со своею наперсницей, лила слезы и убивалась. И тот самый рабоб, что ранее помог ей выразить обиду и злость, теперь вторил ее слезам и стенаниям.

Безутешная женщина уже не могла слагать стихи, как в ту пору, когда ее вдохновляла счастливая любовь или жажда мщения. Лишь отдельные слова вперемежку со вздохами и всхлипами слетали с ее уст.

— Увы! Он бежал, — повторяла она. — Он отрекся от меня! Да, любовь моя, беги! Ищи тигров в лесу, они не так страшны, как жена твоя!.. Ты забыл меня? Хорошо, ты прав, а мне такое утешенье не дано.

И вот однажды добрая наперсница ее бродила по городу, ломая голову, чем бы порадовать свою любимую госпожу, как вдруг обнаружила, что лавка Галешальбе открыта. Осторожно заглянув внутрь, она увидела его самого́: в глубокой задумчивости тот сидел на софе.

Старуха решила войти, а войдя, чуть не бросилась своему любимцу на шею. Галешальбе тоже устремился к ней, но сыщики великого визиря были начеку. Они кинулись старухе наперерез, схватили ее и отвели прямо к Джафару.

Каково же было изумление визиря, когда он узнал в старухе Неману — няньку его любимой дочери Зераиды.

— Как же так? — воскликнул он. — Дочь моя почитала тебя как родную мать, а ты замешана в женитьбе Галешальбе? И на ком ты его женила?

— Ах, господин мой, — Немана голову потеряла от страха, — да кому ж я могла служить, как не дочери твоей?

Поняв, что Зераида вышла замуж без ведома его и согласия, и зная, какой интерес питает к этой истории халиф, Джафар растерялся и, вместо того чтобы пойти домой и объясниться с дочерью, поспешил к повелителю правоверных вместе с Неманой и своими подручными.

— Мы поймали ее, — сказал он халифу. — О мудрейший государь, старуха, которая способствовала женитьбе Галешальбе, ждет у дверей, я допросил ее. Жена Галешальбе, покарав мужа своего, уличенного в измене, лишь воспользовалась законом, данным Кораном. Он понес заслуженное наказание, ибо супруги равны в своих правах, а неверный муж поддался чарам посторонней женщины.

— Сдается мне, ты искажаешь закон. Он далеко не так жесток и не дает права на убийство. Много голов полетело бы в Багдаде, если бы все и каждый, кто считает себя оскорбленным, судил по своему разумению{131}.

— Не все браки требуют строжайшего исполнения сего закона, — не сдавался Джафар. — Но если, выйдя замуж, женщина соблюдает его во всей полноте, то ей позволительно требовать того же