Группа риска - Сергей Майоров

Изображая сильнейший испуг, Толя поджал ноги и уперся ладонями в пол, немного приподнимая тело. Когда Олег, оценив это действие по-своему, ухмыльнулся, Толя резко толкнулся руками и перекатился через голову вперед, как учили его когда-то на тренировках по самбо. Олег не успел отскочить, а большой палец правой руки соскользнул с головки курка. Перехватив пистолет за ствол, Олег врезал рукояткой по спине противника, стараясь перебить позвоночник, но Толя, не обращая внимания на боль, выпрямился и растопыренными пальцами ткнул Олегу в глаза. Движением головы Олег сумел ослабить удар и в ответ саданул пистолетом по лицу Толи. Кровь из сломанного носа брызнула на стену, но Толя обеими руками вцепился в горло Олега. Они завалились набок и покатились по коридору. Олег пытался взвести курок, но только сломал ноготь, а пальцы противника все сильнее давили его шею. В глазах вспыхнули яркие пятна, и в затылке, после нескольких ударов о бетон, разлилась жгучая боль. Олег начал молотить рукояткой пистолета по спине и бокам Толи, а другой рукой пытался сорвать с горла пальцы. Толя не реагировал на удары, только глухо рычал и сжимал руки. Он молил Бога о том, чтобы в коридор влетели менты. Они ведь должны все это видеть!

Они несколько раз перекатились, и Олегу удалось оказаться сверху. Отчаянным усилием ему удалось освободиться от одной руки Толи, и он рванулся вверх. Размахнувшись пистолетом, он изо всей силы ударил рукояткой по виску. Толя дернулся и ослабил хватку. Олег сбросил вторую руку и снова ударил пистолетом, вкладывая в удар весь вес своего тела и всю злость. Хрустнула кость, и Толя обмяк, конвульсивно дернув ногами. Не останавливаясь, Олег ударил его еще несколько раз, превращая лицо ненавистного врага в сплошное кровавое месиво, а потом вскочил на ноги и отпрыгнул к стене.

Толя лежал, не двигаясь, и на бетоне, вокруг разбитой головы, расплывалось черное пятно.

Олег перевел дыхание, посмотрел на окровавленный пистолет в своей руке и едва успел нагнуться, как его вырвало. Тошнило его долго и мучительно, он даже не заметил, как выпал из ослабевших пальцев «ТТ».

Через несколько минут он смог взять себя в руки. Болели глаза, ныла разодранная шея и разламывался от боли затылок, но где-то в глубине души уже успело зародиться и стремительно росло чувство удовлетворения. Он смог. Он опять доказал, что не такой, как все. Он сможет выкрутиться из любых неприятностей, и ничто его не остановит.

Олег наклонился, подобрал и протер носовым платком пистолет, сунул его за пояс. Осмотрел одежду. На воротнике рубашки остались следы крови, а на брюках и ботинках — рвотная масса, но в глаза это не бросалось, и дойти в таком виде до квартиры Оксаны было вполне безопасно.

Олег подошел к телу Толи, присел на корточки, вглядываясь в разбитую голову.

— Готов, — тихо произнес он, поднимаясь и отряхивая колени.

11

— Где вы столько времени были?

— Обедали.

— Господи, сколько жрать-то можно? Хоть бы предупредили кого-то! Идите, начальник уже два часа вас ищет. Что-то срочное…

Не заходя в свой кабинет, Ковалев и Петров прошли дальше по коридору и остановились перед дверью кабинета начальника ОУР. Начальник разговаривал по телефону и, на секунду оторвавшись от блокнота, в котором делал пометки, махнул рукой в сторону выстроенных вдоль стены стульев.

— Значит, так, — сказал он, положив трубку и закуривая. — Нападение на журналиста в ДК имени Крупской помните? Очень хорошо. Похоже, появилась любопытная свежая информация. Кстати, где вы были? Я вас с самого утра найти не могу.

— Работали по налету на этот же ДК, — ответил Костя. — Пару адресов проверили и в РУОП заезжали. У них там свои наработки…

— Да? Ну, хорошо, если так. Я уж думал, опять куда-нибудь обедать отправились. Так вот. Три дня назад в Ленинградском районе было совершено убийство. Из автомата расстреляли некоего Маркова, директора фирмы «Балка-сервис», и его секретаршу Кормухину. Подкараулили, когда они выходили из дома, где в квартире подруги этой самой Кормухиной решали свои производственные проблемы.

— Да, это мелькало в информации, — кивнул Дима. — Только там, по-моему, убийц задержали?

— Если бы! Но получилось довольно интересно, я такой ситуации никогда раньше не встречал. Удирая на своей машине, эти наши киллеры умудрились врезаться в гаишную машину, лоб в лоб. Водитель разбился, а второй, который непосредственно стрелял из автомата, затеял перестрелку с гаишником, но промахнулся, хотя успел два раза выстрелить, а вот гаишник его уложил на месте. Все восемь пуль всадил.

— Ого! — Костя присвистнул. — Крутой, наверное, мужик. Я бы так не смог.

— Там расстояние было метра три, так что не мудрено.

— А чего ж тогда этот киллер так лопухнулся?

— Неправильные у тебя вопросы, — Владимир Карпович усмехнулся. — Радоваться надо уровню боевой подготовки наших коллег, а ты какие-то подвохи ищешь.

— А по-моему, вопрос довольно-таки интересный, — поддержал коллегу Петров. — Я бы и сам спросил, но ему раньше в голову пришло.

— Вопрос, может, и интересный, но пока он значения не имеет. Не в том дело. Интересно другое. Когда «убойщики» беседовали с родственниками этого Маркова, оказалось, что некоторое время назад его дочь была похищена.

— Из ДК имени Крупской? — догадался Ковалев.

— Из него самого. Получается, это именно она была той девушкой, с которой Баранов был. Якобы продержали ее сутки на какой-то даче, а потом папаша заплатил выкуп, ее отпустили. Вывезли в Петровск и там бросили в каком-то дворе. В милицию они, естественно, не заявляли. И никогда бы не заявили, если бы папаша жив остался. В общих чертах так. Так что езжайте сейчас в Ленинградское РУВД, найдете там Григорьева или Хромова из «убойного» отделения, они должны быть на месте. Поговорите, а дальше определитесь сами. Может, удастся раскрутить.

— Пусть РУОП подключается, это явно их тема, — проворчал Петров.

— Брось, Дима! Как маленький, прямо… Давайте, двигайте туда, и так уже времени много. Можете заехать пообедать, только недолго. Кстати, Римского ведь главк себе забрал? Что там у них, не звонили вам?

— Работают, — пожал плечами Дима. — Правда, почему-то наш район бросили, сейчас поднимают его эпизоды по Московскому. А у нас ведь еще десяток «глухарей» — его.

— Ладно, я сам узнаю, — Владимир Карпович поморщился. — Идите…

— Странно, я думал, он сам все это знает, а он у нас спрашивает, — сказал Дима в коридоре. — Черт, чувствую, запорет главк это дело. Премии себе понахватают, а наши дела больше никто и трогать не будет. Так и останутся висеть «глухими».

— Первый раз, что ли? — пожал плечами Костя. Несмотря на полученное от руководства прямое указание ехать сразу в Ленинградское РУВД, торопиться они не стали. Дорога предстояла неблизкая, и просто так жечь свой собственный бензин, который никто и никогда не компенсирует, не хотелось. Из своего кабинета они дозвонились до Григорьева и договорились о встрече, и только потом начали собираться.

— Жалко, что Герка уволился, — Дима кивнул в сторону пустующего письменного стола. — Хоть и хреновничал он в последнее время, но работать умел. Кого вместо него дадут?

— Найдут кого-нибудь.

— Кстати, не слышал, говорят, должны скоро прийти выпускники нашей областной школы. Из тех, кого без армии набирали, сразу после школы. Девятнадцать-двадцать лет, а уже лейтенант милиции. Кто же это придумал-то такое? Неужели непонятно, что большинство туда идет просто, чтобы от армии отвертеться и образование юридическое получить, а не из-за какого-то там призвания. Нет, ну скажи мне, какой может быть опер в девятнадцать лет? Чему бы его в этой школе ни учили, но посади ты перед ним сорокалетнего мужика, у которого за спиной четыре судимости и двадцать лет лагерей, так он и разговаривать с ним не станет!

— Ну, я думаю, смотря как научат. Какие преподаватели будут. Хотя это, конечно, не серьезно.

— Во, и я говорю! Ладно, хотят набирать школьников — пусть набирают. Но пусть берут в патрульную службу, в постовые… В ГАИ пусть берут, там всегда есть место подвигу. А кто проработает несколько лет, покажет себя — тогда пусть идет в оперативные службы. У американцев же, по-моему, так? Почему у нас считается, что двадцатилетний, который ни хрена еще в жизни не видел, но прослушал какие-то лекции и притащил, на практике, парочку пьяных в отделение, может работать опером или следователем, а тридцатилетний взрослый мужик, который десять лет форму таскает и преступника не только по телевизору видел, но не имеет высшего образования, на это не способен? Что, умственные способности и порядочность от образования зависят?

Костя опять пожал плечами.

— Не знаю. Начальству, наверное, виднее. Наверное, зависят. Поехали?

Григорьев, опер из «убойного» отделения Ленинградского РУВД, занимал крошечный угловой кабинетик, в котором с трудом умещались письменный стол, пара стульев и невероятных размеров ободранный сейф. На стенах были развешаны плакаты и фотографии самых разных размеров и качества. На нескольких групповых снимках некоторые лица были аккуратно обведены черным фломастером. На сейфе, между графином и горшком с засохшей геранью, стоял большой пожелтевший череп. Здороваясь с хозяином кабинета и усаживаясь на стул, Петров несколько раз опасливо покосился в ту сторону, пока не убедился, что череп все-таки пластмассовый.