Перстень Харома - Саша Суздаль

— Элайни! — неожиданно вспомнив, воскликнул Сергей, а рыжих котов вдруг стало два и они в один голос ответили: — Элайни, Элайни!

«Мне что, мерещится?» — подумал Сергей, протирая глаза, а два кота снова разделились, и их стало четверо, но мельче.

— Элайни? — растерянно спросил Сергей, не очень надеясь на своё зрение, а несколько пар рыжих котов дружно ответили писклявыми голосами: — Элайни, Элайни.

Потом их стало в два раза больше, потом ещё в два раза и скоро всю поляну вокруг Сергея засыпали маленькие рыжие котики, каждый из которых был Элайни.

— Ты мне друг? — спросила мышь, обнимая передними лапками Туманного Кота, который исчез под этими лапками.

— Друг, — подтвердил Туманный Кот, выныривая из-под необъятной мыши, и спросил:

— А ты не можешь стать меньше?

— Могу, — сказал Бандрандос и уменьшился до размеров Туманного Кота.

— Понимаешь, э ... э ... — начал Туманный Кот.

— Меня зовут Бандрандос, — подсказал барберос.

— А тебя нельзя называть короче ... — задумался Туманный Кот и предложил: — Например, Банди? — и кот застыл, уставившись на барбероса и ожидая ответа.

— Замечательно, — согласился барберос, — мне нравится.

— Обычно, мышки намного меньшего меня, — продолжил Туманный Кот.

— Такие? — спросил Банди, уменьшаясь ещё.

— Такие, которые могут кататься на мне, — подсказал ему кот.

— Замечательно, — согласился Банди, уменьшаясь ещё и забираясь Туманному Коту на голову.

— Слава богам фрей, — вздохнула Чери, отпуская Дуклэона, которого она с появления барбероса прижимала к себе. И напрасно, так как вся детвора понеслась к Туманному Коту и у него на голове принялись гладить Банди, который млел под их руками, точно объелся амомедаров.

Взрослые собирались вмешаться, но Туманный Кот их успокоил, вложив им в голову нужные мысли. Хенк, переговорив с Перчиком и Фогги, предложил собираться и лететь в Боро. Их жёны тотчас же согласились, решив, что Манароис, как будто, ничто не угрожает. Но они ошибались.

Манароис, которая так и осталась там, где стояла, неожиданно для всех быстро подошла к Туманному Коту, взяла в руки Банди и спросила:

— Куда ты девал Мо?

Остальные не поняли ничего в этом демарше, так как не присутствовали при похищении Мо. Банди, чувствуя себя немного неуютно в руках Манароис, считывая её мысли, стесняясь, признался:

— У меня его украли.

Слова Банди поразили Манароис, которая сразу же ему поверила. Расспросив Банди подробнее, Манароис узнала всё о похищении, а фактически – ничего, так как Банди и сам не знал, кто у него украл Мо. Манароис снова застыла в прострации, понимая, что не в её силах найти любимого.

Подошедший к ней Хенк, немного успокоил её, сообщив ей, что Мо, в отличие от людей, бессмертный, и не может исчезнуть.

Это немного успокоило Манароис, но потом она сообразила, что может умереть от старости, но так и не увидит своего любимого, и эта новая мысль вызвала в ней лавину печальных мыслей, которые, в конце концов, укатали Манароис и она, прислонившись прямо к стене своего дома, заснула.

Чери, жалея свою бывшую соперницу, приняла решение остаться при ней, пока та не почувствует себя лучше. Леметрия, не собираясь покидать подругу, сообщила, что тоже остаётся, а остальным пришлось погрузиться на флаэсину и, вместе с Туманным Котом и Банди, отправиться домой, в Боро.

Она проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Открыв человеческие глаза, Маргина увидела перед собой Харома, который оказался в первоначальной личине, то есть, состоящий из груды камней. Он уставился на неё своими маленькими глазками, поблескивающими в тени камней и спросил:

— Ты кто такая?

— Какой красивый вопрос, — ответила Маргина, не поднимаясь с постели, и добавила: — Меня зовут Маргина.

— А что ты делаешь в постели Фатенот? — озадачил вопросом Харом.

— Я, неким образом, её заменяла, — сообщила Маргина, поднимаясь из чужой кровати.

— Мы, что, спали с тобой вместе? — опять спросил Харом.

— Тебя это беспокоит? — в ответ спросила Маргина и добавила: — Раньше такое тебя не останавливало.

Харом погремел на месте камнями, сказал: «Извини», — и потопал на выход. «И, что он хотел сказать?» — осталась в недоумении Маргина, но симпоты раскидывать не стала – она по-прежнему не любила копаться в чужих глифомах.

Поднявшись, она вышла из дворца и увидела Харома, сидящего на берегу озера Байлези, погрузив ноги в воду. Маргина пошла к Харому по аллее, которая шла до воды, и, совсем крошечная, присела рядом с каменной горой.

Рядом с фигурой Творца Глаурии она, со стороны, казалась ещё меньше.

— Ты любишь другого, — после долгого молчания сказал Харом.

— Да, — ответила Маргина, соглашаясь.

— Его здесь нет?! — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Харом.

— Он вернётся, — убеждённо сообщила Маргина. Харом зашевелился, грохоча камнями, и торопливо сказал:

— Ты свободна … — он хотел добавить ещё что-то, но промолчал, а Маргина не допытывалась.

— А почему вы расстались с Фатенот? — она осмелилась затронуть скользкую тему. Харом молчал, и Маргина думала, что уже не дождётся ответа, как тот ответил:

— Она считала меня недостаточно красивым.

Маргина сидела минуту неподвижно, а потом откровенно расхохоталась во весь голос. Харом удивлённо повернул к ней каменное громадьё, именуемое лицом, и рассматривал лилипутку, смеющейся над ним.

— Ты считаешь, что это смешно? — спросил он, но без угрозы.

— Харом, ты тормоз, — ответила Маргина и добавила: — Ты что, не можешь изменить свою внешность?

Она и сама задумалась, что помешало Творцу Глаурии сделать такую мелочь, как изменить внешность. «Вероятно, когда это произошло, он оказался невменяем», — подумала она и решила немного просветить Творца.

Затем открыла свои глифомы и позволила Харому в них ковыряться, что сразу почувствовала. Харом сгрёб все в кучу, загрузил в свои глифомы, а потом принялся перебирать симпотами.

Маргина влезла к нему своими симпотами и принялась просвещать его, удивляясь скудности знаний в области отношений с женщинами.

«Что за мужчины!» — возмущалась Маргина, и Харом осторожно отодвигал свои симпоты. «Создают миры, а поинтересоваться, что нравится любимой – не удосуживаются», — возмущалась она, тыкая симпоты Харома в нужные глифомы.

Тот покорно следовал за её симпотами, но вскоре Маргина, неожиданно для себя, человеческими глазами увидела рядом с собой Тёмного, сидящего на берегу.

— Тёмный, ты вернулся? — радостно воскликнула она, обнимая его и целуя. Погружаясь в него симпотами, чтобы слиться с ним воедино, она обнаружила чужие симпоты и с ужасом поняла, что целует и обнимает Харома. Харом был ошарашен не меньше – такого напора страсти ему наблюдать не доводилось, и он растерянно смотрел на Маргину.