Мой друг - Оливия Лоран

пространстве, судорожно прочесывая рукой волосы. Сознание плывет, окружающие предметы смазаны, перед глазами пелена, с трудом ориентируюсь в помещении. Кое-как выуживаю из прикроватной тумбы колеса, что по идее должны привести в чувства. По крайней мере очень на это надеюсь, мне нужна трезвая голова.

Нервно отсчитываю секунды, ощущая, как выравнивается сердечный ритм. Очертания комнаты слегка прорисовываются. Мощно и часто тяну воздух.

Вдох-выдох. Есть контакт. Настраиваем. Пульс уже так не шкалит.

Дышу на повторе. Постепенно возвращаюсь в реальность. Порядок. Закрепляем.

Вот это приход… Давно такого не было.

Голова проясняется окончательно. Сколько прошло времени? Хрен пойми. Запускается мыслительный процесс. Вместе с тем накатывает лютый гнев. Бомбит нещадно.

«Какая же ты дрянь…»

Жму на вызов. Два гудка. Блядский голос.

— Снесла пост, — рублю сходу без церемоний.

Какое-то недовольное фырканье на той стороне. Сжимаю свободную руку в кулак, напрягаясь всем телом. Собственный зубной скрежет режет по нервам.

— Ну, приветик, Тём! Даже не здороваешься… Совсем манеры растерял… Ох, если бы я знала, что нужно всего лишь фотку запостить, чтобы дождаться звонка от тебя, не тянула бы так долго. Ну ты где хоть? Может приедешь? Совсем меня забыл… — по интонациям распознаю… Что? Гребенную обиду? Даже теряюсь на мгновение от ее беспросветной тупости.

С трудом сдерживаю клокочущую внутри ярость, чтобы добиться нужного мне результата. Благо, эта идиотка додумалась меня отметить. Так бы вообще хрен, когда наткнулся на этот снимок.

— Блядь… Ты вообще меня слышишь? Удаляй говорю. Сейчас!

— Чего кричишь? Прекрасно я тебя слышу… Совсем не нравится фотка? — шумно выдыхает. — Знаешь ли, обидненько… Я старалась…

— Что за хрень, Ксюх? Нахуя? — теряю терпение. Не хотел. Реально не хотел переходить к крайним мерам, но видимо прийдется. Случай исключительный. Благо, по ее же глупости, у меня имеются козыря.

— На меня тут ностальгия накатила… А ты даже не оценил! Ты чего такой злой, а?

Время безбожно утекает. На счету каждая, мать его, секунда. А шансы, что эту хрень увидит Мила стремительно растут вверх. В голове щелкает тумблер, и мне уже абсолютно насрать, кем я стану, опустившись до шантажа.

— Две минуты, Ксения. Две. Поторопись, не заставляй звонить Егору.

— Да что ты! Перешел к угрозам? Серьезно? — хорохорится она. Но уже ясно, что мои слова достигли своей цели. Нужно лишь дожать. — А я была о тебе лучшего мнения, Соколов. Не думала, что ты опустишься до такого. Слушай, а что за паника вообще? Кому-то не зашла моя фоточка? — истерично посмеивается.

— Знаешь, Ксюх… Отменяется. Через тридцать секунд проверяю твою страницу и звоню Егору.

Кладу трубку, не прощаясь. Я не шутил, время на самом деле засекаю. Однако в душе надеюсь, что до разговора с ее братом не дойдет. Ему, конечно, было бы интересно послушать об интригах в их семье, что плетет его любимая сеструха. После такого может пострадать ни один человек. Не понимаю даже, с какой целью она всё это вывалила на меня. Я не просил, да и не слушал особо, но суть уловил.

Взываю к ее благоразумию с надеждой на то, что мне не придется пачкаться. Да я практически уверен в этом.

Но если она не оставит мне выбора… Даже не знаю, готов ли я к собственному моральному падению. Сейчас я до мозга костей похуист. Думаю лишь о своей жизни с Ми.

С истечением времени обновляю ее страничку в сетях и с тяжелым выдохом падаю на кровать, облегченно роняю веки.

Пост удален. Но… Блядь. Тревога не уходит. Что за нахер?

Меня так мандражирует от вероятности того, что Мила всё же успела увидеть эту фотку? Да они даже не дружат, не знают друг друга ни в жизни, ни в сетях!

Но чем черт не шутит…

И всё-таки… Каковы шансы? Учитывая тот факт, что телефон у нее уже какое-то время выключен. Сука, снова! Я даже не могу дозвониться и услышать ее голос, сразу бы понял!

Но она сейчас вероятнее всего еще у Вероники, потому как до того момента, как я сказал ей, что задерживаюсь, она выходила на связь… Могла ли ее вездесущая подруга так услужить? Маловероятно, но всё же.

Вовремя тормознуть вновь нарастающую тревогу удается лишь благодаря приехавшим из отеля родителям.

В двух словах пытаюсь объяснить, что мне нужно домой. На что отец настороженно вглядывается в мое лицо, а мать судорожно разрезает руками воздух.

— Сынок! Ну как же! А если там снова что-то не так? Возможно придется задержаться еще, может какое лечение назначат, до операции всего ничего! Это здоровье, не шутки! — едва не плача восклицает мать.

— Лена, дай поговорю с сыном один на один, — вмешивается отец, продолжая оценивать мой вид. — Возьмешь нам кофе? — переводит внимание на мать, ободряюще пожимая ее ладонь.

Она выходит, но отец не спешит начать разговор. Я тоже не знаю, что сказать, хоть и толком ничего им не объяснил.

— Милана?

Одним именем размазывает меня с ходу. Вся выдержка трещит по швам, выкатывая наружу многозначительные реакции. Не знаю, что там на лице, но в остальном прошибает глобально. По телу оголтело несутся вибрациями непроизвольные судороги. Кажется сжимаюсь, но по ощущениям раздувает тотально. Пальцы немеют, сгребая в тиски поручни на кровати, губы сжевал до крови.

— Ясно… — выдает легко на пониженных.

— Это важно, — давлю тверже, чем следует.

И снова оценивающий, пробирающий до глубины взгляд.

— Важнее собственной жизни?

Хочется разораться, как малолетний пацан, сотрясая криками стены. Словно только так смогу донести всю значимость моего решения.

Натужно перевожу дыхание, концентрируясь на главном.

— Критики нет. Результаты могут скинуть на почту. Но… Да. Ответ — однозначное да, — всё же просачивается излишний драматизм.

Отец многозначительно хмыкает, но при этом остается серьезным. Молчит какое-то время. Не выдерживаю первым, отводя глаза в сторону.

— Чтобы у тебя была возможность участвовать в ее жизни, для начала необходимо сохранить собственную. Подумай над этим, — заключает он, поднимаясь со стула.

Едва мать заходит в палату