Чай с пряностями, или Призраки прошлого (СИ) - Ветова Ая

- Только пишите правду! - сложила Лисси руки в молитвенном жесте. - Если не нравится, то так и отметьте. Мне же покупать его за деньги. И за большие.

Все послушно склонились над листочками. Шак вызывающе поставил около названия последнего чая жирный минус и, поморщившись, допил последний глоток.

- Ой! Кажется, пахнет ванилью... - радостно сказала Роззи, вдыхая аромат следующего сорта чая.

Шак обреченно взглянул на чайничек и со вздохом протянул свою чашку с привешенным к ней стеклянным апельсинчиком...

- Всех благодарю! - сказала Лисси, собирая бумажки. - Вы мне очень помогли.

Я посмотрю ваши записи и решу, какой чай заказать. Шак, вы же мне скажете название магазина или поставщика?

- Конечно, нисса Меззерли! С удовольствием! - склонил голову Шак и чуть не макнул челку в чай Сая. Сай отодвинул свою чашку подальше. - Хотя признаюсь, что мне безразлично, какой чай пить, лишь бы к нему были ваши чудесные пирожные.

- Не переживайте, Шак. Сейчас мы будем пить самый обычный черный чай и есть торт и пирожные.

Все охотно поставили перед Лисси свои чашки, и девушка стала разливать в них обычный чай.

- Может, мы сделаем небольшой перерыв? - напряженным голосом предложил Сай, дождавшись, пока девушка наполнит поставленные в кружок чашки. - Разомнем, так сказать, ноги, пока чай остывает? - и Сай с намеком подпихнул под локоть Шака, отчего тот едва не выронил кримкейк, которым смог наконец завладеть.

- Прекрасная идея! - буркнул Шак и с грустью отложил пирожное.

- Я вам хотела показать новую посуду, - обрадовалась Лисси. - Мне пришел изумительный чайный набор. Посмотрите?

Все охотно согласились и стали вылезать из-за стола. Шак тайком заглотнул кримкейк и последовал за всеми.

- Ты ничего не забыл? - язвительно шепнул Сай другу. - Я для чего всех из-за стола выманил?

- Ах да!

Шак кинул взгляд на дам, которые окружили Лисси за другим столом и принялись восторженно ахать, и торопливо направился назад. Однако вернулся к другу буквально через минуту.

- Насыпал? - шепнул Сай.

- Нет!

- Почему?

- Да там все чашки рядом стоят. Какая Лиссина?

- Балда! У нее с клубничкой была.

Шак на секунду завис, потом торопливо порысил назад к столу.

- Ну? - нетерпеливо спросил его Сай.

- Сделано! Но если она и сейчас чай не выпьет, то все пропало. Новой порции у меня нет.

И друзья тревожно переглянулись.

ГЛАВА 39, в которой Слоувей переступает порог цветочной лавки

- Ниссима Мальди! Ниссима Мальди! - настойчиво звал детектив хозяйку парфюмерной лавки. Из недр дома доносилось неразборчивое бормотание, время от времени долетали какие-то трубные звуки. Наконец, ниссима вышла к посетителю.

- Добрый день, нисс Слоувей, - с тяжелым вздохом поздоровалась она.

- Что произошло? - встревожился детектив, разглядев покрасневшие глаза и распухший нос собеседницы.

Ниссима Мальди взмахом руки показала, что ничего серьезного.

- Уборка в кладовой, нисс Слоувей. Просто уборка. Старье, пыль...

Она достала откуда-то из выреза платья внушительный носовой платок и высморкалась, наглядно демонстрируя происхождение трубных звуков, которые детектив слышал несколько мгновений назад. Проделав все необходимые манипуляции, ниссима Мальди деловито пристроила аксессуар на место и уточнила:

- Что привело вас ко мне? Хотите что-то купить? Одеколон для себя? Духи, крем, мыло в подарок?

- Нет, нет! - поспешно ответил детектив, затем подумал мгновение и добавил: - Не сегодня. Помните наш последний разговор? Так вот, у меня осталась к вам еще пара вопросов по этому поводу...

- Да? Ну что ж, задавайте, - повела широкими плечами парфюмерша.

- В прошлый мой визит вы упоминали, что добавляли в одеколон для мэра некий растительный экстракт, полученный у нисса Лагберта. Кроме того, вы заявили, что не оформляли сертификат потребительской безопасности на том основании, что концентрации вещества в готовом продукте мало, и это было единичное, индивидуальное производство.

- Да! Мы же выяснили, что закон это позволяет! Я ничего не нарушила! - всколыхнулась ниссима Мальди.

- Я и не утверждаю обратного, - примирительно проговорил детектив. - Мне просто необходимо знать, сколько еще индивидуальных товаров с этим ингредиентом вы изготовили, кому их реализовали и сколько этого экстракта сейчас хранится в вашей лавке?

Ниссима Мальди вскинулась, набрала в грудь побольше воздуха, затем встретилась взглядом с детективом и сникла.

- Я вам список сейчас напишу, - прошептала она дрогнувшими губами. - А вьггяжки у меня больше нет. Кончилась. Нисс Лагберт мне на пробу малое количество принес. Обещал принести больше, если спрос будет. Но не успел...

Ниссима всхлипнула, вновь выудила платок и прижала его к глазам. Дальнейшие ее слова доносились до детектива из недр многострадальной тряпицы.

- В лечебнице он до сих пор. Не помнит ничегошеньки. Не узнает никого- о-о-о-о...

Глядя на рыдающую хозяйку парфюмерной лавки, детектив заподозрил, что не только и не столько пыль была причиной ее покрасневших глаз и распухшего носа, но подозрения эти он благоразумно решил оставить при себе. Ниссиме Мальди потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, но в конце концов она взяла в руки себя и карандаш и написала достаточно внушительный список клиентов, осчастливленных индивидуальными продуктами с эксклюзивным составом.

Нисс Слоувей пробежался взглядом по списку и с усмешкой отметил, что хоть в нем присутствовали и не все жители Груембьерра, за последнее время поразившие эксцентричностью поведения своих родных, близких и просто соседей, но все, кто в нем перечислялись, этим отметились. В списке не было: фонарщика, начальника речного порта, самого нисса Лагберта и еще пары безумных пациентов доктора Ивилса. Детектив был готов поставить если не свою голову, то свою карьеру на то, что на причину их сумасшествия мог бы пролить свет хозяин цветочной лавки, если бы мог в настоящий момент внятно общаться с миром.

Нисс Слоувей поблагодарил печальную ниссиму Мальди, сунул перечень в карман и, раскрыв свой черный зонт, зашагал по Каштановому бульвару под струями холодного дождя.

Слой мусора на крыльце лавки нисса Лагберта стал плотнее. Картонка на двери раскисла и покоробилась, строчки объявления на ней расплылись и эти потеки равным успехом могли быть приняты как за соларские буквы, так и за сиамландские иероглифы. Детектив пару мгновений смотрел на запертую дверь. Вызывать полицейский патруль с тараном не хотелось до крайности.

Потоптавшись в раздумье на верхней ступеньке и послушав, как дождь ревет в водосточной трубе, нисс Слоувей развернулся на сто восемьдесят градусов и отправился к соседнему дому.

- Ключи от лавки? - переспросила усталая пожилая женщина, выглянувшая из полуоткрытой двери. - Над дверью посмотрите, на косяке, слева. Он его так часто терял, что в конце концов привязал запасной на цепочку и прибил к двери. О том вся улица знает.

«Черт-те что!» - крайне неодобрительно и чрезвычайно громко подумал детектив. - «Вся улица знает! И если его кто-то обокрал за то время, что он лежит в лечебнице, то кому добавится роботы? Правильно. Полиции в целом и ему, Слоувею, в частности!»

Соседка, видимо, прочитав весь этот монолог по кислому выражению лица нисса Слоувея, фыркнула и захлопнула дверь перед его носом. Детектив фыркнул в ответ и вновь устремился к цветочной лавке. Ключ нашелся именно там, где сказала не слишком дружелюбная ниссима. Нисс Слоувей осторожно вставил его в замочную скважину и попытался открыть дверь. Замок немного посопротивлялся для виду, но в итоге щелкнул, и дверь с жалобным скрипом распахнулась.

Детектив перешагнул порог и очутился в царстве пыли, тлена и тишины. В нос ударил сладковато-гнилостный запах затхлой воды. Слоувей закрыл на пару мгновений глаза, чтобы привыкнуть к полумраку. Когда это произошло, он с любопытством огляделся вокруг. Сердце защемило от жалости. Всюду были засохшие розы, увядшие хризантемы, останки еще каких-то цветов, опознать которые детектив не смог бы и под угрозой немедленной встречи с Ужасом Соларии. В углу ютились горшки с растрескавшейся землей, из которой беспомощно торчали обнаженные, поникшие от стыда стебли тюльпанов и ирисов. Пол был густо усыпан полупрозрачными и ломкими лепестками. Все вокруг буквально кричало о конечности бытия, о временности земного существования. И лишь атласные ленты, кольцами свившиеся на прилавке, смотрелись ярко, празднично и неуместно в этой юдоли печали.